Страница 6 из 18
В тот момент, когда бывший военный в сердцах выражал своё отношение к ночному клубу «Андроид и блондинка», с небольшим скрипом открылась дверь, и в гримёрку просочились кхэлийцы. Это слово лучше всего подходило для их манеры проникновения в помещение. Оказавшись в гримёрке и оглядев Лёху и его товарища, кальмар, что был одет в куртку свободного покроя, радостно сказал:
— Добрый вечер, господа!
— Короче! — ответил раненый стендап-комик, он не был настроен на разговоры с посторонними и решил сразу это показать.
— Да, да, конечно! — кальмар начал говорить быстрее. — Нас зовут Клэхээ Шылоо, мы адвокат господина Чэшээ Чэроо…
— Вы хотите, чтобы я запомнил ваши имена? — перебил его Лёха. — Вам дорого обойдётся такое удовольствие, потому что я совершенно не представляю, как это можно сделать.
— Что вам от нас надо? — вступил в разговор амфибос. — Вы из ремонтной компании? Или из банка? Я же направил прошение об отсрочке!
Кхэлийцы выдержали паузу, потом тот, которого назвали господином Чэшээ Чэроо, сказал:
— Нет, мы не из банка. И не из ремонтной компании. У нас есть к вам дело!
Лёху всегда раздражала традиция кальмаров говорить о себе во множественном числе, вот и сейчас было непонятно, вещает кхэлиец от себя лично или от них с товарищем. Впрочем, раненому комедианту было всё равно, и он решил закончить разговор как можно быстрее.
— Дело, говоришь? — Лёха усмехнулся. — Тогда, ребята, у вас есть десять секунд и двадцать слов, чтобы сказать, что Вам от нас нужно. Если вы не заметили, меня совсем недавно чуть пополам не сломали. Мне бы поспать немного.
— Пять тысяч юаней! — кальмар уложился в полторы секунды и три слова, а человек и амфибос посмотрели на него уже совершенно другим взглядом — внимательным и заинтересованным.
— Тропосских? — осторожно спросил Лёха.
— Обижаете, — спокойно ответил кхэлиец. — Юаней Шорка.
— Если на Шорке за время нашего выступления не провели девальвацию, — начал Лёха. — То это почти…
— Почти восемь тысяч тропосских, — закончил за товарища фразу амфибос.
— Именно так, — подтвердил кальмар. — Так что? Обсуждаем дальше?
Лёха протянул руку в сторону дивана, делая гостям приглашение присесть, а сам устроился на небольшой табурет, стоявший возле гримёрного столика и совершенно другим, размеренным и спокойным голосом сказал:
— Что-то сон прошёл. Давайте-ка начнём сначала, не торопясь, и желательно с подробностями. Кого надо убить?
— Мы смотрим: Вы даже после шоу шутите? — усмехнулся адвокат Шылоо, не воспользовавшийся любезным Лёхиным предложением присесть на грязный диван. — Убивать никого не надо. Если бы нам нужны были услуги такого плана, мы бы не нанимали клоунов, а нашли профессионалов.
— Ну, профессионалы бывают широкого профиля, мы как раз такие, у нас и лицензия есть на убийство, — сказал Лёха.
Он имел в виду особую официальную бумагу, самими комедиантами в шутку называемую лицензией на убийство. Это было разрешение, дающее всем стендап-комикам право законно выступать в различных клубах и на частных вечеринках. И главным достоинством этой бумаги было то, что она официально разрешала артистам во время выступлений в закрытых клубах использовать практически все доступные средства в качестве самообороны при нападении неадекватных и вспыльчивых зрителей.
И если в рамках этой самообороны, комики кого-то убивали, то им не предъявлялось обвинений. Конечно, при условии, что инцидент происходил исключительно во время шоу и при этом не было использовано огнестрельное или холодное оружие, за исключением отобранного у нападавших. Ну и сам клуб должен был иметь лицензию на право проводить подобные мероприятия.
— Вам, наверное, очень трудно выходить из образа? — опять вступил в разговор господин Чэроо. — Вы всегда шутите или хотя бы пытаетесь шутить, как сейчас, да?
— Ладно, ладно, я серьёзен, как никогда, — Лёха попытался поставить разговор на деловые рельсы. — Что надо сделать? Сумма-то не маленькая. Полгода работать в таком клубе на Кхэлиэ?
— Не полгода — один вечер. На частном мероприятии, — ответил адвокат.
— Почему бы и нет? Что за вечеринка и по какому поводу?
— И не на Кхэлиэ, а на Олосе, — уточнил господин Чэроо.
— На Олосе? — бывший штурмовик вмиг помрачнел. — До свидания, друзья! Мне нужно спать! Всего хорошего!
Избитый комедиант сделал вид, что разговор окончен, и стал укладываться на диван, с наигранным стоном держась за грудь, совершенно игнорируя кальмаров. Однако кхэлийцы оказались стрессоустойчивыми ребятами и отреагировали на этот демарш с отменным спокойствием, и адвокат Шылоо как ни в чём не бывало сказал:
— Господин Ковалёв, мы в курсе, что Вы полгода сидели в олосской тюрьме по неоднозначному обвинению, но…
— Не по неоднозначному, а по ложному! — воскликнул раненый и аж подскочил на диване, несмотря на ушиб. — И не полгода, а восемь месяцев! Ноги моей больше не будет на этой поганой планете!
— Мы не будем акцентировать внимание на том, что Вы так нелестно отозвались о нашей родине… — адвокат с трудом поборол в себе желание сказать комедианту какую-нибудь гадость.
— Родине? — перебил его Лёха.
— Да, родине. Олос — владение Кхэлиэ, и мы, и господин Чэшээ Чэроо родились именно на нём.
— Сочувствую, ребята, но я тут не виноват. Это к родителям претензии предъявляйте. Мне бы поспать, — сказал комедиант и снова попытался поудобнее улечься на продавленном диване.
— Мы акцентируем внимание на том, что пять тысяч юаней Шорка — это очень большие деньги! — продолжил кхэлиец.
— Да хоть десять! Ноги моей больше не будет на этой… — Лёха захотел выругаться, но сдержался. — Вашей родине!
Неизвестно сколько бы ещё продолжался этот разговор, но в него вступил амфибос, который мрачно оглядел гостей и без каких-либо особых эмоций сказал:
— Господа, я даю вам одну минуту, чтобы покинуть гримёрную.
Кальмары решили не спорить с громилой, держа в памяти удар амфибоса в голову цванка, и покинули комнатку без промедления. Но перед уходом адвокат Шылоо сообщил:
— До конца шоу мы будем ждать вас в зале. В четвёртом VIP-е. Надеюсь, вы передумаете.
И уже из коридора господин Чэроо добавил:
— В этом чулане так воняет, что мы бы в любом случае здесь долго не задержались!
Кальмары захлопнули дверь, оставив комедиантов вдвоём. Амфибос тут же посмотрел на товарища и спросил:
— Сначала поспишь, потом обсудим?
— Жаб, мы не будем ничего обсуждать, — сказал Лёха, поднялся и сел на диване. — Ноги моей там не будет. Даже за такие деньги!