Страница 10 из 27
Глава 4
А я думал: наш мир конченный. Где люди до сих пор платят за убийство неугодных им. Но мне грех жаловаться, я хорошо зарабатывал. Мир повидал дикарем — скажем так. С ребятами хорошими познакомился, стали братьями. У нас, конечно, такого здеца не было. Но тут каждый делал, что хочет по праву своей силы. Много силы — много возможностей. Мало силы, как у меня, — на тебе сломанный хрен и отбитые яйца.
Мне нужна сила. Много силы. Вся сила, что я смогу взять.
Сволота что-то кивала себе, шептала и улыбалась. По глазам было видно, что она принимала решение: кончить меня сейчас или оставить на потом еще поиграться. Как с любимой игрой, которую хочется растянуть. Глазки блестели, а улыбка не сходила с ее лица. Вот же больная.
Судя по разочарованной улыбке и грустным глазам, меня решили не добивать. Даже не знаю, радоваться этому или нет.
Черная тварь начала отходить, но остановилась и через плечо тихо произнесла:
— В следующий раз я тебя убью, мясо. Так что не попадайся мне на глаза.
Резко развернулась и слегка присела, как будто сделала реверанс.
— Ужас, какие у меня манеры. Забыла представиться. Ниам Ольсен, старшая дочь главы Ольсен.
Выпрямилась и, развернувшись, попрыгала с камешка на камешек, держа руки за спиной. Я держался из последних сил, ждал, чтобы она свалит подальше.
Как только она отошла, я сжался, как ребенок в утробе матери, и заорал. Боль пульсировала внизу живота. Все надувалось. Начало тошнить, я повернулся набок все так же в позе эмбриона, и меня вырвало. Я все еще держал руки на самом сокровенном и блевал — так как я не ел, то думал, что желчью, а на самом деле — кровью. Походу, все-таки мне конец. Быстро я в этом мире закончил путь. Но я не сдамся. Еще раз скрутило болью. Провалился в забытье.
Вижу, как стою над восемью могилами. Читаю имена пацанов. Это был единственный раз, когда я плакал. Это были мои первые и последние слезы. Я вытер лицо.
— Братья, я отомщу, клянусь. Я найду эту тварь и порежу его на лоскуты.
Сажусь на землю, идет дождь. Плевать. Почему вас, а не меня? Почему я не понял, что это подстава? Хотели последнее задание перед выходом на заслуженный отдых. Кто ж знал, что мы помешаем одним козлам и нас захотят кончить. Простите меня. Я кричал: — Простите меня, что я вас подвел.
Приди в себя. Приходи в себя, я сказала, — слышал я голос в своем видении.
Неужели это все был сон?
— Приходи в себя, тебе нужно очнуться.
Я открыл глаза и увидел испуганное лицо старухи. Она смотрела на меня, и мне показалось, что никакая это не старуха, а женщина лет тридцати. Красивая женщина. Кожа гладкая и красивые темные глаза.
Тут меня скрутило от сильной боли внизу живота и опять затошнило.
— Сильно тебя отделали. — Покачала головой старуха. — Не думала, что ты так сможешь разозлить эту девку. У нее сегодня был важный день. Она наконец-то получила своего духа.
Я попытался что-то сказать, но горло было полностью сухое.
— Да... Дй… Дай попить, — выдавил я из себя слова, и от этого стало только хуже.
Я почувствовал пульсацию внизу. Старуха дала мне черпак, только я никак не мог отцепить руки от своей промежности. Она подняла мне голову, и я смог сделать пару глотков, а потом сильно закашлялся.
— Что с моим?.. — промычал я.
— Она отбила тебе яйца, теперь там просто два синих шарика, член она тебе сломала, — сказала старуха с очень серьезным лицом.
— А какие плохие новости? — Попытался я себя утешить, но промолчал и спросил: — Ты можешь помочь?
— Ну сделать что-то смогу, приведем тебе в норму. Будет ли работать то, что у тебя болтается, не берусь сказать. Не по этому профилю я, — сказала старуха еще серьезнее, смотря на меня.
Меня опять скрутило, и я откинулся. Похоже, снова лежу на том же столе. Удивительно, как обеденный стол стал мне удобной кроватью.
