Страница 52 из 94
Я поужинала, не чувствуя вкуса еды. Позвонила Мариану, хотя ему сейчас точно было не до меня, — но он не взял трубку, набрала Катю — она оказалась вне зоны действия сети.
К тому моменту, когда пришло время ложиться спать, я не знала, куда себя деть. Выпила успокоительное, спустилась с Осокиным и Марией, которая с невозмутимым лицом несла поднос с молоком и печеньем, в подвал — там было свежо, и меня эта свежесть отрезвила.
Завтра с утра уже будет новая информация. А сейчас нужно уснуть, чтобы не навредить ни себе, ни детям.
В камере сделали чуть ли не гостиничный номер — постелили ковер, поставили торшер и небольшой обогреватель, заправили кровать. Осокин поклонился, пожелал спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — рассеянно откликнулась я, успокоенно глядя на открытое маленькое окошко под потолком, закрытое мелкой железной решеткой снаружи — голубь бы пробрался, но я — точно нет. Во всяком случае, проветривание мне здесь обеспечено. Посмотрела на закрывшуюся металлическую дверь. Побродила по камере, налила себе горячего молока из кувшина, выпила. Выключила торшер и легла спать. В подвале было свежо и тихо, я смотрела на косые пятна света от голубоватой луны на противоположной стене и слышала, как снаружи ходит охрана, как приглушенно переговариваются мои гвардейцы. И заснула, на удивление, почти сразу.
Во сне мне виделось, как я мечусь по камере, врезаясь в стены, вопя от ужаса и тревоги, как бьюсь в дверь, оставляя на железе черные подпалины. Как раскрывается дверь, и мужчина со знакомым лицом кричит мне, расставив руки:
Марина Михайловна, успокойтесь! Нельзя улетать! Успокойтесь, успокойтесь… вы сожжете тут все!
Я кидаюсь к нему, но почему-то не пролетаю в дверь — возможно, потому что помню, что там дальше много камня и нет свободы. Я снова кричу от ярости — и поворачиваю к окну, туда, где стекло и толстые прутья, сквозь которые мне не пробиться.
— Марина Михайловна!
Я слышу свое имя и осознаю себя, опускаясь на постель, — и мне становится очень горячо. Я вижу, как невыносимо ярко сияет за открытым окном, как накаляются и растекаются по подоконнику прутья решетки, — и я засыпаю, полная тревоги, страха и желания куда-то лететь.
Поздний вечер 5 мая, Нестингер, Нории Валлерудиан
21:00 — 23:00
Почти у щита Нории мелькнул хвост Таммингтона, который, отвлекая на себя внимание раньяров, заложил большой круг над долиной. Хвост хлестнул туда-сюда, и сверху полетели несколько изломанных стрекоз.
Сейчас в большинстве своем они атаковали без всадников, самоубийственно и бесстрашно, и Нории то и дело проносился сквозь стаи раньяров в надежде найти тех, кто ими управляет на расстоянии. Он уже заметил, что одного всадника может сопровождать до десяти привязанных стрекоз, которых тот отправляет в атаку, как боевых псов.
Сейчас лорд Роберт отбивался почти от сотенной стаи, и это было действительно опасно.
На поле боя опустилась ночь, приправленная меловой взвесью, — только благодаря свету луны противники могли разглядеть друг друга в воздухе. Судя по вспышкам выстрелов, наземные отряды дармонширцев уже дошли до центра убеленного города и там перемалывали ожесточенное сопротивление.
«Где Дармоншшшир? — прошипел припыленный герцог. Он так и не успел за прошедшие часы смыть мел, двигался замедленно, словно сонно, и щит его потускнел — так много выстрелов он перенес и так много раньяров шло на таран. Смерчи его уже иссякли, и на новые не было сил. — Он давно долженссс былссс вернутьссся!»
«С час назад видел у дальних холмов», — ответил Нории, качнув головой на север.
«Яссс только что пролетал там, — сообщил Тамми, — его нигдессс нет. Ессть ссломанные орудиясс… и, кажетсся у одного из холмоввс произошшел обвалсс, там пылит, но Лукассса нет. И… я плохоссс еще вижуссс ауры, но егоссс аурусс не увидел ссссовсем. Поссслал мысссленный зов — не отвечаетссс. И артиллерияссс врагассс еще работает в тех холмахсс. Он бы никогда не оставил нассс под ударомсссс. Неужели выдохсссся и усссснул где-то в лессссу?»
«Он был полон энергии», — возразил Нории, оглядывая темные, окутанные голубоватым сиянием силуэты холмов сквозь меловую дымку и стаи раньяров. Таммингтон был прав: мощная аура Дармоншира должна была кружиться медленным вихрем выше вершин, даже если он скрылся где-то за ними, но ее не было видно. Последний раз Нории заметил Люка у холма, от которого сверкали всполохи огненных орудий, затем — ныряющим за другой. Но вновь собравшиеся в массовую атаку стрекозы заставили Владыку переключить внимание на них: нужно было не только прикрывать Таммингтона, но и приглядывать за драконами крыла Четери, ибо потерять тех, кто только вчера воскрес, было бы несправедливо и больно. Хотя все они понимали, на что идут.
Он еще раз покрутился, осматривая темный горизонт в поисках знакомой ауры. Пустота — и это дракону очень не понравилось.
«Я сам слетаю к холмам, посмотрю ближе, — сказал он Таммингтону, который в окружении десятка драконов отчаянно и устало дробил клювом стрекозу за стрекозой. — Мне нужно минут пятнадцать, продержишься? Не уснешь?»
«Нельзяссс ссспать», — коротко ответил лорд Роберт, и эта краткость больше всего показала, насколько он измотан.
Раздался выстрел гранатомета, ударивший герцога в щит. Таммингтон зашипел — и Нории, уже отдавший своим драконам приказ прикрывать змея и отлетевший на полкилометра к холмам, развернулся, зависнув в стороне между обозленным змеем и расступившимися стрекозами. В этом коридоре словно нарочно вился раньяр, показывая спину всадника, только что выстрелившего из гранатомета. А за спиной была привязана девочка лет семи, обмякшая от ужаса.
Лорд Роберт предсказуемо рванул туда, в коридор из раньяров. Драконы отстали — а навстречу ему, огибая всадника с девочкой, вырвалась целая стая стрекоз, которые на полной скорости понеслись к змею, разбиваясь о его щит в лепешки, затормаживая, отвлекая. А за этой стаей на крупном раньяре летел всадник в белых доспехах — и он, как пращу, раскручивал над головой что-то резанувшее Нории невероятной и чуждой мощью.
«Стой!» — рявкнул Нории, ускоряясь так, как это умели делать только Владыки драконов. Он на ходу выстраивал огромный, мощный, многослойный щит, вливая в него максимум своей силы, он ударил вперед страхом — но в стороны разлетелись только раньяры со всадниками, а тот, кто раскручивал что-то невидимое, даже не дрогнул.