Страница 65 из 90
А ещё я вспомнила, что думала, когда давала ему клятву и отказывалась от магии. Я думала, что когда стану человеком, все эти горячие красивые юноши будут моими. Я смогу лакомиться ими, когда захочу, и они будут любить меня несмотря ни на что. От этой мысли сладко ёкало сердце — а не от предстоящей свадьбы с человеческим принцем. Он был просто проводником в мир людей, не больше.
Я вспомнила и содрогнулась. Совершенно не хочу снова становиться такой.
— Ты поэтому делал вид, что влюблён в меня всю дорогу до Никэла? Потому что я тщеславная русалка, которая не понимает другого отношения к себе, кроме как любовь?
Мартин кивает.
— Сначала я не верил, что ты потеряла память. А потом — да, ты всегда понимала только любовь. Я был уверен, что веди я себя иначе, ты бы со мной никуда не поехала. Я не брал в расчёт твоего фэйри.
Я отворачиваюсь, и перед глазами проплывают все восхищённые взгляды мальчишек из школы, случайных знакомых, фэйри… Получается, я просто их всех очаровывала? Но как?
Мартин искоса смотрит на меня и выпрямляется, явно собираясь уходить.
— Подожди, — я хватаю его за руку и держу крепко. Его рука тёплая. — Мне правда жаль. И… прости меня.
— Не смотри на меня, — выдыхает Мартин, не делая попытки освободиться. А когда я улыбаюсь, его взгляд становится жалким, как у побитого котёнка. Мартин торопливо опускает глаза и смотрит на мою шею. Протягивает свободную руку, пробегает пальцами по серебряной цепочке и вытаскивает кинжал.
— Что это?
Я снимаю кинжал и протягиваю ему. Мартин долго рассматривает лезвие.
— Это кости морского дракона. Кого ты собралась убить, Санна? Королеву Дугэла?
— Никого, — я забираю кинжал. Вздрагиваю — он кажется ледяным — но всё равно вешаю обратно на шею. — Мартин, если, как ты говоришь, ты знаком с инесским вторым принцем — ты сможешь провести меня к нему, когда мы прибудем в Дугэл?
— Рэяна, — Мартин безумно улыбается. — Ты собралась убить Рэяна! Ну, конечно — или ты, или он, да? Кинжал из костей морского дракона всегда забирает чью-то жизнь… Ну есть же справедливость! — он смеётся, весело глядя на меня. — Ну конечно, я тебе помогу, Санна. Я же твой верный влюблённый раб, я для тебя всё сделаю. И уж тем более посмотрю, как ты будешь убивать своего возлюбленного.
— Я никого…
— Будешь. Или умрёшь ты, — улыбается Мартин. — Спасибо, Санна. Ты умеешь подарить удовольствие, — и, смеясь, уходит, растворяется в темноте.
Я прижимаю кинжал к груди. Я не смогу никого убить. Кто угодно, только не я. Но в чём-то Мартин прав. Умирать я тоже совсем не хочу.
Но есть же ещё «вместе».
На следующий день наблюдаю забавный спор между Сильвеном и Мартином. В целом эти двое не разговаривают. Но тут, после того, как Мартин поинтересовался у капитана, сколько нам ещё плыть, а Сильвен довольно ехидно заметил, что инесские корабли в любом случае плавают быстрее никэльских, разворачивается жаркий спор, грозящий закончиться потасовкой.
Вмешиваюсь в особенно «горячий» момент: спорщики успели перейти на личности — причём на свистящем гленском наречии. Интересуюсь:
— А что, корабли разные бывают?
На меня смотрят так, будто я только что сообщила, что скоро небо и земля поменяются местами. Потом всё-таки объясняют, тоже перебивая друг друга: инесские корабли парусные, а на никэльских используют гребцов. И что-то про посадку судна — но я обрываю.
— Гребцов?
— Когда штиль или нет нужного ветра, — отвечает, явно забывшись, Мартин. — И они быстрее, потому что…
Спор продолжается, пока я не перебиваю:
— А почему так? Ну, парусные — инесские.
— Потому что эти островитяне не хотят делиться чертежами, — ворчит Мартин.
— А вы не в состоянии их сами сделать, — ехидно замечает Сильвен.
Спор продолжается с новой силой, а я вдруг вспоминаю, как выглядит этот никэльский корабль — и как мне было страшно попасть под вёсла. Он действительно меньше, ниже, чем парусник. И ещё…
Чей-то голос прерывает мои мысли. Нежный, звонкий голос, в котором слышится море.
На корабле воцаряется тишина. Потом воздух, наполненный песней, как чудесным ароматом, прорезает команда капитана: и все до единого матросы закрывают уши, сначала руками, потом — затычками.
Сильвен трясёт головой, Мартин бросается к поручням. Хорошо, близко ко мне — я еле успеваю схватить его в охапку. Мартин, похоже, решил искупаться.
Песня звучит и звучит. Я ловлю себя на том, что мне очень хочется вплести в неё свой голос. Мартин вырывается.
— Сильвен!
Фэйри хватает герцога, а песня прерывается звонким смехом. Я перегибаюсь через поручни.
Они сидят на выпирающих из воды каменных клыках. Четыре морские девы — одна другой краше. Я замечаю вплетённые в их волосы жемчужины — меньше, чем моя. Вижу, что их кожа тоже мерцает жемчугом, а рыбьи хвосты — перламутром. Их волосы похожи на мои, и глаза такие же большие и той же формы. Но, в целом, лица — проще. Я понимаю, что имел в виду Мартин, когда говорил про Санну: как леди и простушки. Русалки смеются, их острые зубки алмазно поблёскивают. Меня передёргивает.
А потом девы бросают взгляд на меня и застывают. Корабль проплывает мимо, они скрываются за кормой, но я всё равно чувствую их взгляд: удивлённо-напряжённый.
Мартин оседает на пол рядом с поручнями и тихо ругается.
— Что с ним?
— Морских дев спроси, — ворчит Сильвен, тоже перегибаясь через поручни и глядя туда, где скрылись русалки.
— Ты это имел в виду, когда говорил, что я пела на игрищах? — я сажусь рядом с ним.
Сильвен кивает.
— Но разве это не магия? Я же не могла обращаться к духам…
— Меня тоже отрезали от магии, но я могу исцелять — не так, как раньше, но могу, — со вздохом объясняет фэйри. — Это моя суть. Твоя суть: красота, привлекательность для мужчин и волшебный голос.
— Вся я в одной фразе, — улыбаюсь. Значит, вот, что имел в виду капитан, когда просил оставить сына в покое. И Мартин, когда рассказывал. Неужели я могу свести с ума настолько? Могу — без магии я кружила мальчишкам головы, действительно, не задумываясь.
Но зачем мне это?
Сильвен усмехается — оказывается, я поинтересовалась вслух.
— Русалка бы не задалась таким вопросом.
— Я не хочу быть русалкой.
Фэйри смеётся, а Мартин изумлённо глядит на меня. Моряки вынимают ушные затычки по знаку капитана, и воздух снова наполняется гулом голосов и прерывающими его командами.
Я обхватываю колени руками, смотрю на море. Мне грустно.
Через два дня, ранним утром, мы входим в устье Лэчина.