Выжить в Антарктиде

– Ни при чем, – подчеркнула голосом Елизавета Даниловна. – Так и передайте вашему другу: Вика никакого отношения к продюсеру не имеет. Это я взяла ее в поездку, а не Игорь Валентинович. Или вы по собственной инициативе ее подноготную выясняете?

Грач разубеждать не стал. Только спросил:

– Зачем Завадской деньги?

Бекасова помолчала, испытывающее глядя на телохранителя, потом все же сообщила:

– Мать у нее в больнице, врачи от силы год жизни дают. У отца зарплата копеечная. А еще младший брат на иждивении. Вика им деньги каждый месяц отсылает. А ведь ей тоже требуется и одеться, и прическу сделать, и духи себе купить, не говоря уже о съемной квартире и еде. Поэтому если ваш друг надеется, что мы тут миллионы зарабатываем…

– Послушайте, мой друг к моим расспросам не имеет никакого отношения, – все-таки не выдержал Грач. – И если узнает тему нашего с вами разговора, физиономию мне поправит. Он человек честных правил, даже не сомневайтесь, и совершенно точно не станет кого-то обхаживать из-за денег.

- Я рада. А то вы меня, Володенька, признаться, несколько напугали своим интересом.

–  Не стоит пугаться, Елизавета Даниловна, это простое любопытство. Извините, что отнял время.

- У меня встречный вопрос, Володя. Мне кажется, вы не в восторге, что Юра к Вике подходы ищет. Почему?

- Это их дело, - ушел от прямого ответа Грач. – Юра в любом случае порядочный человек. И если Вика ответит ему взаимностью… что ж, я за него порадуюсь.

– Что он от тебя хотел, Лиза? – спросил Урусов, неслышно подойдя сзади, едва телохранитель удалился. – Вы не поругались, случаем?

– Нет, зачем мне с ним ругаться, – Елизавет Даниловна пожала плечами и улыбнулась. –  Это очень интересный молодой человек. И верный товарищ, как оказалось. Кстати, Вику нашу не видел?

– С Юрой она осталась после представления, – усмехнулся Урусов. – Дело-то молодое.

– Правильно, – сказала Бекасова. – У нее хотя бы глаза снова блестеть начали, заметил? Вот то-то же. Оттаивает наша девочка. Антарктида ее человеческим теплом встречает, на которое Москва не способна оказалась.

- Ну мы-то с тобой старались, Лизавета, разве нет?

- А на какой ляд мы ей с тобой сдались, старая ты заноза? – фыркнула Бекасова и добродушно потрепала ухмыляющегося в усы Урусова по руке.

*

Юрий Громов и Виктория Завадская

После представления Вика и Юра не смогли сразу расстаться и устроились в кают-компании, где как всегда было шумно, многолюдно и накурено. Громов познакомил Завадскую со всеми будущими зимовщиками, и те пришли в полный восторг от «шикарной барышни».

Юре тотчас кто-то сунул в руки гитару, и тот не стал отнекиваться.

- Что вам спеть на сей раз?

- Начинать и заканчивать надо всегда с хороших песен, - заявил один из бородатых геофизиков. – Так что выбери что-то душевное.

- «Антарктическую» давай! – предложил биолог. – У тебя она отлично получается.

- Ладно, - Юра тронул струны, проверяя настройку. Потом поднял голову, посмотрел на Вику и запел:

Ты прости, что тебя иногдаПеребором гитарным тревожу я.Светит в небе полярном звезда –На любовь мою чем-то похожая.И любовь моя, словно звездаОсветить мне дорогу старается.И любовь то во тьме пропадет без следа,То еще горячей разгорается.Столько в жизни знавал я широт,Что себе самому позавидую.Вот корабль ледокольный идет,Смело споря с самой Антарктидою.И любовь моя так же как он,Не преград, на препятствий не ведает,Даже сжатая, сжатая с разных сторонПрямо курсом намеченным следует[1]

Вика заслушалась, как и тогда, в первый раз. Только вот сейчас она не стала бороться с желанием присоединиться и стать своей. И после Громова тоже попросила гитару. Он охотно и с интересом протянул ей инструмент, В кают-компании повисла тишина. Вика подумала секунд десять, а потом запела:

Светит незнакомая звезда.Снова мы оторваны от дома.Снова между нами города,Взлётные огни аэродромов…Здесь у нас туманы и дожди.Здесь у нас холодные рассветы.Здесь на неизведанном путиЖдут замысловатые сюжеты...[2].

