Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 21 из 33



Иппоталия качнула головой и снова подняла голову, не обращая больше на них внимания. И Василина, ругая себя и преодолевая нормальный для каждой женщины инстинкт, опустила девочку в грязь — та удивленно посмотрела на тетю серыми морскими глазами — и шепнула:

— Иди к бабушке, Нита! Обними ее! Обними!

Девочка засмеялась и побежала вперед — детский смех на фоне творящегося кошмара прозвучал жутковато. Василина, закусив губу, смотрела на то, как шлепает ребенок по глубокой, взбиваемой дождем грязи. Мариан подобрался, готовый прыгать за малышкой, если что, и Бермонт подошел ближе.

Маленькая Нита все-таки упала. Попыталась подняться. Не смогла, забарахталась в грязи.

— Бабушка, бабушка! — заплакала она. Царица смотрела вперед. Василина не выдержала, всхлипнула, сжимая кулаки. — Бабушка! — крикнула девочка.

Талия снова повернула голову, с каким-то изумлением глядя на внучку, — и вдруг рванулась вниз, схватила ее на руки и прижала к себе крепко, обцеловывая. Затряслась, зарыдав; стена воды за ее спиной заходила ходуном, задрожала, заворачиваясь трубой. Дракон рванулся назад, тревожно трубя… и успел лапой подхватить Бермонта, стоящего ближе всего к волне, когда она обрушилась…

— Василина! — услышала Василина отчаянный вопль Ани. — Оборачивайся!

И королева, ощущая на лице мокрые брызги и холодея от ужаса перед накрывающей их волной, успела вцепиться в Мариана, загородившего ее от бурлящей смерти, закрыть глаза, истово желая, чтобы у нее появились крылья, — и взмыть в воздух огромной красной соколицей, крепко сжимая мужа в когтях.

Через несколько минут все они стояли на опустевшей набережной — а внизу, у скалистого основания, бесновалось успокаивающееся море.

Вот оно поднялось волной, выпуская из глубины своей царицу Иппоталию с маленькой девочкой на руках. Прекрасная Иппоталия — с седыми прядями в волосах, обнаженная, с черными от горя глазами, — благодарно и молча кивнула Мариану, предложившему ей свой китель, замерла, глядя на зияющий провалом стадион.

— Я не забуду этого, — проговорила она, и непонятно, что имела в виду царица — помощь или убийство родных. — Горе лишило меня разума, братья и сестры. Я благодарю вас. А сейчас позвольте мне проводить родных в последний путь. Мы еще поговорим. Сейчас я хочу молчать.



Присутствующие склонили головы и начали расходиться в открывающиеся Зеркала.

Чуть позже в замке Вейн произошел короткий, почти военный совет. Было решено, что Марина останется в замке: вещи ее перенесут сюда, на работу она пока не будет ходить. К удивлению старших сестер, третья принцесса не стала спорить, лишь как-то горько улыбнулась и отвернулась к окну — а вот Мариан Байдек мог бы поклясться, что на лице Дармоншира отразилось самое настоящее облегчение.

Святослав Федорович с Каролиной немедленно отправлялись в Истаил к Ангелине, туда же срочно должна была уйти Алина. Связались со Свидерским, и тот клятвенно пообещал сейчас же спуститься, прервать экзамен и напрямую отправить пятую Рудлог во дворец. Дети Мариана и Василины находились в поместье Байдек, и на их охрану было брошено несколько отрядов боевых магов и военных.

Сама королева решила остаться во дворце, как когда-то ее мать. И Мариан, сжав зубы, опять не стал спорить. У каждого своя служба. И каждый должен нести ее с достоинством.

— Мне нужно поговорить с тобой. Это касается Алины, — тихо сказала Ани Василине, когда они шли в сопровождении молодоженов к телепорту замка Вейн. День только-только перевалил за половину, а они все уже были вымотаны. Каролина испуганно жалась к отцу, Нории, потускневший, с заострившимся лицом и багровым цветом глаз, крепко держал жену за руку и невольно ускорял шаг. Люк, еще до импровизированного совета заметивший состояние вернувшегося с Маль-Серены дракона, настойчиво поинтересовался, не может ли он чем-то помочь. Нории даже принесли свежую кровь, но этого было мало. Ему нужно было хорошенько поохотиться — или побыть с женой наедине.

— Серьезное что-то? — тревожно спросила королева. Она тоже была оглушена — тем, что смогла за доли секунды обернуться, ощущением близкой смерти, полета, страшным выражением глаз Мариана, когда она опустила его на мостовую и обернулась сама — и когда он прижимал ее к себе так крепко, что пришлось сдерживать стон. От когтей Василины на плечах мужа остались глубокие раны, но он словно не чувствовал боли — молча обхватил ее и не двигался. Раны потом залечил Нории, сам едва державшийся на ногах.

— Серьезное, — Ани окинула тяжелым взглядом ушедших вперед Дармоншира и Марину, посмотрела на Василину — и та едва заметно опустила глаза. Тоже заметила. И тут же вздрогнула — у Мариана снова зазвонил телефон.

— Боги, — проговорила королева с отчаянием, — только бы плохое на этот день закончилось!

К сожалению, боги ее не услышали.