Выжить в Антарктиде

– Именно выход, а не указание на местоположение излучателя поля? – скептично уточнил Долгов.

– В дневнике написано, что полярники эвакуировались через пещеру, и Анин дедушка тому прямое доказательство. Считаю, что в нашем случае положение излучающего артефакта и тайного туннеля, ведущего наружу, совпадают.

– Ты с этим согласна? – Паша повернулся к жене.

– Он прав, – подтвердила Патрисия, – не знаю, откуда ему это известно, но он прав. Если где-то и можно выйти, то только по заранее созданному проходу. Дело в том, что «солнце» нельзя хранить, как попало. Для него требуется особая постройка, учитывающая все нюансы. Строители древнего Хранилища должны были предусмотреть специальный туннель. Но чтобы войти в него и не застрять, нам опять же понадобится Ключ.

– Тогда чего же ты нам про туннель сразу не сказала? – Павел сердился и не считал нужным это скрывать.

– Повторяю еще раз: я не хотела, чтобы об этом услышал Ги. Он ничего об этом не знал и знать ему не положено.

– Твоя скрытность не довела до добра!

– Да, из-за ваших игр с Ги погибли невинные люди! – поддакнула Аня. – Если бы Сережа знал, что выход только в пещере и больше нигде, он бы не полез геройствовать.

– Аня, Паша! – Громов повысил голос. – Еще слово в подобном роде, и я лишу вас права присутствовать на совещаниях.

Паша замолчал и отвернулся, но Егорова возмутилась:

– С какой-такой стати?! Я говорю, как есть.

– Мы закрыли эту тему. Ты либо подчиняешься, либо составишь компанию Доберкуру.

– Ты этого не сделаешь!

– Сделаю! – Юра проявил неожиданную твердость. – Смутьяны не менее опасны для выживания, чем убийцы.

Грач погладил по плечу возмущенную девушку:

–  Приказы командира не обсуждаются.

– У нас военное положение?

– Хуже, – ответил Грач. – Нам осталось жить максимум две недели. Так что засунь пока свои обиды куда подальше.

Аня надулась.

– Есть еще один момент, – снова заговорил Ашор. – Для того, чтобы правильно собрать импульсный механизм да и просто понять, в чем там неисправность, нужен чертеж. Володя, у тебя случайно не сохранились в куртке те бумажки Белоконева, которые ты мне показывал? Ты, вроде, их с собой постоянно таскал.

– Таскал, это точно, – Грач встал и сходил к вешалке. – Хорошо, что куртка не сгорела полностью, только на спине дыра...

*

…Алик Константинов быстро шел на поправку – это уже было очевидно. Ясное сознание вернулось через пять дней, а еще через неделю он уже пытался делать самостоятельные шаги.

Все эти дни Виталий Федорович регулярно появлялся в избушке деда Егора. На пару с травником он обрабатывал раны, ставил примочки, мазал больного вонючими мазями и врачевал переломы. Проделывал он это сосредоточено, с хмурым лицом, и Алик терялся в догадках: то ли Лисица не доволен тем, что делает, то ли характер у него от рождения суровый. И только когда Альберт стал задавать слабым голосом вопросы о составе всех этих колдовских снадобий, Лисица впервые улыбнулся, отчего лицо его наконец-то приобрело дружелюбное выражение.

– Не зря я с тобой возился, боец. Вот уже и любопытство проснулось.

– Так вопрос интересный. Я неправдоподобно быстро иду на поправку. Хочу понять, почему.

– Ну, тут все просто. Про «кремлевскую таблетку» [5]слышал?

– Враки это. Нет такой универсальной таблетки.

– Универсальной, конечно, нет, но зато действие любого активного вещества можно усилить.

– Расскажите.

– Расскажу, как только ты совсем оправишься. А то и покажу.

– Спасибо, - поблагодарил его Алик. – Я вам обязан жизнью. Дед Егор мне все рассказал…

– Спасибо сыт не будешь, – добродушно поддел его Лисица, - придется тебе мою заботу хоть немного отработать. Согласен?

– Согласен. Что от меня потребуется?

– Всему свое время, боец.

– А кто были те люди, которые меня едва не убили? Удалось о них что-то выяснить?

– Мои ребята их выследили и объяснили, как надо себя вести. Не беспокойся о них, они тебя больше не потревожат.

