Графиня на стриме

Пожалуй, только если к моему отцу…

Я подошла к графине и заглянула через плечо. В высокой вазе с лепниной Аннабель составляла новый букет.

Ее цветочные композиции были прекрасны. В моем времени Аннабель бы однозначно реализовалась как флорист, но здесь, конечно, цветы оставались лишь хобби богатой дамы.

Графиня протянула мне секатор и желтую розу.

— Ты исчезла из своей спальни на следующее утро, как портрет был окончен. Я распорядилась повесить его в малой гостиной, потому что знала, что придет день, и ты вернешься…

Я кивнула, так как в этот момент подумала о своей маме. Сейчас она чувствовала себя так же, как Аннабель, когда Элиза пропала. Но, если у графини был папа, чтобы утешить, то у моей мамы не было никого.

— Я хочу попросить тебя, Элиза…

— О чем? — я так увлеклась удалением лишних листьев со стебля, что ответила не сразу.

— Я всегда знала, что ты вернешься… материнское сердце невозможно обмануть, — Аннабель опустила розу и посмотрела на меня. — И наивно полагала, что после твоего возвращения между нами все будет как прежде. И тем труднее мне признавать свою ошибку. Ты так быстро выросла, как жаль, что я не застала момент твоего превращения из девочки в девушку…

Ну, вот, опять она затевает разговор про свадьбу, неужели в прошлый раз я недостаточно ясно выразила свою позицию?!

— Давай поужинаем вместе, втроем, как раньше? Мы с Александром очень скучаем, Элиза…

Аннабель ждала, а мои ноздри подрагивали от сдерживаемой злости. Если бы на ее месте была мама, я бы уже вспылила, но нежность голоса графини, ее неизменное дружелюбие и забота обо мне, мало-помалу делали свое дело.

Поэтому, переборов негодование, я выдохнула и ответила:

— Ладно, сегодня буду ужинать с вами, — Аннабель улыбнулась и, придержав меня за затылок, поцеловала в лоб.

Я зажмурилась от удовольствия и снова на себя рассердилась — сейчас она тебя за ушком погладит, и сядешь на задние лапки! — и быстро отстранилась. Положила ощипанную розу на стол и пулей вылетела из гостиной.

Когда я вернулась в спальню, Дали уже ждала меня с горячей ванной и красивым платьем цвета лаванды, а на постели, свернувшись калачиком, спал Яша.

Одно ухо у него было порвано и я с удивлением обнаружила, что вместо злорадного удовольствия от мысли, что кто-то задал ему перца, испытываю к коту жалость.

И даже желание погладить по мерно вздымающемуся мохнатому боку…

Чур меня! Я тряхнула головой и проследовала за Дали в ванную — этого еще не хватало!

Элиза де Бальмен была готова к началу седьмого.

Надушенная и напомаженная, втиснутая в ненавистный корсет, я вышла из своей спальни в сопровождении трех служанок и спустилась в столовую.

Аннабель и отец ждали меня у камина, разговаривая о чем-то вполголоса. Графиня коротко кивнула, напоминая о манерах, но в присутствии отца, всю жизнь скрывавшего свое происхождение, быть хорошей совсем не хотелось.

Поэтому я, не долго думая, толкнула ногой кресло во главе стола и села, положив локти поверх накрахмаленной скатерти.

Хотели поужинать и поговорить? Ну что ж, будет вам разговор!

Глава 10

Слуги замерли вдоль стен — такой явной наглости не ожидал никто. Даже от меня.

Но реакция, на которую я рассчитывала, не последовала. Граф молча проводил Аннабель к свободному месту — по правую руку от кресла, которое я заняла, а сам сел во главе стола на противоположной стороне.

И, глядя на его спокойное, даже отстраненное лицо и грустную, покрасневшую графиню, я почувствовала укол стыда — ошибочка вышла.

Ну, а как бы я поняла, чье место заняла, если за все время первый раз спустилась к столу!?

Решив, что Аннабель и на этот раз меня простит, я улыбнулась. В конце концов, попросить прощение я всегда успею, а вот шанс вывести на чистую воду графа, который постоянно чем-то занят за пределами дома, может больше и не представится.

