Страница 36 из 184
Недолго думая я схватила ухват, стоящий у печи, и перетянула негодяя им по спине со всей силы, на которую была способна. Парень взвыл, выгибаясь дугой, разжал пальцы, и штаны совсем свалились на пол.
— Убью, не помилую! — его рев, наверное, разнесся по всему лесу, когда он бросился на меня. — Удавлю!
— Еще чего! — Таня толкнула его и, запутавшись в штанах, сын приказчика почти вылетел в двери. — Отдохни, герой-любовник!
— Ты как, Марфуша? — я бросилась к девочке, сжавшейся в комочек на скамье. — Цела?
— Ц-ц-цела… — заикаясь, ответила она, глядя на меня, как на привидение. — Б-б-барышни, это в-в-вы?
— Мы, мы… — я поправила ее волосы и завязала разорванную бретельку сарафана. — Вставай, матушка сюда идет.
Выйдя из хижины, я увидела, что Таня угрюмо наблюдает за молодым человеком, который уже натянул штаны и теперь стоял напротив нее. Парень явно был изумлен, увидев при свете дня, кто перед ним.
— Засецкие… — протянул он, криво усмехаясь. — Вы что ж, уже за дворней своей бегаете?
Я попыталась припомнить кто такой приказчик, но Таня сделала это быстрее.
— А ты чего так разговариваешь, челядь? Язык попридержи. Еще раз узнаю, что к Марфушке грабли свои тянешь, пообломаю. Понял?
— Грабли? — он как-то странно посмотрел на нас. В его глазах плескалась ярость, но что он мог нам сделать?
— Пшел отсюда. На чужой земле находишься, — процедила я. — И смотри, мы тебя предупредили.
В этот момент из леса вышли Евдокия с нянюшкой. Они, раскрыв рты, наблюдали, как Сенька уходит, словно побитый пес. И Аглая Игнатьева снова перекрестилась… Мне даже стало немного смешно. Раскрытые рты и крестные знамения становились нашими постоянными спутниками.