Warm

Наутро страхи рассеялись сами собой. Звуки грома утихли, на улице стало светло, так же, как и на душе. Мужчины уже предвкушали радость возвращения к любимым женщинам. Оставалась самая малость, раскопать сейф с оружием отца Забавы.

Станцию и памятник героям войны увидели издалека. Александр хотел предложить Гордею отвести семейство в Зарянку, но Поликарп и Матрена категорически отказались, мотивируя свой поступок тем, что они обязаны им за свое спасение и будут помогать разбирать завалы дома. Александр согласился, понимая, что четверым мужикам будет намного легче, чем двоим, а матери с детьми найдется место, где можно пересидеть любую непогоду.

Протоптанной тропинкой добрались к дому Забавы. Сначала Гордей на всякий случай забрался в подвал, чтобы проверить, не осталось ли в нем чего-нибудь съедобного, потому что боялись завалить его окончательно. Съестного он ничего не нашел, зато нашел планшетный компьютер, про который Забава ничего ему не говорила. Гордей решил сделать ей сюрприз.

К разборам завалов приступили сразу, надеясь успеть засветло вернуться в Зарянку. Работа спорилась. При помощи инструментов и крепкого слова сдвигали с места плиты перекрытия, разбивали большие куски кирпичных стен, отрывали куски крыши. Одним словом, подтверждали истину поговорки, ломать, не строить.

На свет подняли много личных вещей семьи Забавы.

— Хорошо, что Забавы здесь нет, сейчас бы расстроилась, — решил Гордей.

— А может, возьмешь ей что-нибудь? — предложил Гурьян.

— Нет. Ей трудно смириться с потерей семьи, не стоит напоминать лишний раз. Она такая ранимая бывает, я даже не знаю иногда, как ей сказать, чтобы нечаянно не задеть, — признался Гордей.

— Пройдет со временем, — попытался убедить его Александр. — Она в одиночестве провела слишком много времени, а чем ей было заниматься, кроме, как страдать по родителям?

— Гордей, а я всё хотел спросить, сколько твоей Забаве лет? — поинтересовался Гурьян.

— Двадцать один. А что?

— Ни черта себе, отхватил молодку, — присвистнул Гурьян.

— Не завидуй, он сам себе добыл, это тебе по разнарядке досталась, — пошутил Александр.

— Понятно, почему ей так тяжело пережить гибель родителей, сама еще ребенок.

— Совсем не ребенок, — заступился Гордей. — Поумней меня во многом будет.

— Ну, это неудивительно, — подколол товарища Гурьян.

— Гордей, а ты не помнишь, хоть какие-нибудь ориентиры Забава давала относительно того, в какой комнате стоял сейф?

— В спальне родителей, вмонтированный в заднюю стенку гардероба.

— А как определить, где гардероб родителей, а где ее? — Гурьян почесал затылок.

— По трусам.

— В смысле, по размеру? Мамины больше?

— Вообще-то я подумал про отцовские.

Как это ни звучало смешно, но отцовские семейные трусы послужили прекрасным ориентиром. Рядом с ними и был обнаружен большой тяжелый сейф. Открывался он простым ключом, без всяких секретов.

— Будет лучше, если мы вскроем его здесь, чем потащим с собой в Зарянку, — Александр не имел ни малейшего представления о том, как это сделать.

Гордей перевернул его дверкой вниз и со всего маха ударил топором в заднюю стенку. Металл промялся, но удар выдержал.

— Осторожнее, так и топор сломать недолго, — предупредил его Гурьян.

— Выстрогаешь еще одно топорище, — Гордей рассмотрел топор. — Эх, болгарочку бы сюда.

— Ага, взрывоопасные предметы только болгаркой и вскрывать. Ключи искать надо. Они точно в этой комнате.

— Да не помогут ключи, смотри, как проржавело всё, не провернешь, — Гурьян перевернул сейф дверкой вверх.

Замок и в самом деле поржавел сильнее, чем металл, из которого был сделан сейф.

— Это же не банковский сейф, — Гордей снова замахнулся и ударил, но в этот раз обухом в районе замочной скважины.

Дверь дрогнула. Он ударил еще. На металле осталась вмятина.

— Давай и я, — Александр встал рядом с ломом и ударил в то же место, — по очереди.

Гордей бил топором, Александр ломом. Железо понемногу сдавалось. И вот в какой-то миг, после удара топора замок хрустнул, а дверь отпружинила. Сейф был вскрыт. Внутри него лежали два карабина, один в современном обвесе, с планками Пикатинни на ствольной коробке и цевье. Там же лежал оптический и коллиматорный прицелы. Третьим стволом оказалось помповое ружье. Оружие находилось в приличном состоянии, без следов ржавчины. Патроны выглядели совсем, как новые.

— Ого! — воскликнул Поликарп, когда мужчины растащили по себе оружие. — Вот это находка.

— А эти, людоеды твои, тоже вооружены? — спросил у него Александр.

— Кажется, да. Я слышал выстрелы, но не видел.

— Хреново.

— Будем думать, что они не найдут дорогу к нам. Там вулкан, провал этот раздался, наверное, после взрыва. Чего им выбирать такой трудный путь?

— У них не так, как у нас, Гурьян, прикажут шавкам жрать искать, они тебе и в жерло вулкана залезут, если надо.

— Нам просто не надо светиться в тех краях, чтобы они на хвост не сели, — произнес Гордей.

— А тот схрон, что, забросим?

— А он стоит того, чтобы так рисковать?

— Гордей прав, в следующий раз пойдем в другую сторону. Однако, железнодорожная насыпь, слишком притягательный фактор, чтобы надеяться, что зэки будут месить грязь, игнорируя нормальную дорогу. Надо позаботится о том, чтобы не оставлять следы в сторону Зарянки. Вряд ли они сунутся в грязь, не зная, зачем им это нужно. Им хватит населенных пунктов вдоль железной дороги.

— Я их уже ненавижу! — выплеснул эмоции Гордей, передернул затвор и щелкнул спусковым крючком. — Теперь ходи и бойся.

— Ладно тебе, хорошо, что мы теперь знаем, что они есть и застать нас врасплох будет труднее, — успокоил его Александр. — Идемте уже домой.

У железнодорожных вагонов, на которые поселили пауков из Зарянки, Александр задержался, чтобы проверить результат. Он был. Между ржавыми конструкциями появилась паутина, на которой, как черные ноты на нотном ряду висели дохлые мушки, дрожа под порывами ветра. Александр почувствовал себя Богом, создающим баланс в природе.

— Все нормально, — уведомил он своих товарищей. — Пауки здесь с голоду не сдохнут.

Вечерело и пришлось спешить, чтобы ночь не застала под самыми воротами городища. Как ни странно, но дорогу раскиселило, отчего идти было труднее, чем обычно. Поликарп нес сына на шее и еще пытался катить велосипед. Малыша под вечер сморил сон, он лег пухлой щекой отцу на голову и уснул, несмотря на все неудобства.

Александр забрал у Поликарпа велосипед и покатил его сам.

— Слушай, тут, наверное, ливень был сильный, смотри, в оврагах сколько воды набралось, — заметил Гурьян.