– Подробности узнать можно?

– Говорю же: всему свое время. Сначала мне придется не только крепко поставить тебя на ноги, но и сделать из тебя настоящего человека. А там уж и о деле поговорим.

Странное дело: еще месяц назад Алик после подобных заявлений взбеленился бы- разве он не человек? И чем, интересно, он так плох, чтобы посторонний мужик, ни черта о нем не знающий, взялся его воспитывать и об колено ломать? Но ныне в душе у него что-то перегорело. Альберт часами лежал на прочной дубовой кровати, глядя в окно на верхушки деревьев и клочок неба, и много думал.

Картина за окном никогда не была одинаковой. То сияло солнце, то шел дождь, по небу бежали облака, деревья качались или стояли неподвижно, день сменялся вечером, а ночь – туманным утром. Настроение за окном менялось вместе с освещением, и такие же постоянные изменения происходили у наблюдателя в душе. Вроде бы все тот же он, Альберт Константинов, да в то же время и не тот. Непривычный к праздному досугу, Алик обнаружил, что досуг этот может не только утомлять, но и приносить пользу. Например, помогать искать ответы на философские вопросы о смысле жизни. Как получилось, что за какие-то ничтожные полгода вся его размеренная жизнь полетела кувырком? И клиническая смерть – трижды смерть – что это, как не предупреждение, что жил он неправильно?

Скупые рассказы Вещего Лиса и подобревшего деда Егора, окончательно принявшего студента-беглеца, падали на благодатную почву, питая перемены. Алик уже четко понимал, что ничего не случается понапрасну.

– Существует древний как мир принцип «мы и они», когда каждому из нас надо соотносить себя с определенной группой, – говорил Лис, – трудно быть чужаком-одиночкой, поэтому мы прилагаем усилия, чтобы встроиться куда-то. Большинство желает стать членом мощной группировки, чтобы чувствовать поддержку товарищей, чтобы ничего не бояться или иметь преимущества. Но некоторым нравится держаться в тени, причислять себя к малочисленной команде избранных. Мы все выбираем свои дороги, иногда выбираем долго и мучительно, иногда – легко и бездумно, а иногда дорога выбирает нас и остается либо принять ее, либо отвергнуть. Вот и ты, Алик, сейчас на распутье. Дорога сама нашла тебя, привела сюда, но дальше только тебе решать – принять или отвергнуть. Пользуйся передышкой, проведи ревизию, осознай, чего хочешь, и поставь себе цель. Мало залечить пулевые ранения и научиться ходить, не хромая. Надо еще успеть заполнить пустоту в душе.

Внешне Лисица выглядел как крепкий пятидесятилетний мужик, всю свою сознательную жизнь проведший на какой-нибудь заимке, изучивший повадки зверей и птиц и ведающий силу дикоросов. Конечно, иногда Алик ловил себя на мыслях, что его спаситель выражается не по-деревенски, да и упражнения, которые он заставлял делать каждое утро, мало походили на банальную зарядку. Однако, несмотря на подозрения, Альберт не ожидал, что имеет дело не с охотником-отшельником, а с отставным полковником ФСО, тренером по выживанию и начальником секретного лагеря, в котором Лисица предложил обучаться и ему.

– Там ты быстрей восстановишься. Я помогу.

Увидев размах, с которым был обустроен лагерь: капитальные домики, крытые современной черепицей, все удобства, включая канализацию и водопровод, Алик едва не потерял дар речи.

– Откуда средства?

– Клад нашел.

– Правда что ли?

– Нет, золото партии вложил, – усмехнулся Лис. – А если серьезно, так не пропадать же добру. Официально лагерь закрыли несколько лет тому назад, но всегда находятся люди, которым это нужно. Да и место у нас удивительное, особенное. Как говорится, тут и стены помогают.

У Альберта началась новая жизнь. Новая во всех смыслах – начиная от  распорядка дня и заканчивая именем. Постепенно Алик-Ашор стал приобщаться к весьма необычному миру и тайнам, насчитывающим тысячелетия. Уже не вызывало вопросов, с кем именно он столкнулся тогда на лесной тропе и что те бандиты искали на Иремеле. Не удивляло, что отставной полковник Федеральной Службы Охраны и некогда успешный тренер, автор грамотной методики, живет в тайге. И даже основной род его занятий перестал быть полным секретом.