Страница 89 из 99
Хуже обстояло дело с помещением, но вскоре им выделили прекрасный довоенный особняк в Кавенчине: с башней и довольно большим парком. Тревогу вызывали только окрестности: старые разрушенные дома, в которых жили люди из маргинальных слоев, в основном алкоголики. Итак, окружение было несимпатичным, но из-за этого слишком не расстраивались, ибо в центре вновь воцарилась сердечная, семейная атмосфера. С большим рвением приступили к ремонту. Учащиеся работали с огромным энтузиазмом и верой в то, что преодолеют все трудности, хотя дел было много. Прежде всего нужно было побелить стены, починить печи и открыть столовую. Стали издавать печатный орган "2 х 2. Против Иллюзий". Лучший помощник в трудных условиях — сплоченность и консолидация группы. Вернулась надежда, что идея школы, работающей на принципах партнерства, не утопия. Верили, что рано или поздно эта идея победит.
Однако радость длилась недолго. Центр вовсю развернул свою деятельность, когда вдруг выяснилось, что надо немедленно покинуть Кавенчин и переехать куда-нибудь в другое место, потому что особняк может просто-напросто развалиться.
— Уф-ф-ф… И опять переезд, — вспоминает Яцек. — Можно было окончательно потерять надежду. Мы думали, будет ли следующее помещение тоже временным. Как мы могли объяснить молодежи столь абсурдную ситуацию? Ко всему прочему все это происходило в первые месяцы после введения военного положения. Отдел народного образования и на этот раз не подвел нас, ибо уже в апреле 1982 года нам выделили еще одно временное помещение, где был сделан косметический ремонт, но в принципе оно не было приспособлено для ведения такого рода работы. Но что было делать? Нужно брать, что дают. В этом мрачном здании в районе Грохова ранее размещался цех Польского оптического предприятия. Сначала здесь было совершенно пусто. В одном крыле находилась маленькая часовня, где проходила служба. Рядом открыли огромный гастроном, но с продуктами было плохо.
Переехали мы сюда не в лучшем настроении. В помещениях, отведенных центру, мы оборудовали гимнастический зал, клуб, мастерские, кухню, склад, медицинский кабинет, фотолабораторию и художественную мастерскую. Открыли также швейную мастерскую, в других мастерских производили изделия из кости, бамбука и дерева. Стал работать также буфет с бутербродами и чаем. Несмотря на превратности судьбы, в нашей работе появились положительные моменты. Но не у всех выдержала психика. Некоторые учащиеся сорвались и стали снова принимать наркотики. Один мальчик порезал себе вены. Снизилась также посещаемость на уроках. Снова нужно было собирать учащихся в центр. Но другого выхода не было. Стойко выдержали мы также различные комиссии, контролирующие работу центра.
Приняли также непреложное правило: наширявшимся категорически запрещается находиться на территории школы. А если появлялись, то их вежливо просили уйти.
Учащиеся, само робой разумеется, имели полную гарантию свободы одеваться так, как они хотят. Никого не смущали их разноцветные свитеры, рюкзаки, вещевые мешки, серьги в ушах, бусы. Женщины даже приводили на уроки своих детей. Все понимали, что их просто не с кем оставить, и соглашались с таким положением вещей, хотя это и было не слишком удобно тем, кто вел занятия.
Чтобы пробудить интерес, втянуть учащихся в ритм работы, занятия в центре начинались с музыки и бутербродов. Занятия также проходили нетипично: во время урока, например, можно было выходить из класса, курить и играть в шахматы.
Эксперимент в центре продолжался. Появились и первые публикации об этом эксперименте.
