Выжить в Антарктиде

– Не испортилось, – сказала Пат,скрывая украшение.

– Каков радиус действия ключа, то есть как близко мы должны подобраться к устройству, чтобы отключить? – поинтересовался Дима. – Почему это нельзя сделать со станции, ведь «солнце» как-то услышало ключ из долины и включилось?

– По правилам оно не должно было включиться. Это сбой. Поэтому я бы не рекомендовала размахивать ключом, словно пультом от телевизора. Начать надо с того, чтобы увидеть, в каком состоянии устройство древних, что с ним происходит, понять, в чем причина неисправности, а для этого обязательно придется проникнуть в Хранилище.

– А другой вариант у нас имеется? – спросил Громов. – Скажем, поискать проход или естественные дыры в пузыре. Вы можете нам гарантировать, что пузырь представляет собой цельную сферу без малейшего изъяна? Если «солнце» медленно выходило на Максимум, оно могло и пузырь создать не совсем полноценный.

– Программа «Авалон» это защитная программа, – подал голос Ашор. – Это не тюрьма, из которой нет выхода. Обязательно должен быть предусмотрен тайный канал для разведчиков, снабженцев или парламентеров.

– Я считаю, что не стоит тратить время на пустячные теории, – отрезала Патрисия. – У нас есть Ключ, есть пещера, есть возможность понять, как перенастроить устройство. Тыкаться в поисках бреши бессмысленно и некогда.

– Но брешь теоретически может существовать? – настойчиво повторил Громов.

– Теоретически почти все может существовать, но это не означает, что оно существует.

– Вы считали и пузырь невидимым, однако Володя и Аня вчера видели его собственными глазами, – напомнил Ашор. – Именно в странном радужном мареве пропал Артем. Вы недостаточно знаете о «солнце».

– Не стану спорить, и все же искать проход надо было до того, как погас луч, бивший из горы в небо.

– Луч перестал бить вчера в обед, а радужная дымка появилась гораздо позже, – настаивал Громов. – Как объяснить данную задержку?

– А вот ты скажи мне, Юра, – вмешался Долгов, – если мы найдем лаз на свободу, что станем делать? Немедленно выступим в поход? Без подготовки и транспорта?

– Будем наблюдать, – Юра повернулся к нему, – к счастью, время позволяет нам немного подождать. И у нас появится возможность подать о себе весть. Когда за нами прилетит вертолет, спасателям будет известно место для эвакуации.

– Мы не увидим вертолет, даже если он пролетит рядом с пузырем, – указала Патрисия, – не услышим шума его винтов. Как и наблюдатели снаружи не увидят и не услышат нас. На снимках долина будет выглядеть безжизненной.

– И нас сочтут погибшими? – воскликнул Давыдов. – Пролетят, никого не увидят и все?!

– Скорей всего, так и будет, – ответила Пат. – Мы должны надеяться только на себя.

– А подать сигнал бедствия? – подал голос Ишевич.

– У нас нет передатчика, – напомнил Доберкур, – вертолет обесточен полностью, а местная радиостанция давно пришла в полную негодность.

– Есть аварийная рация с автоматическим маяком, – сказал Громов, – мы бросили ее на перевале, но ее можно найти и включить. Лучше, конечно, сделать это в горах, на высоте, но даже если проход будет располагаться в низине, мы сможем выкинуть наружу сигнальный буй. Он маломощный, но нас ищут, ведь все сроки возвращения вышли, поэтому специалисты слушают аварийные частоты.

– Никто не помешает нам подать сигнал СОС, когда мы снимем режим невидимости с долины, – сердито ответила Патрисия. – Я боюсь, что рация осталась за пределами пузыря, и вы просто до нее не доберетесь. Не стоит распылять усилия.

– Нет, будем двигаться в двух направлениях, – постановил Громов. – Одни поднимутся в пещеру к «солнцу», другие пойдут по краю пузыря, наблюдая хотя бы визуально за радужной стенкой. Если видели туман, то увидим и дыру в нем.

– Это правильно, – согласился Ишевич. – Есть люди, которые не дадут о нас забыть, и, полагаю, они рядом.

– Мои родители про меня ни за что не забудут! – выкрикнул Кирилл.

– Вот именно, – поддержал мальчика Громов. – Проход это если не дверь, то хотя бы форточка в нормальный мир. Нам нужны новости о них, им нужны новости о нас.

