Помещицы из будущего

Глава 26

Глашка принесла чай, и Наталья долго грела руки о горячую чашку, опустив глаза. Похоже, ей очень тяжело давались горькие воспоминания. Но все-таки она была сильной, ведь ее не сломили даже такие ужасные события.

— Петр, но как твой управляющий догадался в монастыре поискать? — спросил Головин. — Ведь девушка просто пропала. Ни слуху, ни духу.

— Так он у слуг Потоцкой стал тайно интересоваться о молодой барыне, которую в усадьбу привезли. Монет мой Корней Наумович не жалел, зная, что деньги отлично развязывают языки, — молодой человек явно гордился сообразительностью своего управляющего. — И узнал, что пропала барышня. Была, была и вдруг не стало. Дарья Николаевна в нескольких словах объяснила ее исчезновение приказчику, а тот разнес новость среди слуг. Мол, непутевая и неблагодарная невестка покинула дом под покровом ночи, прихватив с собой кое-какие ценные вещи. Слуги, конечно же, не поверили, зная крутой нрав барыни и жестокость ее сына. Они решили, что натешившись, Александр отвез молодую супругу в монастырь, посулив за пленницу хорошее «приданое». Монастыри порой не брезгуют принимать надоевших жен. Женский монастырь в губернии один, поэтому Корнею Наумовичу искать долго не пришлось.

— Я вначале испугалась страшно, — подала голос Наталья. — Матушка-игуменья пришла и говорит: «Поди, Наталья, там человек один видеть тебя желает. Добрый человек. С хорошими помыслами он пришел». Знала матушка обо мне все. Я ей открылась сразу, чтобы не подумала она дурное… Увидела игуменья, что я боюсь, и стала успокаивать. Мол, человек этот помочь хочет. Приехал он, чтобы Александра на чистую воду вывести и к ответу его привлечь. Сначала я боялась, отказывалась ехать с ним, но потом представила, сколько еще зла Потоцкие сделают, и решилась.

— Молодец, Наталья! Ничего не бойтесь, мы вас в обиду не дадим! — пообещала Таня. Она заметно воодушевилась, чувствуя, что удача поворачивается к нам. — Вы сможете слова свои повторить в суде, когда потребуется?

— Смогу, — твердо ответила девушка. — Такие ироды, как Александр должны на каторге гнить! И матушку его вместе с ним не мешало бы отправить!

— Оставайтесь у нас, — предложила я. — Вам ведь некуда идти, верно?

— Я пригласил Наталью поселиться у нас, — сказал Петр, но я лишь рассмеялась. В голове мелькнула мысль, что приглянулась ему Наташа. А почему бы и нет? Дело молодое…

— Как это вы себе представляете, Петр Дмитриевич? Вы с батюшкой и девица в одном доме с вами!

— Да, Петр, нельзя Наталью Платоновну в твою усадьбу везти. Молва пойдет, а это и для нее плохо, и для нашего дела, — поддержал меня Павел. — Пусть у нас остается. Здесь для нее и компания подходящая.

— Благодарю вас, — Наталья не сдержалась и всхлипнула. — Меня сам Господь к вам привел.

Наша гостья оказалась очень милой и доброй девушкой, несмотря на то, что была дочерью помещика. Она всегда предлагала свою помощь, нянчилась с Машенькой, а еще обладала веселым характером. Наташа перестала смущаться, стала чаще улыбаться и шутить. Что ни говори, а окружение всегда влияет на восприятие жизни.

Я не знала, какой финт задумали мужчины, но что-то мне подсказывало: это как-то связано с предстоящей свадьбой Александра Потоцкого. Его венчание с Ольгой Вельской должно было состояться на Красную горку, что очень расстроило Таню. Ей не хотелось столкнуться с их процессией у ворот церкви.

В середине марта мы всей семьей по приглашению Родиона Макаровича поехали на завод. Он хотел нам что-то показать, но ни словом не обмолвился, что именно, хитро поглядывая на нас и загадочно улыбаясь на все наши вопросы.

— Вы посмотрите, как он тут все устроил! — изумлялся Головин, когда наш экипаж остановился во дворе завода. — Такой порядок только у настоящего хозяина может быть!

Пименов встретил нас лично и повел на экскурсию. Я обратила внимание, что на территории появились новые постройки. Родион Макарович увидел мой заинтересованный взгляд и с гордостью объяснил:

— Здесь у меня кузница, слесарная и ящичная мастерские, да ещё склады! Пойдемте в гуту, посмотрите, как работа кипит!

Гутой он называл бревенчатое строение из хвойной древесины, где варилось стекло. Всего их было пять штук. Внутри было ужасно жарко, стоял чад, в котором бегали подмастерье, поднося расплавленное стекло стеклодувам. Оно было вязким, словно мед и мастера железными трубками выдували из него раскаленные шары.

— Все, вам нужно на свежий воздух. — через пару минут воскликнул Пименов, мягко подталкивая нас к выходу. — Не приведи Господь, заплохеет.

— Здесь так интересно! — Таня разглядывала все с искренним любопытством. — Что они потом станут делать с этим пузырем?

— Опустят в форму, чтобы после обратить его в штоф, графин, бокал или рюмку! — ответил Родион Макарович. — А вот бутылки приходится обкатывать вручную. Низ выходит тяжелее, чем горлышко, вот и катают на мореном дубе.

На воздухе дышать стало легче, и мне даже стало жаль людей, работающих в таких адских условиях.

— А из чего его варят, стекло? — не переставала задавать вопросы Таня. Но Пименов отвечал с удовольствием, потому что ему явно был приятен интерес к его детищу.

— Стекло варится из шихты. Знаете, что такое шихта? — мы отрицательно покачали головами, и он продолжил: — В нее входит белый песок, мыльная шкварка, поташ, соломенный пепел, глина, древесный уголь и мелкий каменный уголь. Шихту смешивают в корыте, добавляют стеклобой, засыпают в горшки и тогда уж варят. Все, пришли!

Мы остановились перед новой постройкой, которая была намного больше остальных, и Пименов открыл перед нами двери.

— Прошу!

Как только я увидела печи, большие котлы, сковороды, длинные столы, а на них нечто, похожее на бутылки с широким горлышком, сразу поняла, что это и есть наше консервное производство. Мы решили, что делать банки такой формы как в современном мире не стоит, потому что их тяжелее будет загерметизировать. А вот тара, похожая на бутылку Аппера вполне могла подойти. Сначала запечатать горлышко пробкой, а потом залить воском.