Выжить в Антарктиде

– Возьмем наихудший вариант, – вновь заговорил Громов. – «Черное солнце» сломано, не подлежит починке и толком не управляемо. Как скоро его мощность упадет до нуля и стена станет проницаемой?

– Через несколько десятков лет, – Патрисия была непреклонна, - вариант для нас неприемлемый. «Солнце» с 1950 года не прекращает свою работу, только чередует периоды Максимума и Минимума. Взрыв астероида повлиял на его работу, заставил перейти к усилению мощности, но ничего не изменил в целом.

– Для чего создали эту штуковину? – спросил Ишевич.

– Всех возможностей «солнца» никто не знает, именно для его изучения мы с Пашей и хотели вывезти его в Европу. В Москву, – быстро поправилась она, так что никто не отметил этой оговорки. – Здесь, на месте, это делать проблематично, в чем уже убедились советские ученые. А в лаборатории моего мужа прекрасно понимают принцип неисчерпаемого источника, на котором строится работа «черного солнца». Кто более подготовлен и обладает достаточными ресурсами, как не «Долгов интерпрайзис»? До недавнего времени в нашем распоряжении были только текстовые описания и неполноценные модели, не способные передать весь спектр возможностей артефакта. Но сейчас мы подобрались к Хранилищу настолько близко, что будет глупо упустить возможность. Поймите же, это прогресс для всего человечества!

– Бог с ним, с прогрессом, – Павел махнул рукой, – про «Авалон» ты там что говорила? Почему именно эта программа, она же, как понимаю, не единственная?

Патрисия с виноватой улыбкой пожала плечами:

– В прошлый раз советская станция закапсулировалась, поэтому логично предположить, что повторно сработала старая программа. То, что было запрограммировано на устройстве последним.

– То есть, ты знала о местных экспериментах?

– Прости, Поль, не думай, будто я скрывала подробности специально, но у тебя и без того было столько дел... не хотелось утомлять.

– Ты предвидела, что я откажусь от поездки, если узнаю, что станция Надежда погибла из-за «солнца»!

– Да, я этого боялась, – подтвердила Патрисия. – Однако, если бы не астероид, так неудачно и не вовремя врезавшийся в землю, все прошло бы идеально. Мы ехали сюда как раз в период Минимума.

– Значит, Надежда погибла при изучении артефакта, – сказал Белоконев. – Я уже начинал это подозревать…

– Это логично, – сказала Аня. – Где сокровища древних, там смерть и слезы. Старые клады никому не приносят счастья.

Пат метнула в ее сторону острый взгляд:

– Это не клад, а храм науки, построенный древней могущественной расой. Русские нашли Хранилище и не удержались от эксперимента с устройством. Они виноваты. У них не было ни нужной информации, ни Ключа, их инженеры допустили фатальную ошибку. Все это можно было предугадать на самом первом этапе, но жадность затмила разум.

– А отчего артефакт вообще включился? – спросил Давыдов. – В первый раз, если у них, как вы говорите, не было ключа.

– «Солнце» управляется не только с помощью Ключа, при нем должна быть встроенная панель управления. У меня нет четких данных о проводимых на Надежде экспериментах, но если предположить, что им удалось обойти защиту и включить панель, то дальше дело пошло проще. Все строится на акустическом принципе, на вибрации, а звуковые комбинации несложно подобрать.

– Звук? – не смогла сдержать удивление Аня. – Голос человека? Инструмента?

– Ключ от «черного солнца» это устройство, посылающее акустические волны при нажатии клавиш. Наше ухо не слышит, но Ключ в некотором роде поет.

– Заклинание какое-нибудь, – прошептал Кирилл.

– Нет-нет, – Патрисия улыбнулась мальчику через стол, – это не настолько банально. Песня лишь художественный образ.

– О, я слышал, что в древности с помощью звука совершали настоящие чудеса, – оживился Белоконев, – например, в Индии...

– Подождите, Геннадий, - перебил его Дима. – Вполне реально создать свисток, но в нашем случае никто не свистел, не играл на музыкальных инструментах, и вообще мы все находились далеко от Хранилища. Пат, вы утверждали, что одного взрыва метеорита мало, что-то еще повлияло на запуск программы. Скажите, это мог быть ваш Ключ? Вы что-то на нем нажали или нечаянно задели, когда упали после взрыва. Могло быть такое или нет?