Ее выбор был встречен аплодисментами. Но Юра не аплодировал, а просто смотрел на нее так, как только получалось у него одного: тепло, интимно и восхищенно.

Вика, продолжая петь, улыбалась ему глазами. Они оба чувствовали, что мнение остальных сейчас не имеет значения. Потому что существовали они исключительно друг для друга.

*

Владимир Грач

Долгов не стал беседовать с Володей при жене, а вышел в коридор.

- Ты подозреваешь фокусника?– без предисловий спросил он. – Это он?

- Нет, - ответил Грач.

Ему хотелось сказать, что больше всех вызывает подозрение его жена и ее люди, но Володя не стал. Хотя по датам, которые он выверял все утро, сходилось. Пат была в России, когда Белоконев получил последнее письмо с требованием поехать в Антарктиду. И послание для Павла она тоже могла подбросить: заплатить какому-нибудь пацану, чтобы тот сделал грязную работу за нее.  Что касается предыдущих лет, то у Патрисии было некоторое влияние на русское историческое сообщество, трое любителей военной старины получили от ее фонда гранты в свое время. Эти люди вполне могли выйти на Белоконева и снабдить нужным пропуском и материалами. Гена опубликовал статью о полярниках в «Историческом вестнике» и тем самым засветился. Белоконев, с его беспомощным характером и потрясающей наивностью, лучшая кандидатура для прикрытия. Конечно, все это слишком сложно, но отнюдь не невозможно.

Однако Павел ему не поверит – прочных доказательств у Грача все еще не было.

- Между прочим, фокусник угрожал мой жене.

- Каким образом - глупой запиской с предсказанием?

- Этот человек манипулятор.

- Что с того? Только дурак подставляется под удар записками с угрозами. Однако фокусник не дурак. Кстати, ты читал ее предсказание?

- Нет.

- Тогда с чего взял, что он угрожал - жене поверил на слово?

- А чего ты сам на него наехал?

- Перенервничал немного. Ашор, кажется, предпочитает держаться нейтральных вод.

- «Кажется»! – передразнил Долгов. – Ты догадался, кто скрывается под маской анонима?

- Кто-то из твоего близкого окружения. Круг постепенно сужается. И скоро я узнаю наверняка.

- А отпечатки пальцев собрал?

- Собрал, но толку с них не будет. Все смазано, неполно и вообще я не криминалист.

- Ты слишком медленно все делаешь. Осталось плыть чуть более суток.

- Тебе надо было раньше мне все рассказать. На корабле я ограничен в средствах и методах.

- Иными словами, я во всем и виноват!

- Да, Паша, виноват, - Грач смело встретился с сердитым взглядом. – И вот еще что: французы отожмут у тебя чудесный «бублик» – это как два пальца об асфальт. Пригляделся бы ты к тем, кого на груди пригрел.

- На Жака грешишь?

- Да хотя бы и на Жака. Или на его секретаря – тот еще перец. И русский знает.

- Конечно, знает, он же переводчик. Только зачем ему такая канитель?

- Это мне тоже интересно. И знаешь, уж коли зашел такой откровенный разговор, Патрисия тоже не так чиста, как тебе хотелось бы. На острове она сказала, что пойдет купаться, а сама не пошла.

Павел нахмурился:

- Откуда тебе это известно?

- Да это всем известно, кроме тебя. Не было ее на берегу возле купален. А вот где она шлялась, пока нам на голову обломки летели, это занятный вопрос!

- Бред! Ты же не хочешь обвинить ее в покушении?

- Я буду следить за ней, - сказал Грач. – И ставлю тебя в известность. Я ей не доверяю. Ты сделал ошибку, Паша. Даже несколько ошибок. Но еще есть время хоть что-то исправить  и не наделать новых. Откажись от поездки в оазис, пожалуйста!

- Я не могу, - Долгов отвернулся. – И прибор этот, ципинь сюань, я не отдам – ни Патрисии, если вдруг она захочет его отнять, ни кому-то другому.

- Из-за денег?

-  Из принципа, Вова. И из чувства самосохранения. Мы либо с тобой пойдем до конца и победим, либо наши трупы закопают прямо в там, в холодных снегах Антарктиды.