Страница 99 из 135
— Малышка, — передразнила я. — А ты, — продолжила насмешливо, — ты во сколько своего Мариана встретила?
Василина чуть порозовела, глаза затуманились воспоминаниями.
— А ведь десять лет прошло, Марин, — сказала она тихо и мечтательно. — Кто бы мог подумать тогда… что я буду носить мамину корону и что рядом будет он.
— Медведь, — фыркнула я, потому что в груди болезненно закололо.
— Лучший медведь в мире, — согласилась до неприличия влюбленная королева. Задумалась. — Кстати, о медведях. Марин, мы уедем дня на три, в поместье. К выходным, наверное. Детей здесь оставим.
— Что, внеплановый медовый месяц в честь десятилетия? — улыбнулась я, обнимая ее крепко-крепко. Как хорошо, что она у меня есть.
— Нет. — Сестра погладила меня по спине. — Просто полнолуние скоро. Мариан в эти дни не очень стабилен. Боюсь, порвет кого-нибудь, у меня как раз цикл начнется, а он с ума сходит в эти дни. Кругами вокруг меня ходит, на людей рычит. Наши-то привыкли уже все, знают, что делать. Да и там проще — заперлись в спальне, и нет проблем. А тут не закроешься… Пока кормила, беременная ходила, нормально было, но сейчас, чувствую, накроет его.
— В смысле — в спальне? — не поняла я.
Василина взглянула на меня, покраснела.
— Да вот так… у оборотней немного другие инстинкты, Мариш.
— А как же дети? — Я надеялась, что не очень глупо выгляжу. Вот так, живешь-живешь и вдруг узнаёшь пикантные подробности из жизни родных. Наверное, эту конкретную подробность я бы предпочла не знать. А то воображение зашкаливает. И анекдоты неприличные на ум приходят.
«Всё потому, что хватит в девках ходить, дурочка».
— Ну ты что, на них он не рычит. И там всегда экономка, повариха, есть кому заняться. А здесь вообще в сад ходят, няня приглядывает. Отец присмотрит, если что…
— Да и я присмотрю, — добавила я.
— И ты… Тяжело оставлять, конечно, но что делать?
— Ехать праздновать юбилейный медовый месяц, — жизнерадостно провозгласила я. — Не переживай, справимся. Увози своего зверюку, все правильно. А то как представлю, что он с утра в мохнатом обличье на плацу отжимается… или марширует, задирая лапы….
Мы дружно захихикали, все еще обнимаясь. В двери деликатно постучали, и в спальню заглянула помощница Василины. Мы сразу сделали строгие лица.
— Доброе утро, ваше величество, — официальным и очень профессиональным тоном произнесла она. — Ваше высочество, здравствуйте, — кивнула мне. — Я с расписанием. И вас ждет парикмахер.
— Доброе утро, — серьезно сказала Василина. Я посмотрела на нее — да, за прошедшие недели сестричка стала чувствовать себя вполне уверенно. — Через пятнадцать минут я выйду, подождите.
Дверь закрылась, и Вася вздохнула.
— Ну все, Мариш. Сейчас у меня забег в душ и гардероб, а потом прекрасное рабочее утро. Но на завтраке буду. Увидимся?
— Конечно, — заверила я, целуя сестру в нос. Ее величество смешно сморщилась и крепко обняла меня.
Сообщение пришло, когда я собиралась к завтраку. С незнакомого номера.
«Тебе понравились цветы, злая девочка?»
Я не ответила. Зачем?
Завтрак прошел почти в нормальной обстановке. Во всяком случае, не было ощущения, что у нас кто-то умер. Даже Алина достаточно бодро уминала уже оцененные мной булочки и болтала с отцом о разнице между хвойными и лиственными деревьями в зимний период.
Я иногда задумывалась над тем, что наша семья то ли бесчувственная, то ли слишком самонадеянная. Мы никогда не ожидали плохого, всегда была какая-то уверенность, что все исправится, наладится, что будет только так, как захотим мы. Даже после того как жизнь наглядно показала нам тщетность этой веры. Все равно. Даже когда мы говорили о сестрах, мы произносили «когда Ангелина вернется» или «когда Пол найдется». Никогда «если». «Если» — это не для Рудлогов.
Я косилась на Мариана с Василиной и почему-то представляла себе Васю актрисой цирка, которая то заставляет медведя садиться на велосипед, то сует ему голову в пасть. Хотя нет, в пасть — это ко львам. Да и Байдек меньше всего был похож на циркового мишку. Наверное, это нервное.
Я оставила телефон в комнате и теперь боялась возвращаться, будто там меня могла ждать граната с выдернутой чекой или еще что-то такое же разрушительное. Но трубка молчала, новых сообщений не было, и я стерла первое и единственное, чтобы не было искушения ответить.
А вечером меня ждал сюрприз. Я вернулась из торгового центра — поехала в магазин спецодежды за халатами и костюмами для работы. У нас в больнице они всегда были в дефиците, а теперь я могла себе это позволить. Ну и увлеклась немного, заглянув сначала в магазинчик белья напротив, потом в соседний и так далее.
Вернулась с ворохом пакетов, которые честно тащил за мной охранник, открыла дверь гостиной и чуть не закрыла ее обратно. Остановила меня широко улыбающаяся горничная, которая держала в руках корзину с какими-то пышными сине-желтыми цветами, пытаясь примостить ее на подоконник.
Потому что все остальные места были уже заняты. Красные цветы, белые, фиолетовые, длинные и обрезанные, в букетах, корзинах, навесных и напольных композициях, простые и экзотические. Комната играла красками и давила оглушительным сладким запахом. Везде цветы, просто цветочное небо, цветочное море, у берегов которого застыла я.
Охранник тихо оставил пакеты у входа и ушел. Видимо, испугался возможного визга и прыжков.
— Это… что, Мария?
«Глупый вопрос, не находишь?»
Я вспомнила об обещании Мартина скупить цветочные магазины и чуть воспряла духом.
— Начали приносить почти сразу, как вы уехали, ваше высочество, — радостно пояснила горничная, опрыскивая оранжерею, в которую превратилась моя гостиная, из пульверизатора.
Я полезла за телефоном. Никаких сообщений, звонков. Наверное, все-таки Мартин. Пусть это будет Мартин, ну пожалуйста!
Внутренний голос был раздражен и язвителен.
«Ну кому ты врешь? Ну кому?»
— А это принесли недавно, — спохватилась горничная, протягивая мне конверт.
Я открыла его. Вытащила содержимое.
Записка.
«Если тебе не нравятся белые, выбирай любые».
Я вспомнила насмешливый, невыносимый, хриплый голос, и его руки, и губы, и чуть не заплакала там же, у входа в свою разноцветную гостиную. Ну почему он меня никак не отпускает? Или меня от него не отпускает?
В конверте было еще что-то, и я долго и непонимающе смотрела на цветные картонные прямоугольники, которые держала в руках.
Билеты.
На Королевский ипподром Иоаннесбурга.
Тот самый, на котором я участвовала в соревнованиях и выигрывала их.
Билеты на завтрашние утренние скачки. На двоих в ложу аристократии.