По кивку слуги принесли первое блюдо — тушки перепелов с гранатовыми зернами и ароматной подливкой на подушке из картофельного пюре — повар в поместье знал свое дело и под его покровительством я рисковала увеличиться втрое за короткий срок.

— Алларио превзошел самого себя, — сказала графиня, обращаясь ко всем и ни к кому конкретно. — А на десерт, по моей просьбе, он приготовил кое-что особенное, — Аннабель улыбнулась и обратилась ко мне. — Элиза, тебе нравится?

Я кивнула, хотя только и успела, что постелить на колени белоснежную салфетку.

Отец молчал, ловко расправляясь с мелкими косточками. Безупречно отутюженная рубашка, шейный платок с массивной золотой брошью и бархатный пиджак — он выглядел так, будто всегда был человеком благородного происхождения и не работал ни дня в своей жизни.

Я же помнила его другим.

Немногословным, но добрым, а еще вечно занятым. Я помню как много он работал, хоть эта работа и не приносила денег.

Интересно, они с мамой из-за этого разошлись? Из-за отсутствия денег?

— Как идет подготовка к балу? — спросил отец и кивнул слуге.

Из графина с золотым носиком в бокал полилось красное вино.

— Я уже разослала часть приглашений, обсудила с Алларио меню и распорядилась доставить из города новые скатерти, — ответила Аннабель.

— Граф Стендброк подтвердил свое намерение?

— Да, дорогой. Вместе с ответом он прислал два чудесных букета.

Я хмыкнула — веник от графа я выбросила в окно вместе с вазой, свалив все на Яшу, но, судя по всему, моему отцу об этом не доложили.

— Тебе понравился подарок графа, Элиза? — спросил он, впервые за вечер обратившись ко мне.

— …Очень! — соврала я, чтобы не расстраивать Аннабель еще сильнее.

К тому же, кому здесь нужна моя правда? Племенных кобыл не спрашивают, хотят ли они размножаться…

— Тогда, полагаю, ты отправила его светлости письмо с благодарностью? — повисла пауза, которую поспешила заполнить графиня.

— Эту приятную обязанность я взяла на себя, — отец кивнул и сделал глоток.

Следом бокал Аннабель наполнили вином, а мне пришлось довольствоваться безалкогольным сидром. Несправедливо, но раз для храбрости взбодриться нечем, придется выезжать на наглости.

В отличие от свободы, ее у меня не отнять.

— С графом меня ничего не связывает. А вот ты мог бы хоть раз написать моей матери, после того, как бросил ее.

Я очень хотела вывести отца на эмоции, но он даже бровью не повел. Щелкнул пальцами, как будто мы говорили о погоде, а не его предательстве, и слуги провели первую смену блюд. А Аннабель, напротив, побледнела и, извинившись, отложила скомканную салфетку в сторону и покинула столовую.

Помощник повара поставил на стол поднос с чудесным на вид штруделем и комнату наполнил восхитительный запах печеных яблок. Шапка из взбитых сливок наклонилась в бок и сползла на тарелку, таким горячим он был.

— Элиза, ты возмутительно небрежна к чувствам своей матери, — сказал граф и нахмурился. — Я делаю последнее предупреждение…

— Моя мать, — начала я, чувствуя, как меня бесит его показное равнодушие. — Наверняка уже написала заявление в полицию о похищении! Прибавь сюда принуждение несовершеннолетней к браку и получишь реальный срок!

До моего восемнадцатилетия оставалось не так уж и много — всего два месяца. А помолвка, если я правильно посчитала, должна состояться через месяц, на летнее солнцестояние, то есть при желании я всегда смогу оспорить брак под предлогом того, что не достигла положенного законом возраста.

— Элиза, — имя прозвучало как угроза. — Не вынуждай меня…

— Что? Ты исчез на три года, оставив нас одних без средств к существованию! Почему ты не забрал нас с собой? Ты же граф!

— Бертран! — отец выкрикнул имя камердинера так громко, что задрожал хрусталь на столе.

Через минуту в столовую вошел высокий седоволосый мужчина в черном сюртуке и с неизменным пенсне на правом глазу. Он коротко поклонился и замер в ожидании дальнейших указаний.