Выжить в Антарктиде

– Ты один из нас? – продолжала она настаивать.

– Что ты хочешь услышать? – Ашор встал со стертых ступеней, на которых они сидели, и Пат живо последовала за ним.

– Я хочу понять, можно ли тебе доверять и насколько. В этом деле у тебя свой интерес. Ты намерен мне мешать?

– Нет, я помогаю тебе, разве не заметно?

– А что будет потом?

Ашор посмотрел на светлое небо:

– Мне вспомнилась одна башкирская поговорка: «зайца не убил – зачем котел подвесил?» В нашем деле мало иметь хороший план, нужно еще и счастливое стечение обстоятельств. Пойми, я не заглядываю так далеко в будущее. Тем более, что обезвредить Доберкура, это лишь первый шаг, - он повернулся к ней и протянул открытую ладонь: - Ключ, Пат! Его нельзя раньше времени вносить в Хранилище.

Патрисия отступила:

– Мой Ключ бесполезен. Нам нужен генератор Соворотова, мы же обо всем договорились. Ты трижды набираешь команду перед входом, чтобы войти в Хранилище, и потом еще трижды, чтобы отключить боевой режим. Это как раз займет семь-восемь минут.

– Ты дашь гарантии, что Ключ в твоем кармане непроизвольно не сработает?

– Нет.

– Тогда не стоит рисковать. С помощью Ключа открыть Хранилище и прийти к тебе на помощь у меня получится быстрее. В условиях цейтнота это важный фактор.

– Мать просила меня не выпускать его из рук. Никогда.

– Пат, я могу вытащить его так, что ты даже не заметишь. Сейчас он лежит у тебя в правом кармане брюк, застегнутом на молнию, а сразу после пожара ты спрятала его на груди. Из бюстгальтера достать его немного сложней, но меня бы это не смутило, я знаю способы. Однако ювелирное украшение, видимо, сильно кололось, и после ужина ты сильно облегчила мне задачу. И все же я этого не сделал. Как думаешь, почему?

– Ты надеялся меня убедить?

– Я не вор, Пат.

Патрисия шумно вздохнула, скрепя сердце вытащила сережку и крепко сжала ее в кулаке.

– Пусть будет по-твоему. Если со мной что-то случится, тебе придется продолжать начатое. Пообещай только, что вернешь его мне. «Солнце» можешь забрать себе, но Ключ только мой! Он гарантия моей личной безопасности.

– Мне не нужно «солнце».

– А что нужно?

– Вытащить вас отсюда. Я дал слово, и оно многое для меня значит. Однако, если потом ты попросишь вернуть Ключ, я его тебе верну. Это я тоже обещаю. Я не отбираю чужое навсегда.

– Я тебе доверяюсь, - Патрисия заметно колебалась, но все же отдала ему реликвию. - У меня, кажется, нет выбора.

– Да, выбора у тебя нет, но ты сама придумала этот сценарий.

Ашор взял сережку, отделил крест от украшенной двумя мелкими бриллиантами застежки и вернул последнюю француженке. Сам же завернул оставшуюся подвеску в заранее припасенную фольгу от шоколадки.

– Ты столь же предусмотрителен, как и Ги, – отметила Пат. – А если бы я не отдала?

– Ты бы отдала, – мягко сказал Ашор. – Не сегодня, так завтра. Для того, чтобы подставить Ги Доберкура под удар, Ключ как раз не нужен.

– Но он мне понадобится сразу после. Вдруг он сработает исправно? У меня будет всего десять минут. И если ты опоздаешь…

– Я приду вовремя. И захвачу аптечку с лекарствами.

– Лекарства не помогут. Тебе придется заменить ключ на настоящий и набрать комбинацию исцеляющей программы. Ты знаешь код?

– Да, этот код мне известен. И я подготовлю механический аналог со станции. Все будет сделано быстро и на должном уровне, я обещаю.

– Десять минут, – в третий раз повторила Патрисия, с тревогой наблюдая, как ее драгоценность исчезает в кармане Визарда.

– Однако, если оба Ключа не сработают, мы погубим группу поддержки, ты это понимаешь? «Солнце» при финальной вспышке способно выдать более мощный поток излучения, чем обычно.

– Да, я иду на осознанный риск. Все равно это лучше, чем бездействие.

– Ну да, сгореть за секунду лучше, чем медленно поджариваться неделю, наблюдая, как постепенно отказывают мозги, - усмехнулся Ашор. – Но это мы сгорим, а кто-то останется на станции доживать свой короткий срок и оплакивать нас, проигравших.

