Страница 86 из 99
Танцуй рок-н-ролл.
Идол поет, имитируя сценическое выступление с обязательным впаданием в транс, притопыванием, пришептыванием в невидимый микрофон. Идол взъерошил волосы, как панк, на руку надел браслет, а губы подкрасил помадой. Он мечтает стать звездой, слышать дикий рев толпы и ощущать ее дыхание. Подружка Идола, одетая в черные брюки и белую замшевую куртку, обнимает его за шею.
Ну и что там получается, моя панна?
— Шикарно, только поддай побольше жару.
— А как с инструментами?
— Вальди делает что может, но в общем-то завал, барабаны сели, колонки трещат, на такой груде лома только в депо играть.
— К репетиции будет? — беспокоится Идол.
— У Вальди золотые руки. Сказал, что будет порядок. Должен быть порядок. Я ему верю.
Мы идем с Идолом по Центральному пассажу. Время обеда. Толпа окружает прилавки универмага "Центрум", а перед ним небольшая группа торчков тоже ведет торговлю. И Идол в былые времена здесь покупал товар. Потом он прошел через Монар и потерял к наркотикам интерес. Вглядываясь в лица прохожих, Идол узнает старых приятелей. Похудевших, с пергаментными лицами и трясущимися руками. Они добывают здесь дозу, прячутся с ней где-нибудь в близлежащем кафе, чтобы потом в уборной пустить в жилу. А потом часами, сидя за чашкой чая, рассказывают об отдавших концы корешах. О цене на соломку, которую привозят издалека. И их гложет неуверенность, сознание, что завтра их может уже не быть.
Идолу хорошо знакомы эти чувства и эти люди, отгородившиеся от мира в своем узком кругу и мечтающие о героиновом изобилии. Им уже не поможет SOS. Хотя временами они и посещают старый довоенный дом, чтобы в спешке перекусить там чем-нибудь, встретиться с дружками, которые стараются как-то определиться в этой жизни, выйти на прямую дорогу.
Что делать с социально неблагополучными? Идола, как и его друзей, по мнению моих собеседников из варшавского отдела народного образования, следует отнести к разряду "социально неблагополучных", потому что их жизнь протекает вне традиционных общественных структур: родительского дома, школы, молодежных организаций, кружков по интересам и т. д. Чаще всего это молодежь, упорно пропускающая школьные занятия или бросающая школу. Иногда учебные заведения сами решают вопрос об исключении ученика из школы, если он не достиг 18 лет. Но это единичные и, как правило, обоснованные случаи. Одновременно принимается решение о направлении таких ребят на работу, которую они чаще всего бросают через несколько месяцев. Часть из них обучается в вечерних школах. Проявлениями "социального неблагополучия", угрожающего обществу, согласно критериям ведомства просвещения являются: частые прогулы, побеги из дому, бродяжничество, употребление наркотиков, порча имущества, кражи, драки, участие в негативных субкультурных группировках и самоубийства. Как видим, список весьма длинный.
Школы ведут борьбу с проблемой "социально неблагополучных" чаще всего путем стимулирования "учебнометодической" деятельности: лекции для родителей и школьников, встречи с семьями алкоголиков, выделяется определенная материальная помощь.
"Мы не хотим делать вид, что живем"
Доцент Ячевский дал несколько адресов состоящих на учете наркоманов и выхлопотал помещение по улице Новогродской для ведения психотерапевтической деятельности. В распоряжении группки молодых энтузиастов был чердак и небольшой этаж в доме, где устраивались теперь встречи, разные развлечения, дискуссии, — одним словом, появилось место для проведения нетрадиционной воспитательной работы. Место для занятий именно с "неблагополучными", обремененными своими проблемами, но в то же время умеющими сочинять стихи, играть на гитаре, рисовать и желающими жить иначе, чем их родители или опекуны. Яцек помнит, насколько они были впечатлительными, даже слишком, во всяком случае, очень отличались от других своими чудачествами. В среде ровесников или одноклассников их, как правило, не принимали. Были это люди одаренные и совершенно недисциплинированные.
Первый год работы Яцек и К° оценили положительно. Некоторых наркоманов удалось отучить от наркотиков, заменить ширяние чём-то другим: трудом, творческой работой. Часто проводились совместные экскурсии за город, музыкально-театральные мероприятия. Но не все проблемы приходящей сюда молодежи могли быть здесь решены. Сказывалось отставание в учебе, уход из школы, второгодничество. Обычная школа не принимала "неблагополучия" этой молодежи: их длинных волос, свободного образа жизни, собственного мнения по многим вопросам. Обращение к наркотикам, бродяжничество — это классическое следствие отказничества, это результат стрессовых ситуаций. Официально проблемы такой не существовало. Она не поднималась средствами массовой информации, соответствующими учреждениями. Ибо доминировал образ молодежи, которая "с энтузиазмом" строит "новую Польшу". Любое неприятие этого правила рассматривалось как патология, а в качестве мер воздействия применялись наказания.
"Как же помочь тем, кто не вписывался в рамки этой схемы? — задумывался Яцек. — Ведь не можем же мы предоставить их самим себе. Как им преодолеть трудности в учебе? Что сделать для того, чтобы их неприспособленность не превращалась в бунт, агрессивность, отрешенность?"
Они не переставали думать об этом даже тогда, когда сгорело помещение на улице Новогродской и пришлось всем вместе скитаться.
В это трудное время большую помощь им оказал факультет психологии Варшавского университета, потом нашлось помещение в старом пороховом складе, где и были продолжены школьные занятия.
— Ребята поверили нам, и мы хотели, чтобы с нашей помощью они получили аттестат зрелости. И это удалось сделать. Тут не только моя заслуга. Тогда у нас не было ни директора, ни руководителя. Просто я и двое моих друзей координировали работу скитающегося центра.
Когда ученики класса, с которыми мы занимались, сдали экзамены на аттестат зрелости и получили его, мы решили организовать еще два класса. Официально они были открыты для пациентов Отделения терапии и развития личности. Так было записано в положении, на практике же мы принимали учеников, которые просто заявляли о своем желании сотрудничать с нами.
Молодежь была трудная, нервная, не умеющая установить контакты, с многочисленными комплексами. Неврастеники жаловались на одиночество, искали понимания и способов преодолеть робость. Проблема социальной патологии в молодежной среде, которая с такой силой вспыхнула в 80-е годы, уже в то время, когда мы работали, была у всех на виду, в частности речь идет о наркомании и принадлежности к агрессивным неформальным группам. Меры, которые принимала школа, не стимулировали позитивного участия молодого человека в общественной жизни, совсем наоборот: они все больше и больше осложняли возможность адаптации.
Появилась также потребность выработать разносторонние формы для установления контактов с будущим подопечным. Прежде всего необходимо было основательно познакомиться с условиями его жизни, а также понять причины, обусловливающие то или иное его поведение, реакцию в различных условиях, часто вызывающих стресс. Ибо правильная оценка — основа педагогических успехов. Молодежь, которая попадала в центр, нередко формулировала свою точку зрения весьма агрессивно и решительно. Как правило, такие высказывания не воспринимались ни родителями, ни школой. В центре же они встретили понимание, к ним отнеслись серьезно. Их слова не коробили учителей, наоборот, позиция бунта вызывала интерес. На каждый вопрос был дан ответ, а если нет, то по крайней мере была сделана попытка объяснить проблему. И это коллективно — в присутствии всех. Общественное воздействие, терапевтические, биоэнергетические упражнения — применение таких воспитательных методов в центре было общепринятым правилом. Эти методы сдавали психологический экзамен техники "гештальта" — познавание себя через других.