Ольсен. Какая-то ублюдская семейка, если у меня уже два персонажа из нее в личном списке. Может, всю семью завалить? Или возглавить ее? «Вот это будет отличная месть», — говорил я про себя, чтобы как-то отвлечься от боли.
Даркан, Ниам. Вы сдохнете. Мне нужна эта гребаная сила, много силы. Я приготовлю для вас очень интересный сценарий, вы будете просто счастливы.
— Что ты там бормочешь? — спросила старуха.
— Да ничего. Пытаюсь понять, смогу ли я дальше быть быком осеменителем или пора на пенсию.
— Да что ты так расстроился, попробую я что-то сделать с твоими причиндалами. Вот все вы мужики одинаковые. Для вас главное, что ниже, — выплюнула старуха.
Дура ты старая. Вот вырвать тебе грудь, матку с яичниками, а потом спросить: «А че ты переживаешь? Жива и ладно. Жизнь на этом не останавливается». Меня резали, в меня стреляли. Меня даже, сука, взрывали. Но никогда никто не отбивал яйца и не ломал хрен.
Я начал злиться, потому что казалось, что она тупо прикалывается сейчас надо мной. Аиша, смотря на меня, сказала:
— Переживать тебе нужно по другому поводу. У тебя кровотечение внутри, что-то девка, видимо, тебе порвала.
Диагноз — топ. Долго думала? Ну что, офигенно. Не получилось у меня долго задержаться в этом мире.
Мне положили снова какую-то тряпку на лицо. Почему опять она воняет каким-то травами и выглядит грязной? Надеюсь, она сейчас не мыла ей пол, а потом решила меня ей полечить.
Я почувствовал, как отключаюсь, но не хотел этого. Я не буду больше в этом состоянии, когда вырубаюсь постоянно и либо в пустоте, либо ловлю приходы. Чувствуя свою беспомощность, я хотел сделать что-то. Я умру в сознании, как солдат.
Пока проваливался, понимал, что не могу остановить забытье. Вспомнил, что у меня руки в паху. И сдавил что было силы, чтобы не потерять сознание. Но от боли почти отключился. Дурак, кому чего пытаюсь доказать?
Сдерживал себя только на морально-волевых. Послышалось шебуршание — старуха что-то делала.
Потом я услышал:
— Мать, он слаб. Слабое тело. Не могу помочь. Не в Авале, ты знаешь, если я применю свои силы, то они узнают и найдут меня. Уже триста лет я скрываюсь и помогаю тебе.
Я пытался лежать под тряпкой и не дергаться, хотя боль скручивала меня все сильнее и сильнее. Все пульсировало и надувалось.
Потом старуха опять заговорила:
— Я поняла тебя, если ты так хочешь, я сделаю это. Но последствия могут быть для него непоправимыми. Может, не получиться и он исчезнет. Да. Хорошо. Я сделаю.
Снова шебуршание, и с моего лица сняли тряпку. Я резко открыл глаза.
Старуха все так же смотрела на меня так, как будто пыталась увидеть кого-то другого. А чем больше я смотрел на нее, тем больше казалось, что она не старуха.
— Я остановила твое кровотечение. Но ты слаб, в тебе нет энергии этого мира, в тебе нет духа. Твое тело восстанавливается слишком медленно. Очень скоро ты умрешь. Я могу сделать только одну вещь — провести ритуал «призыв Отца», но он может быть смертельным для тебя.
— Получается, я либо умру так от кровотечения со сломанным болтом. Или ты там че-то поколдуешь, и я могу умереть от этого. Правильно? — спросил я, глядя в черные глаза старухи.
— Да, так у тебя есть хоть какой-то шанс, если отец примет тебя. Но если ничего не сделать, ты умрешь в любом случае, — сказала моя благодетельница так спокойно, как будто предлагала купить у нее помидоры. — Не строй иллюзий, я помогу тебе, потому что ты нужен Матери, так бы даже не взялась. Это очень опасно как для тебя, так и для меня. А еще это может навлечь на меня беду.
А чего выбирать? Сдохнуть сто процентов или сдохнуть с меньшим процентом?
— Согласен. Делай свое вуду-шмуду. У меня есть несколько персонажей, которым я должен. Так что погнали, а то еще окочурюсь в любой момент. А мои друзья ждут, когда я верну им должок. Не хочу оставлять за собой хвосты.