Было создано несколько рок-групп. Большой популярностью пользовался показ экранизаций избранных произведений польской литературы. Показ фильмов увязывали с дидактическими занятиями. Работал экспериментальный театр SOS; один из воспитателей вместе с двумя учащимися организовал несколько паратеатральных представлений, в том числе "Цирк", "Завтрак" и "Выборы Мисс центра". Поставили спектакль по мотивам сказок Андерсена, а также представление по случаю сочельника. Устраивались также развлекательные мероприятия: "Путешествующий телевизор", "Аллилуя и пасхальное яичко". Проводились карнавалы с масками и в костюмах. Учащиеся и персонал часто собирались вместе: на именинах, соревнованиях по настольному теннису, на торжествах в честь годовщины создания Комиссии народного образования, на праздничных гуляньях, на музыкальном концерте по случаю дня поминовения. С концертами выступали также голландские гитаристы и различные музыкальные группы. Отмечали праздники (проводили вечера мелодекламации). Учащиеся центра декламировали свои стихи, показывали слайды, снятые во время горных походов.
Учащиеся и персонал имели возможность лучше познакомиться друг с другом в летних лагерях во время каникул: парусных, байдарочных, художественных, языковых, кун-фу, во время путешествия в Бещады и Росточе. Зимой Михаил Ольшаньский организвовал лыжную базу. Учащихся центра обеспечивали входными билетами на интересные музыкальные мероприятия в студенческих клубах. Решались и вопросы с питанием: бесплатно можно было получить чай, бутерброды и горячие блюда из близлежащего бара.
Совместные работы, такие, как оклейка обоями клуба, шитье и крашение занавесок, реставрация и ремонт мебели, покраска стен, звукоизоляция дверей, оборудование лекционных помещений, мытье окон и т. д., также сплачивали общину. Большим успехом пользовались тренировки кунфу, курс бального танца и сеансы медитации, которые проводились каждые три месяца.
Причиной низкой посещаемости в 1983/84 учебном году явилась, в частности, желтуха, которой заболело шестнадцать человек. У других учащихся были выявлены инфекционное заболевание верхних дыхательных путей, дисфункция желудка и двенадцатиперстной кишки. Им оказывалась фармакологическая, психиатрическая и психологическая помощь, а некоторых направляли в больницу.
В центре постоянно происходило движение, одни учащиеся уходили, другие приходили. Персонал чувствовал усталость. Неясной оставалась также структура руководства и методы принятия решений. Яцек был директором, но не изображал харизматического лидера. Он высказывался за демократическое принятие решений, которые затем осуществлялись бы сообща. Но кто же тогда должен был осуществлять контроль? Из-за частого вмешательства органов просвещения большую часть энергии он отдавал поддержанию автономии существования SOS как подлинной общины. Он верил, что сумеет защитить себя от давления, направленного на превращение центра в конформистское учреждение, лишить его автономии и навязать программы, составленные наверху.
Отсутствовала даже четко сформулированная концепция деятельности центра. А тем временем увеличивалось число работающего здесь персонала, число посещающих занятия, а также число пациентов и гостей.
Обстановка накалялась, тем более что статус "эксперимента" заканчивался, и SOS дрейфовал в сторону солидного учреждения.
— Чем больше вводилось штатных единиц и чем больше людей приходило в центр, тем больше было беспорядка, — вспоминает Индеец. — Ведь трудно держать под контролем сто учащихся. Новые, собственно, пришли на готовенькое. Они не чувствовали себя связанными с этим местом, как это было с нами. Стали ширяться и пудрить мозги, что все о'кей. Они не признавали также никакой дисциплины. Они слышали в городе, что здесь полная свобода и шик. Посещаемость на занятиях резко упала. Начались склоки между сотрудниками из-за того, как быть дальше. Воспитанники, которые участвовали в организации SOS и являлись ядром центра, покинули его. Новые ничем не интересовались. Одни приносили "товар", другие просто вели себя безобразно. Часть персонала считала, что нужно учиться, обязательно посещать занятия, другие же утверждали, что центр — это место отдыха для тех, кто не справляется с учебой в школе и с личными проблемами. А посещение занятий должно основываться на принципе добровольности, не носить обязательного характера. Итак, никто не знал, что происходит. Поднялся шум, когда из школы исключили более десяти человек из-за плохого посещения занятий. После этого факта обстановка стала напряженной.