Страница 64 из 90
Как раз в эту минуту дверь отворяется. Мрачный Сильвен ставит миску рядом с Мартином, кидает на меня предупреждающий взгляд. Я протягиваю руку. Мартин не произносит ни слова, когда мы уходим, но я чувствую его взгляд спиной — всё время, пока не поднимаемся на палубу.
— Глупо, — говорит Сильвен. Я, опираясь о поручни, гляжу на море. Закат ласкает его золотом, и мне вдруг становится интересно, сколько я проспала: день? Или, может быть, сутки?
— А ты хотел, чтобы он умер там от голода?
— Велика печаль, — фыркает фэйри, устраиваясь у меня в ногах.
Я сажусь на поручни, стараясь не замечать заинтересованно-восхищённых взглядов, бросаемых моряками. Мне очень хочется просто сидеть так и смотреть, как ало-золотое солнце собирается искупаться в сероватой ребристой воде.
— Он помог нам в Гленне.
— Только потому, что ему это было выгодно.
Я пожимаю плечами.
— Так или иначе, он нам помог. Не трогай его, Сильвен.
— Он сам тебя во сне прирежет. Или, скорее, меня, — бурчит Сильвен и, свернувшись клубочком у поручней, затихает.
Я смотрю на море, слушаю плеск волн о корму. Нет музыки краше.
Следующий день проходит спокойно. Я облюбовываю место на носу корабля — рядом с деревянной русалкой. Она вовсе не так красива, как я — пусть даже я и помятая — но резчик старался.
Сильвен большую часть времени сидит у моих ног с закрытыми глазами. Ещё он приносит мне еду — и я заставляю его поесть тоже. А потом держу за плечи, когда его тошнит.
Ночью на этот раз не ухожу вместе с Сильвеном в нашу каморку. Остаюсь на носу наблюдать за звёздами. Их много — без счёта, и у меня слезятся глаза, не то от напряжённого всматривания, не то от воспоминания. Мне чудится, что я любила когда-то лежать на волнах, глядя на звёзды.
— Тебе всегда нравилось небо, — Мартин тихо подходит и облокачивается о поручень в виде русалкиного хвоста.
Я грустно улыбаюсь и смотрю на него.
— Мартин. Знаешь, это странно: я смутно помню Рэяна. Я помню, как меня заколдовали. Я даже помню дугэльскую королеву — особенно её голос. Она заикается. Я сегодня вспоминала море. Тебя я не помню совсем, хотя знаю, что мы были знакомы. Почему?
Мартин искоса поглядывает на меня и тоже улыбается. Горько.
— Из тебя получился странный человек, Санна. Намного лучше, чем русалка, я бы сказал. Раньше все здесь, на корабле, уже давно передрались бы за твою улыбку. А сейчас ты сама от них глаза прячешь.
— Я тебя не понимаю.
Улыбка герцога превращается в гримасу.
— Знаешь, Санна… Я впервые побывал на Инессе, когда мне только-только исполнилось четырнадцать. Моя мать была с острова, дальняя родственница короля. Поэтому приняли меня хорошо, — Мартин усмехается. — Я даже подружился со вторым принцем, Рэяном. И мне льстила эта дружба. Он из королевского рода, его все любят, он удачлив. Первый на охоте, первый в ратоборстве, первый в танцах. Его брат вечно сидел вместе с отцом на советах да чах над документами. А Рэян развлекался. С ним было весело — и только одно меня удивляло: принц всегда куда-то незаметно исчезал, когда мы отправлялись в бордели или театр. В его свите судачили, что девицы из знатных семейств готовы лезть к нему в постель по две-три за раз, но Рэян упёрт и неприступен, как скала. Я набрался смелости и спросил его однажды, почему? «Ты когда-нибудь видел русалок?» — спросил принц. Морской народ редкий гость в Никэле, но не на Инессе. Конечно, к тому времени я на вас насмотрелся. Рэян рассмеялся вместе со мной и сказал, что такую я точно не видел никогда. И привёл меня в укромную бухту неподалёку от королевского дворца. Ты действительно отличалась от всех ваших, Санна — как леди от простушек. Я помню, как ты посмотрела мне впервые в глаза и улыбнулась. Я знал, что вам нельзя смотреть в глаза, конечно, знал. Но я просто не мог отвернуться. А ты сделала со мной то же, что все ваши делают с моряками. Походя, ты даже не заметила. С тех пор я упрашивал Рэяна взять меня с собой каждый раз, когда вы встречались. Я не мог без тебя, я грезил о тебе всё время, каждую минуту, каждое мгновение. Перед отъездом в Никэл я был твёрдо уверен, что не смогу жить без тебя. Я выкрал у Рэяна жемчужину, которую ты ему дала, чтобы он звал тебя. Ты появилась, ты улыбалась мне. И с улыбкой же сообщила, что любишь Рэяна и только его одного. Что мне лучше возвращаться домой, и что ты сожалеешь и совсем не хотела очаровывать меня. Я помню, как крепко сжимал твои холодные руки, а ты улыбалась грустно — вот как сейчас. Ты поцеловала меня напоследок. Твои губы были горько-солёными, как морская вода — а я думал, что нет ничего слаще. Тем же вечером я вызвал Рэяна на дуэль. Мне было плевать на политику, на своё будущее, — на всё плевать. Рэян спокойно слушал, как я кричал, что заберу тебя у него, а потом гонял меня по плацу, пока я не мог больше поднять меч от усталости. Забрал жемчужину, тоже грустно улыбнулся и сказал: «Уезжай». И ещё добавил, будто забыл, что мы, побережники, слабы к чарам русалок. Прямо на плацу меня взяли под стражу, посадили под домашний арест, а на следующий день отконвоировали на корабль. Я сбился со счёта, сколько раз я пытался прыгнуть в море, к тебе, пока мы плыли. А в Никэле мной занялась Вийла — но после её лечения легче не стало. Ты продолжала мне сниться, долго — год я сходил с ума. Потом стало легче. Я уже мог смотреть на других девушек. Я выздоровел. А потом я снова встретил тебя в Гленне и, конечно, не мог не узнать. Да, Санна, я хотел, чтобы ты была моей. Не потому что люблю — я не любил тебя никогда, это же только чары. Я хотел, чтобы ты страдала так же, как я. Ты это заслужила.
Я смотрю на Мартина: он глядит вдаль, его волосы ерошит ветер, черты теряются в сумраке. Хотя луна нынче яркая… Красивый юноша. Неужели второй инесский принц Рэян настолько лучше? Я пытаюсь вспомнить его лицо — его или хотя бы юноши из парка. Но в памяти — туман.
— Мне жаль.
— Да, тогда ты тоже это сказала, — усмехается Мартин. Он по-прежнему смотрит на море, не поднимая на меня взгляд.
И я действительно вспоминаю, как говорила это ему. Мне не было его жаль, совсем нет. Он был горячим, он был человеком — вкусным. Я помню это ощущение, этот соблазн — сейчас, когда я сама человек, меня передёргивает от отвращения. А тогда мне хотелось попробовать что-нибудь новенькое — тёплый принц Инесса не воспринимался мной как человек. Скорее, как троюродный младший брат.