Страница 19 из 19
Ронан открыл заднюю дверь, его проницательный взгляд не отрывался от водителя, пока я забиралась на заднее сиденье. Как только он сел рядом со мной и дверь закрылась, я понятия не имела, за что извиняюсь, но не смогла удержаться и сказала:
— Прос…
Он схватил меня сзади за шею и притянул мой рот к своему. Я задохнулась, жар вспыхнул как огонь между моих ног и лизнул каждую клеточку тела. Я растаяла в его грубых объятиях, теряясь в горячем скольжении его языка по моему. Мои соски напряглись, когда они коснулись его груди, посылая искры ниже, и я напевала ему в рот. Он издал низкий стон, сжимая мою нижнюю губу зубами.
Когда его рука скользнула вверх по моему голому бедру, я задрожала от ощущения этих покрытых чернилами пальцев на моей коже. Его прикосновение заставило мои нервы покалывать от задыхающегося, неподдельного желания. Он был так хорош на вкус; инъекция водки прямо в мою кровь. С каждым сантиметром его ладонь продвигалась все выше по моей ноге, стуча все глубже, оставляя пустую боль на своем месте.
Я дрожала от желания, сгорая от каждого прикосновения его губ. Я даже не могла найти в себе силы позаботиться о том, чтобы Альберт был в машине. Но прежде чем рука Ронана достигла того места, где я хотела — нуждалась в этом — он замер, прекратив поцелуй.
— Nyet, — грубо сказал он мне в губы, сжимая пальцами затылок.
Мы выдохнули друг другу в рот, тихое дыхание и Русское «Нет», вибрирующее в воздухе. Его рука скользнула вниз по моей ноге, оттягивая платье до приличной длины, а затем он отпустил меня. Его плечи напряглись, когда он вытер рукой губы и посмотрел в окно.
Замешательство вплелось в горячее гудение под моей кожей. Я понятия не имела, что только что произошло, и напряжение сгустилось в моих легких, пока я пыталась отдышаться.
Альберт встретился со мной взглядом в зеркале заднего вида, и в его холодных глазах мелькнула тревога.
Я вздохнула и выглянула наружу.
Если то, что сказал Костя, было правдой, Ронан мог бы еще минуту назад вести себя со мной как с бесполезной шлюхой. Я не знала, хватит ли у меня сил остановить его даже в присутствии Альберта. Но он этого не сделал. Он остановился и поправил мне платье, пока все не зашло слишком далеко.
После молчаливой и напряженной поездки на машине Ронан проводил меня до моего номера. Когда мы подошли к моей двери, я повернулась к нему — затаив дыхание, ожидая. Его взгляд тяжелым грузом лег на мою кожу, согревая меня изнутри. Прозрачность заполнила промежуток между моим белым искусственным мехом и его отглаженным черным костюмом от Armani. Желание, тихое дыхание и мультяшные сердца.
— Спасибо… за обед.
Его глаза опустились на мои губы, и я выдохнула, когда его большой палец скользнул по моей нижней губе.
— Klubnika.[43]
Клубника?
Мой блеск для губ. У меня был вкус клубники.
Его большой палец слегка потянул мою нижнюю губу вниз, прежде чем она покинула меня, грубое скольжение послало жар, вспыхнувший внутри. Мой нежный взгляд встретился с его, и с чувством убежденности я поняла, что позволю ему сделать со мной все, что он захочет, если только он войдет в номер.
С таким же успехом я могла бы сказать это вслух, потому что чувство вспыхнуло в коридоре взрывной волной.
Что-то ленивое и горячее мелькнуло в его глазах, а затем он взял ключ из моей руки и отпер дверь.
— Do svidaniya, kotyonok.[44]
Он сунул ключ в карман моего пальто, и я смотрела, как его темный силуэт удаляется.
Глава 10
Мила
Nazlanmak — сказать нет, но иметь ввиду да.
Я не видела Ронана два дня. Я проводила время, думая о нем, как о худшем частном детективе, который когда-либо существовал, и удаляя голосовые сообщения папы и Ивана.
Еда — вдумчивая, веганская — доставлялась как часы одним и тем же подростком с плохими навыками обслуживания клиентов. Это было облегчением, потому что, во-первых, это решило проблему моих ограниченных средств, и во-вторых, это дало мне знать, что Ронан не забыл обо мне после того очень интенсивного и запутанного поцелуя.
