Выжить в Антарктиде

- Почему же наши взялись разрабатывать второй вход, если у них были такие подробные карты подводного туннеля?

- Хороших подводных лодок, способных успешно работать во льдах у нас в 1947 году еще не было, мы только начинали их строить с учетом требований антарктического климата, - ответил Белоконев. - А вот авиация уже успела себя зарекомендовать в период освоения Арктики. Поэтому Надежду стоили с воздуха. Это было потрясающе! – глаза Белоконева, как бывало всякий раз, когда он седлал любимого конька, загорелись энтузиазмом. – На всем маршруте следования от побережья до горной гряды Драконьего Зуба создавали промежуточные лагеря со складами продовольствия, запасом горючего и так далее. Потом пускали санные поезда, на которых везли оборудование и строительные материалы. Часть, конечно, сбрасывали на парашютах с самолетов, но не все. Люди, как муравьи, буквально тащили будущую станцию на себе, пополняя запасы в пути и преодолевая горные склоны. Надежда строилась три года. Представляете, какая сила духа вела этих людей – простых строителей, ученых, альпинистов? Каждый их них – герой!

- Почему же они ее бросили, едва построив?

Геннадий помрачнел и пожал плечами:

- Это загадка. Я так понял, что станцию как обычно законсервировали на зиму, предполагая вернуться в ноябре. Но не вернулись.

Володя вспомнил строку из старого письма анонима: «забудьте о Надежде». На какую опасность он предрекал?

- Что же получается, все время с 47-го по 50й было потрачено на строительство, а к изучению хранилища никто и не приступил? Может быть, реальность в итоге их просто отрезвила? Они поняли, что овчинка не стоит выделки.

Геннадий рассердился:

- Послушайте, вы же умный человек! Вы же понимаете, что Хранилище, если оно существует, это не музей и не магазин, куда можно спокойно войти и разглядывать товар на полочках. Для того, чтобы его вскрыть, изучить, понять требуется время! И колоссальные средства! И лучшие умы! Проблема не решается с наскока. Я допускаю, что стройка и археологические изыскания могли идти одновременно, но упор в первые годы делался все же на стройке. Чтобы привезти в Антарктиду специалистов по древней истории, лингвистов, искусствоведов, физиков, реставраторов – им необходимо создать условия для работы. Антарктида – это же как полет на Марс! Это годы подготовки, годы серьезнейшей работы. Я отлично понимаю, почему за первые три года не было сделано существенного прорыва. Но не понимаю, почему все бросили на полпути, затратив невиданные усилия и огромные средства.

- Перестали нуждаться в древних технологиях? – предположил Грач, скептично хмыкнув. – Или сочли, как в басне, что «зелен виноград». На пути исследователей встали трудности высшего порядка: невиданные ловушки или что-то еще. Если Хранилище существует, древние строители не могли оставить его без защиты.

- Может быть, - Геннадий тяжело вздохнул, остывая после взрыва праведного возмущения. – Я надеюсь найти на станции подсказки или даже прямые ответы на то, что произошло.

- Хранилище далеко от станции?

- Станция построена у подножия горы, в недрах которой находится Хранилище.

- Там пещера?

- Да, - Геннадий уставился на испачканные в краске пальцы и вздохнул. Володя протянул ему пачку влажных салфеток. – Вообще, наукой не доказано существование пещер в Антарктиде. Но на некоторых спутниковых снимках они просматриваются. Я не слышал, чтобы кто-то ставил себе целью проверить, это действительно пещеры или нет. Возможно, тот снимок указывает на рукотворный объект, отмечающий вход в подземные залы.

- Вы это тоже собираетесь выяснить?

Историк фыркнул:

-  Надо быть идиотом, чтобы сунуться туда - без снаряжения, без спелеологических навыков. Нет-нет, станция на данный момент интересует меня гораздо больше. Это неизвестная страница нашей истории. Страница намеренно уничтоженная..

- Я понял, - остановил его Грач. – Но у меня есть еще вот такой вопрос: отчего все это окутано покровом тайны? Ну, хорошо, про Хранилище болтать лишнего не полагалось. Но сам факт существования антарктической программы – зачем его скрывать? Про покорение Арктики же не скрывали ничего.