Патрисия вдруг испугалась:

– Ты слишком много знаешь, но ведь никому не скажешь, правда? Аня уверена, что запертые двери Хранилища защитят ее и Володю, да и Юра сильно сомневается, он согласился мне помогать только из-за тебя.

– Вероятный апокалипсис будет нашим с тобой маленьким секретом. Считай, я уже промолчал.

– Ты веришь, что у меня все получится?

– Я верю, что на тебе меньше прегрешений, чем на Ги, ты лучше его и полна решимости поступить по справедливости. Древние антарктические боги будут на твоей стороне.

Патрисия недоверчиво улыбнулась:

– Что мы о них знаем, о этих антарктических богах?

– Они не оставили без внимания наши желания исправить дурные ошибки. Ваша с Доберкуром битва будет эпичной, и они не захотят ее пропустить. У них тут мало интересного случается в последние пять миллионов лет.

– Благодарю, что шуткой стараешься меня приободрить.

Ашор взял ее за плечи:

– Мы сделаем все от нас зависящие, а там будь что будет. Дорогу осилит идущий.

Пат заглянула в его глаза:

– С тобой приятно делить ответственность, и почему-то на сердце делается спокойнее. Интересно, кто ты на самом деле: Ангел Возмездия или Ангел Всепрощения?

Ашор почти нежно провел пальцами по ее щеке:

– Отправляйся спать, Патрисия. Мне пора сдать пост Геннадию Альбертовичу.

Пат порывисто прильнула к нему и поцеловала в губы:

– Спасибо! – выдохнула она. – В любом случае спасибо! Я этого не забуду.

*

Когда Аня сорвалась, Патрисия на секунду дрогнула. Физическая подготовка выпускницы циркового училища, конечно, позволяла Ане провернуть трюк, но то, что цепь не выдержит ее веса, они не предвидели. Незаметно перерезав по время продвижения по мосту подвесную станцию, Пат лишила девушку страховки. «Если бы мы знали, насколько крепление ненадежно! Аня же так мало весит» – со смесью вины, страха и возбуждения думала она, наблюдая, как сходит с ума Грач, и как ее собственный муж ползет по пешеходному настилу, совершенно беззащитный.

Крепления выворачивались из стены с противным скрежетом, казавшаяся незыблемой и надежной стена, не выдерживая давления, крошилась, камни выпадали из нее сначала по одному, потом летели потоком. Это был сущий кошмар. Однако Патрисия не имела права задерживаться, их план был рассчитан по минутам, и когда лампы в туннеле мигнули, она аккуратно положила мини-прожектор на землю и отступила в тень.

Отрегулировав яркость фонарика на каске, она пошла дальше, ориентируясь на тусклый блеск проржавевших рельсов. Идти ей предстояло приблизительно километр. Доберкур, наблюдавший за ними, никак себя не проявил, но Пат иногда слышала искаженный расстоянием шелест его шагов, долетавший к ней из темноты туннеля.

Дорога, уводя от провала, все больше изгибалась, сужалась, круто карабкалась вверх, однако стало суше, лед исчез, и Патрисия ускорилась.  Голоса Грача и ее супруга затихли, и ее окружила давящая тишина, но вскоре Громов дал свет, и стало чуть веселей. Правда, в рабочем состоянии осталась дай бог половина ламп, несколько из них, помигав, отключились, и туннель превратился в чередование светлых участков и непроглядных чернильный клякс.

Чем дальше уходила Патрисия, тем реже светили лампы и все больше битого стекла хрустело под подошвами. Она даже решила, что Ги нарочно разбивает их по ходу следования, чтобы доставить ей хлопот. Или таким примитивным способом вымещает на плафонах свою ярость. Если последнее, то потерявший хладнокровие Доберкур становился непредсказуем.

Когда из-за очередного поворота показалось свечение совершенно иного оттенка – призрачно-голубоватого, Патрисия замедлила шаг. Непонятное гудение на грани восприятия и холодные отблески, ложащиеся на стену, говорили о том, что цель близка.

Завернув за угол, Пат буквально наткнулась на подземный поезд, состоявший из двух открытых вагончиков и мотодрезины. Ги был здесь: на пыльном полу дрезины отчетливо виднелся свежий след мужского ботинка. Она обогнула состав и вышла из туннеля в огромный подземный зал.