Страница 60 из 145
— Я просто очень ценю творческих людей, — не смутился Люк и дернул краешком губ. — В них чувствуются внешняя элегантность и внутренняя страстность. Даже опасность.
— В чем же опасность? — полюбопытствовала Диана.
— Во властителей душ слишком легко влюбиться, — тихо и хрипло сообщил Люк почти ей на ухо, — и остаться с разбитым сердцем, — заключил он и улыбнулся со странным облегчением. Вряд ли ее придется соблазнять. Она и так готова открыться любому, кто проявит хоть немного сочувствия.
Княгиня засмеялась и расслабилась. И превратилась в обычную симпатичную, не задерганную жизнью с развратником женщину.
— Судя по тому, что я о вас слышала, вам это не грозит.
— Кто знает, — сказал он вполне искренне, — кто знает. Надеюсь услышать вашу игру, госпожа княгиня.
— За Орители я подарю вам такую возможность, — милостиво ответила она. — Но потом не жалуйтесь.
— Разве я посмею? — галантно сказал Люк. Музыка кончилась, он отвел Диану к княжеской ложе, поцеловал ей руку, скользнул пальцами по ладони — стоящий там же, в ложе, Альфред Дьерштелохт свел брови, заметив это, — и ушел. Обернулся, якобы ненароком, — и увидел, что блакориец, склонившись сзади над креслом, что-то говорит княгине — и та раздраженно отмахивается, бросая на Дармоншира еще один любопытствующий взгляд.
В середине вечера, когда Люк перетанцевал со всеми оставшимися без пары девушками на балу, выпил немало алкоголя, с усмешкой отбивая атаки то и дело льнущих к нему охотниц, к его светлости подошел один из слуг.
— Его сиятельство князь предлагает пройти с ним в курительную комнату, — сказал он, поклонившись. Люк отставил бокал, кивнул. Конечно, он пройдет. Он этого весь вечер ждал.
Но сначала Дармоншир подошел выразить свое почтение княгине. Оставленная мужем — вопиющее нарушение этикета, — она сидела, выпрямившись, в своей ложе и наблюдала за танцующими.
— Ваше сиятельство, — Люк поклонился, — я вынужден удалиться. Жаль, я надеялся, что вы окажете мне честь и подарите еще один танец.
Она небрежно махнула рукой. Глаза снова были пустыми.
— Идите, герцог. Вас же ждут. Карты и выпивка для мужчин всегда предпочтительнее танцев.
— Я могу нанести вам визит завтра? — поинтересовался он.
— Зачем? — удивилась Диана. — Ах да, послушать мою игру. Лорд Дармоншир, если вам что-то нужно, не стоит тратить времени на обходные пути. Озвучьте сейчас.
— При всем почтении, — сказал он с едва уловимой насмешкой, — я не проситель, ваше сиятельство.
Княгиня печально и задумчиво посмотрела на него. Оценивающе даже.
— А кто же вы, ваша светлость?
— Ценитель прекрасного, моя госпожа, — ответил Люк, взял ее руку и поцеловал тонкую ткань перчатки.
— Ну что же, — медленно сказала она — щеки опять розовели, — приходите завтра к одиннадцати. Я музицирую в это время. Слуги вас проводят.
— Благодарю, — сказал Люк и улыбнулся ей. И пошел за терпеливо ожидающим слугой, успев увидеть слабый отблеск ответной улыбки на уставшем лице.
В курительной комнате, темной, небольшой, вокруг черного низкого столика сидели на диванчиках около полутора десятка аристократов. Еще несколько человек виднелись за балконной дверью. Дым стоял столбом.
Тут же были расставлены напитки — пьянка оказалась в самом разгаре.
— Как вам моя супруга? — князь встретил его вопросом. — Мне говорят, вы любезничали с ней.
— Очаровательна, — убежденно ответил Люк. Тут же сидел и блакориец, Альфред Дьерштелохт, — он крутил в пальцах сигарету и слушал что-то рассказывающего ему соседа.
— Пустая корова, — фыркнул князь. Он был очень пьян. Люк едва удержал на лице невозмутимое выражение. Закаменел и блакориец.
— Скорее, пышный цветок, — небрежно ответил Дармоншир, принимая от слуги бокал. — Я люблю все цветы, ваше сиятельство.
— Даже такой остролист, как Ангелина Рудлог, — хохотнул Филипп. — Без титулов, Дармоншир. Называйте меня по имени.
— И вы меня, прошу, — согласился Люк. — Принцесса остра, но и свежа, как хороший виски. Для меня удовольствие составлять ей пару.
— Мда, — помрачнел бывший жених. Люк внутренне угорал от пикантности ситуации — избранники Ангелины Рудлог в тесном кругу. — Покурим, Дармоншир? — он махнул рукой в сторону балкона.
— С удовольствием, — согласился Люк, следуя за правителем Форштадта. Мужчины на балконе закончили разговор и удалились по кивку принца.
— Эта Рудлог, — с тоской сказал Лоуренс, выпуская дым. — Эта Рудлог. Вы счастливчик, Дармоншир.
Люк, держа руку в кармане сюртука и зажав сигарету зубами, кивнул и изобразил на лице вполне идиотическое выражение счастья.
— Какая она сейчас? — с пьяной настойчивостью спросил князь, повернувшись к Люку.
Люк подумал.
— Невероятно красива. И холодна как лед.
— Она и тогда такой была. — Рыжий Лоуренс облокотился на перила балкона. Язык его заплетался. — Рядом с ней… понимаешь, Дармоншир… — Он стряхнул пепел, но улетела вниз вся сигарета, и принц некоторое время пялился ей вслед. Люк протянул другую.
— Да, спасибо… с ней рядом хотелось говорить шепотом.
Люк сочувственно кивал и глядел на ночное небо. Ситуация его веселила донельзя.
— А потом мне подсунули эту, — со злобой плюнул Инландер-младший. — Черт, нет, конечно, сам захотел… забавным показалось. Чопорная дурнушка. Втрескалась в меня как кошка. Одна, другая… какая разница? — он уже заговаривался. — Кто же знал, что меня к ней привяжут на всю жизнь?
— Трудно вам, Лоуренс, — с положенным участием проговорил Люк. Князь клевал носом, потом встрепенулся:
— Когда вы уезжаете?
— Завтра, — откликнулся Люк, — собирался завтра.
— Задержитесь на день. Вечером у меня вечеринка в клубе. Приглашаю составить компанию.
— Обязательно, — сказал Дармоншир, подхватил князя под локоть и повел в комнату. Правитель вошел, качаясь, обвел всех мутным взглядом.
— Ну что, карты?
Раздались одобрительные возгласы, и игроки расселись за столом. Игра шла в дыму сигарет и обильном возлиянии алкоголя, под скабрезные истории и анекдоты, обсуждение прелестей дам и постельных подвигов присутствующих мужчин. Все матерились, хохотали — и Люк, как всегда, мимикрировал и под это общество, настроился на общую волну так, что минут через двадцать его уже воспринимали как своего, пьяным и пошлым. Князь периодически задремывал, потом просыпался, клал карту невпопад — все делали вид, что не замечают этого. Даже начальник личной гвардии угрюмо наливался алкоголем — и чем дальше, тем откровеннее нехорошо поглядывал на Люка.