Я дважды ходила в оперный театр в более напряженные часы, но каждый раз, когда я спрашивала кого-нибудь о моей маме, они молча смотрели на меня, крестились или просто поворачивались и уходили прочь. Это было неприятно, мягко говоря, но и… сбивало с толку.
Единственным моим облегчением стало то, что я больше не видела человека с татуировками на руках, и была гораздо более бдительна, когда выходила.
Я закрыла дверь, только что вернувшись с осмотра достопримечательностей. Можно сказать, что первоочередная задача найти информацию о маме смешалась с красотой города и мыслями щедрого человека. Или, может, я просто тянула время из-за неприятного чувства в животе, которое угрожало открыть Ящик Пандоры, который я никогда не смогу закрыть.
Я только успела снять сапоги и повесить пальто, как раздался стук в дверь. Я знала, что это всего лишь ужин, но была ошеломлена, увидев, что Ронан сам принес его. Жар и предвкушение нахлынули на меня, борясь с неуверенностью в том, как мы разошлись два дня назад.
— Привет, — неглубоко выдохнула я.
Он улыбнулся.
— Kotyonok.
Когда я открыла ему дверь, он шагнул внутрь, его большое тело и присутствие высасывали воздух из помещения. Он вошел в номер так, словно он принадлежал ему — и, возможно, так оно и было. Может, он был успешным владельцем этого отеля. Любопытство расцвело во мне, но я сдержала его. Я спрашивала его, чем он раньше занимался, и отказалась признаться, что нервничала из-за поцелуя, что не расслышала ни слова.
Он поставил пакет на стол у окна, и я сказала ему:
— Я никогда не была так хорошо накормлена, как в последние несколько дней.
— Ничего удивительного, Мисс картошка фри.
Он посмотрел на меня, потом на мое платье в цветочек цвета подсолнуха. Нога виднелась между подолом и моими высокими носками, и простое прикосновение его взгляда к этому кусочку кожи заставило мое сердце забиться быстрее.
Я прислонилась к комоду, пока он ходил по номеру, касаясь моих вещей. Vanity Fair на ночном столике, тюбик клубничного блеска для губ. Кончиком пальца он приподнял повязку. По-видимому, я была интересным существом.
— Так вот где спит moy kotyonok, — сказал он, стоя в ногах моей аккуратно застеленной кровати.
— Здесь не так удобно, как на твоем рабочем диване.
Он бросил ленивый взгляд в мою сторону.
— Звучит так, словно ты скучаешь по этому.
— Да.
Разговор был практически безобидным, но намек схватил меня за горло.
Он сел на диван и уставился на меня тяжелым взглядом. Луч оставшегося солнечного света из окна падал на его фигуру в черном костюме, заставляя синюю серьгу в форме сердца сверкать между пальцами.
Я протянула руку, чтобы найти мочку уха голой.
Он улыбнулся.
Я не знала, как долго сережка не была в ухе и как он взял ее, но ничего не сказал, только покрутил ее между большим и указательным пальцами. Его присутствие подавляло мои чувства, и с каждым вдохом все труднее было выдохнуть.
— Тебе нравится здесь жить?
Я судорожно сглотнула.
— Очень сильно.
— Что тебе нравится в Москве? Это не может быть наша картошка фри.
Это его позабавило.
Я задумчиво пожевала губу и принялась теребить подвеску.
— Архитектура. Яркие цвета и богатая история. Мне нравится, что я каждый день слышу колокольный звон из часовни, и как могу прожить здесь сто лет и все еще не увидеть всего, что может предложить город.
Комната на мгновение задержалась на этих словах, хотя мы оба, казалось, знали, что я еще не закончила.
Возможно, он сумеет заставить меня замолчать, но я должна знать, что это. Я нуждалась в освобождении от извращенного, всепоглощающего чувства к нему. Мне нужно больше, прежде чем все это закончится. Или, может, то, в чем я нуждалась от него больше всего, от этого человека, который казался таким уважаемым, таким властным и живым, было принято. Каждый мой желтый, мятежный сантиметр с сердцем на рукаве.
43
Клубника.
44
До свидания, котёнок.
Конец ознакомительного фрагмента.
Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.