– Считаю, что Юра говорит дельные вещи, – неожиданно поддержал Громова Доберкур. – Давайте действовать по всем направлениям. Это увеличивает наши шансы.

– «Черное солнце» неисправно, – опять вмешался Ашор. – Не навредим ли мы еще больше тем, что явимся в пещеру с Ключом и начнем его отключать?

– Я не стану действовать необдуманно, – с готовностью воскликнула Патрисия. – Сначала я просто предлагаю добраться до пещеры. Споры окажутся бессмысленными, если дорогу завалило.

– Это было бы очень скверно, – пробормотал Белоконев. – Я помню, в той стороне был первый взрыв. Осколок астероида мог упасть прямо туда, где располагалось Хранилище.

– Это надо проверить. Надеюсь, нам повезет, и пещера уцелела, - сообщал Паша.

– А если пещера уцелела, но мы испортим «солнце» еще больше? – поинтересовался Давыдов. – Советские ученые тоже не в две минуты испепелились. Они наверняка колдовали над этим устройством, и теперь там все могло перепутаться.

– Кстати, это правда, –  сказал Громов. – Есть признаки, что люди готовились к эвакуации. Туалет был вычищен, а использованные бочки хорошо запаяны, хотя и не вывезены. Лаборатории опять же заколочены, что намекает случайным гостям, что туда доступ не желателен. Мне кажется, они боролись за жизнь, и пытались обуздать «солнце» в течение нескольких суток минимум. Удалось им это или нет, не понятно, но запасы пищи у них остались вполне приличными, значит, дело было не в голодной смерти.

– Юра, а что у нас с ресурсами? – мрачно спросил Грач.

– Докладываю, – Громов потер переносицу. – Привезенных продуктов хватит еще на два дня. Это хлеб, пачка гречневой крупы, две пачки макарон, мороженые овощи, сухофрукты и концентраты вроде банки сгущенного молока и энергетических батончиков. На станции имеются запасы консервов и сухофруктов, но их предстоит перебрать, чтобы, не дай бог не заразиться каким-нибудь ботулизмом. Поэтому я сразу предлагаю перейти к режиму экономии – не жесткой, но разумной.

– Сколько мы точно протянем?

– Две-три недели совершенно спокойно, далее начнутся проблемы.

– Значит, через три недели нас тут быть не должно, – Грач стукнул кулаком по столу. – Итак, у нас два варианта, как понимаю. Поиски теоретически возможного прохода в пузыре и визит в пещеру к артефакту.

– Я против, чтобы вмешиваться в то, чего мы не понимаем, – сказал Давыдов. – Пока мы ни в чем не уверены, я бы поискал безопасный проход, а в пещеру не совался.

– В пещеру стоит подняться, – возразил Громов. – Этот визит принесет ответы на некоторые вопросы, поэтому, как уже сказал, действуем по двум направлениям. Даже по трем. Третью группу мы прицельно отправим на перевал за радиостанцией.

– Еще надо наведаться в лаборатории, – подсказала Аня. – Раз заколотили в них вход, значит, ценности там остались.

– Верно, – одобрил Громов, – спасибо, что напомнила. И посмотреть, что с местной радиорубкой, насколько все там плохо.

– Пещера должна быть в приоритете, – указал Ишевич. – Если выход из пузыря есть, то он именно там. Рядом с «черным солнцем».

- Это необоснованное утверждение! – протестующе воскликнул Доберкур. – Ничем неоправданная надежда.

- Поверьте, у меня есть основания.

Ашор хмыкнул.

– Нет, Ашор, это не то, о чем ты сейчас подумал, – Ишевич сходил к своей куртке, вытащил из кармана старую тетрадку в коленкоровом переплете и, вернувшись, положил ее в центр стола. – Когда мы Игоря на метеостанцию относили, я там покопался немного и вот что нашел. Это личный дневник одного из метеорологов по имени Валентин Знаменский. Я проглядел его не полностью, но в конец заглянул, самая последняя дата – 10 февраля 1950 года.

– Потрясающе! – прошептал Белоконев и потянулся к тетрадке. – Это документ исторической значимости!

– Дневник проливает свет на многие вещи, – согласился Дима. – И я хочу, чтобы мы его сейчас прочитали. Вслух.