- Скрывали, конечно, все скрывали! И подробности арктической эпопеи, и космические программы. Обо всем сообщали с запозданием и очень кратко. И знаете, сегодня с Антарктидой тоже ничего не изменилось. Скажем, в 2012 году наши гидрологи пробурили лед и достигли поверхности озера Восток. Это уникальное озеро, самый древний водоем на планете, который миллион лет находился в изоляции. Над ним полтора километра снега и льда, а температура воды около 20 градусов по Цельсию. И между льдом и поверхностью есть воздушная пробка. Когда удалось достать первые образцы воды, радости не было предела . Об этом сообщили в новостях, пробирку торжественно вручили президенту Путину. Анализ обнаружил присутствие в озере организмов, ДНК которых кардинально отличается от всех виденных ранее. Но что дальше? Молчок. На исследования наложен гриф повышенной секретности. И так происходит всякий раз, с абсолютно любой сенсацией. Как бы много ни было написано об Антарктиде, еще больший пласт информации не подлежит разглашению.

-  Ладно, озеро и ДНК - это сложные исследования, и кому надо, тот все равно в курсе. Но оазис Драконьего Зуба включили в туристический маршрут. Соседнюю долину Чаруского пасут англичане, у них там лагерь, а по здешним меркам она совсем близко. Неужели никто не натолкнулся, хотя бы случайно, на заброшенную станцию? Не стал задаваться вопросом, откуда тут строения, брошенная техника, аэродром.

- В Антарктиде полно брошенных домов и техники, - сообщил Геннадий. – В основном, вдоль берега – остатки китобойных баз. Но встречаются и в глубине континента. Это сейчас все очень строго и контролируется экологической комиссией. А прежде и перевалочные пункты оборудовали, где попало, часто даже на карту не наносили, и склады с продуктами и горючим – им нет числа. Собирались куда-нибудь в поход и на пути следования делали схроны. А на обратном пути все, что не пригодилось, оставляли до следующего раза, который мог и не наступить. Поэтому на заброшенные станции не обращают внимания. Хорошего оборудования там нет, все устарело, да и консервы просрочены. К тому же, Драконий Зуб находится в зоне интересов Британии, а им плевать на советские артефакты.

- Ясно, - кивнул Володя. – И поскольку любителей пощекотать себе нервы, забравшись в «домик с привидением» среди британцев нет, русская станция остается ненайденной. Что ж, спасибо за сотрудничество.

- Сообщите, как будут новости! – попросил Геннадий.

- Обязательно, - пообещал Грач и вышел.

12. Вечеринка на верхней палубе

Ночная вечеринка на верхней палубе была очень пристойной. Капитан корабля мог не беспокоиться, что вверенное его заботам судно «сумасшедшие туристы» разнесут по винтикам. Грача данное положение дел тоже устраивало – в лишних проблемах он не нуждался. Да и Патрисия недаром потратила на организацию увеселительных мероприятий время. Именно благодаря ее усилиям теперь все шло как по маслу.

Свадебных гостей у Долговых насчитывалось всего лишь одиннадцать человек (если не брать в расчет трех детей, самому младшему из которых было девять, а старшему двенадцать – однако все трое сейчас находились в каютах и на полуночный праздник допущены не были). Конечно, и одиннадцать человек вполне способны в лихом загуле отправить корабль на дно морское, но вот «загула» как раз-таки и не предусматривалось.

Во-первых, спиртного было мало. Сам Долгов пить не любил, употреблял в меру, да и корабельный бар не блистал разнообразием. А где мало водки, там и проблем мало – это Грач давно усвоил.

Во-вторых, случайных людей в баре не было, а среди своих знакомых не больно-то побуянишь. Кроме Паши с Патрисией, присутствовали два партнера Долгова по кинобизнесу – оба с молодыми спутницами модельной внешности (эти-то зажигали как раз громче всех, но на столах все-таки не плясали), адвокат с женой и свидетели – темнокожая подружка невесты (имевшая французское гражданство и юную дочь, похожую на маму как две капли воды) и старинный приятель Павла по университету – холостой веселый парень, с которым Грач был прекрасно знаком по горным походам. Со стороны молодой жены в поездку пригласили еще ее дядю с сыном (они по-русски не понимали и держались ото всех обособленно) и двух «ученых мужей» (Грач намеренно брал в кавычки это выражение) – историков Жака Дюмона и его секретаря Ги Доберкура.