Страница 5 из 145
— Мне хватит, — ответил он серьезно. — Буду вас откармливать, Люджина. Еще пару дней полежите — и домой. И беречь себя, — он коснулся ладонью ее живота и осторожно, неуверенно его погладил. Северянка неожиданно покраснела.
— Сообщили уже, Игорь Иванович? Вы не думайте, я не планировала… так. Вы не беспокойтесь.
— Что за глупости, Люджина? — недоуменно спросил Стрелковский. Дробжек прерывисто вздохнула, подергала воротник зеленой больничной рубашки и прямо взглянула на него.
— Я не забеременела специально, чтобы привязать вас, — четко проговорила она. — И если вам это ни к чему, то я спокойно уеду к матери и не буду вам мешать.
— Люджина, — сказал он терпеливо, — я еще в своем уме. Естественно, вы не планировали. Вы вообще не способны на хитрость. Жить вы будете со мной, в моем доме, растить нашего ребенка. И если вы вздумаете уехать, я очень рассержусь. Мы же всё обговорили.
— Дело в том, Игорь Иванович, — спокойно пояснила Люджина, — что раньше вы были свободны в своих решениях. А сейчас чувствуете ответственность. И благодарность. Я хочу, чтобы вы понимали: вас это никак не обязывает.
— Боги, Дробжек, — Стрелковский раздраженно качнулся на стуле, — ешьте лучше ваш пирог и молчите. Когда вы начинаете показывать свою независимость и готовность исчезнуть в любой момент, у меня возникает желание вас отшлепать.
Она хмыкнула, и в звуке этом отчетливо прозвучало: «Ну попробуйте». Открыла рот, чтобы что-то возразить, но не успела — Игорь аккуратно пересел к ней на кровать, подтянул к себе и обнял.
— Черт, — сказал он ей в шею, проводя ладонью по боку, — я чувствую ваши ребра. Я как-то привык уже к тому, что вы мягкая, Дробжек, и я не рискую ушибиться о кости или сломать пальцы, обнимая вас. Будет повару работа. Вы вставать сейчас можете?
— Могу, — голос ее был тихим. Игорь гладил по выступающему позвоночнику кончиками пальцев, и северянка замерла, положив голову ему на плечо. — Но руки-ноги трясутся. Восстановлюсь. Мышцы нарастут. Главное, чтобы не жир.
— Ну, будете еще мягче, — Игорь не удержался, сжал ее грудь — увы, и правда стала меньше, — и капитан ответила смешком:
— Потеряли любимую игрушку, полковник?
Напряжение и неловкость последних минут вдруг испарились, стало весело.
— Ничего, — сказал он, с неким даже озорством заглядывая в ворот рубахи, — кормить будете — вырастет. Хотя и так, — Игорь погладил мягкое полушарие, снова сжал, и глаза Люджины потемнели, губы приоткрылись, — хорошо. Дробжек, — твердо произнес он ей в губы, — больше никаких перестрелок, никаких заданий. Будете сидеть дома.
— Вы такой смешной, Игорь Иванович, — пробормотала она снисходительно. — Все время думаете, что я хрустальная. Не развалюсь. Я пока еще сотрудник Зеленого крыла. И уходить не собираюсь.
Он стиснул ее сильнее.
— Тогда будете в кабинете сидеть, Дробжек. Или в отпуск отправлю долгосрочный. Или вообще уволю.
— А это уж как вы пожелаете, Игорь Иванович, — согласилась северянка весело. — Ваше право. Я тогда обратно к полковнику Тандаджи попрошусь.
Скрипнула дверь. Они повернули головы — на пороге стоял Тандаджи собственной персоной и разглядывал их с каменным выражением на лице.
— Выздоровление идет полным ходом, как я погляжу, — с едва заметным ехидством произнес он. Капитан покраснела, отстранилась, и Стрелковский, с укоризной посмотрев на тидусса, пересел обратно на стул.
— Доброго дня, полковник, — невозмутимо поздоровался Игорь, — присаживайся. Какими судьбами?
— Пришел лично убедиться, что вы не при смерти, — Тандаджи аккуратно сел на стул, сложил руки на коленях. — Убедился. Теперь надо дождаться выписки.
— Мне говорят, еще дня три минимум, Майло, — с сожалением ответил Игорь. — Разве что ты раньше организуешь нам транспортировку в Рудлог.
— Организую, — легко согласился Тандаджи. — Запрос одобрили, так что сегодня вечером или завтра с утра переведут вас в Иоаннесбург. В Королевский лазарет.
— И нужно что-то решать с гвардией.
Тидусс едва заметно улыбнулся.
— Решили уже. Гвардия остается в замке по личному распоряжению Бермонта. Он сказал: «Жена у меня есть, королева у страны есть, не вижу причин отзывать гвардейцев». Я поставил Осинского командиром, будут при королеве, заодно и сведения нужные соберут. А тебя, Игорь Иванович, работа ждет. Судя по всему, — он взглянул на красную Дробжек, — в кабинет ты вернуться уже можешь. Хотя бы на полдня. Вот из лазарета и будешь ходить. А то я как-то привык уже к тому, что работа по внешней разведке на тебе и что я могу периодически ночевать дома. И, честно скажу, сейчас дел очень много. Супруга меня две недели почти не видит и грозит взорвать Управление — она несколько взбудоражена из-за беременности. А мне очень не хотелось бы привлекать ее за терроризм.
— Серьезная угроза, — кивнул Игорь с улыбкой. — Завтра я буду в Управлении, Майло. А капитан, ты уж извини, пока на работу не выйдет. Может, и вообще не выйдет.
— Сначала напиши запрос на перевод в твое подразделение, — ледяным тоном сказал тидусс. — А потом уже решай. А вы, капитан, — обратился он к Люджине, — не хотите ли остаться на оперативной работе? В службе внутренней безопасности?
— Я, господин полковник, с Игорем Ивановичем останусь, — твердо сказала Дробжек.
— Конечно, — сухо ответил тидусс и удовлетворенно качнул головой. И добавил с иронией: — Но если он вас уволит, приходите ко мне. Для вас место всегда найдется. Вы отлично справляетесь с самыми сложными заданиями.
Стрелковский сощурился, Тандаджи ответил ему невинным и равнодушным взглядом. Дальше разговор зашел о текущих делах. Господа полковники сильно увлеклись импровизированным совещанием и еще долго бы общались, если бы в палату не заглянул врач и непререкаемо не приказал посетителю удалиться, а пациентам — разойтись по своим койкам. И не испугали старого доктора ни ледяное недовольство одного рудложского полковника, ни раздражение другого. Его дело — лечить, а эмоций за свою жизнь он насмотрелся столько, что они уже не трогали.