Тут Патрисия надолго замолчала, но потом вдруг произнесла со странной торжественностью:

– Поль, то есть, Паша, мой любимый муж, попросил быть до предела откровенной с вами, и я дала ему обещание. Я ничего не стану от вас скрывать. Да, я виновата. Из-за меня «черное солнце» узнало о нашем появлении в долине. Оно не спало, когда мы прилетели. Оно приняло сигнал о том, что в радиусе ближайшего действия находится Ключ. И когда метеорит взорвался – было несколько взрывов и сотрясений – они были восприняты им как угроза нашим жизням и запустили программу «Авалон» с самого начала. Это лишь мое предположение, конечно, но оно имеет веские основания, и доказывает, что Ключ способен поддерживать контакт с устройством.

– Где сейчас находится Ключ? – спросил Дима.

Патрисия после секундного колебания достала из-под ворота джемпера небольшой диск на золотой цепочке. В центре диска выступал равносторонний восьмиконечный крест со слегка раздвоенными оконечностями, неравномерно украшенными выпуклыми камнями разного цвета.

– Повторяю, у меня нет секретов. Вот он. По легенде этому украшению почти девятьсот лет, но сам Ключ, встроенный в диск, конечно гораздо старше. Девятьсот лет назад его всего лишь обновили, реконструировали.

– Ключ внутри? – удивилась Вика. – Какой-то древний чип?

– Сама форма подвески неслучайна. Крест, камни, расположение выпуклостей и впадин совпадает с отверстием, в которое этот артефакт надо вложить. После этого активируется основная панель. Также с помощью подвески можно управлять «солнцем» на небольшом расстоянии, однако набор функций, включающихся дистанционно, сильно ограничен.

– Это очень древний символ, – проговорил Белоконев, вглядываясь в украшение. Было заметно, что ему очень хочется взять его в руки, но он стесняется попросить.– На языке геральдики это называется «усеченный лапчатый крест», но гораздо больше он известен как мальтийский или болнисский. На Руси он появился одновременно с письменностью, принесенный просветителями Кириллом и Мефодием. Невозможно точно установить, когда, в какой части света он принял именно такой вид и каким народом был придуман. Единственное, что можно утверждать, в Европу символ пришел с Востока. И еще его использовали катары.

– Героические защитники Монсегюра? – живо поинтересовался Кирилл. – Их всех сожгли, потому что они отказались отрекаться от своей веры!

– Верно. Поскольку теологи катаров были главными оппонентами римских пап, Ватикан объявил их «опасными еретиками» и организовал против них крестовый поход, известный как Альбигойская война[8], ее исход для катаров стал трагичным. Так вот, считается, что символом катаров был этот крест. В геральдике восемь его лучей на концах символизируют восемь добродетелей: терпение, искренность, смирение, праведность, справедливость, правду, веру и милосердие. Об истинном изначальном смысле альбигойского креста ведутся нескончаемые споры. В нем видят слияние двух свастик – солнечной и лунной, что означает единство и борьбу Света и Тьмы и двойственность нашего мира, в котором происходит извечное противостояние Добра и Зла. С одной стороны это мир материальный, представленный четырьмя стихиями: землей, воздухом, водой, огнем, а другой - это союз нематериальных и взаимосвязанных понятий, а именно времени, пространства, информации и энергии.

– Какой энергии?

– Возможно, той самой, о которой рассказывала Патрисия, – Белоконев, словно извиняясь, пожал плечами. – Единой силы гравитации и электромагнетизма. Или волшебной праны, пронизывающей космос.

– Как этот крест-ключ работает? Можете продемонстрировать? – недоверчиво поинтересовался Грач.

– Лучше не надо, – предостерег Ишевич.

– Да, погорячился, – Грач кашлянул. – Просто сомнения у меня, Дима. С виду перед нами обычное украшение. Как понять, что оно настоящее и не испортилось за тысячелетия, как наше «черное солнце»?