Страница 5 из 20
А по осени Басё и Дед надевали короткие войлочные ботиночки с молнией впереди. Их называли «прощай молодость». Теперь таких нет, а значит – нет и старости, а молодость не заканчивается никогда. Но, вполне возможно, с ней просто не прощаются.
Бросая снег или любуясь снегирями и жёлтенькими юркими синичками, Лариска думала, что на Новый год Дед обязательно принесёт ёлку, ну, то есть сосну, потому что елей в то время не продавали. Дед займёт очередь с раннего утра у мебельного магазина, где перед Новым годом устраивали ёлочный базар. Почему–то к дверям магазина из него всегда, даже зимой, выносили всякие кресла и стулья, накрывая их от снега полиэтиленом, а потом ребята из её класса, когда учились в началке, прятались за ними, играя в войнушку. Конечно же, ёлка у неё будет самая пушистая и большая – до потолка. Дед обстругает ствол, запихнёт ёлку в самодельный, неровно окрашенный им же синей краской металлический крест, который заранее принесёт из подвала, прибьёт огромными гвоздями прямо к дощатому полу, а потом начнётся настоящее веселье. Они с Басё будут наряжать её! Запах свежей хвои окутает всю их квартиру, забредёт в каждый её уголок.
Когда, наконец, привозили ёлки, Дед надевал под тёмно-зелёное пальто с серым каракулевым воротником, старенькую вельветовую жилетку на меху, байковую рубашку в коричневую клетку и валенки, но с калошами, а не как у них c Басё, в общем, напяливал всё тёплое, что было, и отправлялся за добычей. Он даже опускал уши у цигейковой старой шапки. Было–то у него из одежды, как сейчас понимаешь, совсем немного, просто необходимый минимум, да и не любил он наряжаться, несмотря на то, что Дед – майор. В отставке, разумеется. Верх шапки был из чёрной кожи, давно потрескавшейся и вытершейся, в связи с чем Дед периодически смазывал её каким-то маслом, скорее всего, подсолнечным. Как и Басё, он также не менял свои наряды в течение жизни, разве что рубашки, которые совсем разорвались, и Лариска уже не могла их зашить.
В этот день они у витрины долго стоять не будут, вернутся раньше, чтобы подождать Деда с огромной ёлкой дома. А возможно, вообще никуда не пойдут. Басё вытащит из кладовки ёлочные игрушки, они вместе бережно снимут с них клочки старых зачитанных Дедом газет «Правда», регулярно опускавшихся в их зелёный почтовый ящик, и разложат на круглом, стоящем посреди комнаты потрескавшемся жёлтом столе, чтобы всё было наготове. Со стола предварительно Басё снимет толстую клетчатую скатерть и расстелет газеты или старую простынь. Ведь это так здорово украшать ёлку! У них имелись даже раритетные игрушки, которые принадлежали ещё её маме. Их подарил ей друг Деда во время Великой Отечественной войны. Знала ли тогда Лариска, что такие игрушки впоследствии будут коллекционировать, и стоить они будут недёшево! Да разве возможно их продать? Потом игрушки выцвели, конечно же, на них появились мелкие пузырьки от потери цвета, но всё равно оставались любимыми, и Машка их застала. Там были: жёлтый самовар; жёлтый и белые чайнички; шишки; орешки и, какие–то матовые с непонятным загадочным узором шары, как в цирке, куда они иногда ходили с Дедом. Цирк Дед любил и всегда восторженно радовался, как ребёнок. Особенно вдохновляли его полёты воздушных гимнастов, о которых, забывая о присутствии открывшей рот Лариски, он восторженно говорил: «Вот сукин сын (ну или, наверное, дочь)!» Что, по его мнению, в переводе означало – «Высший пилотаж, да так и не бывает». В антракте же Дед покупал ей вкуснющее пирожное. Кроме того, он всегда к Новому году где–то «доставал» шоколадные конфеты. Конфеты они с Басё тоже вешали на ёлку на обыкновенной катушечной нитке, стараясь, конечно, чтобы та была зелёного цвета, как иголки сосны, проколов или обвязав конец фантика. Потом постепенно эти конфеты Лариска таскала и съедала, а фантик складывала, будто бы конфета всё ещё находится внутри. Кроме игрушек, конфет, серпантина и празднично блестящего дождика на ёлку разбрасывались кусочки ваты, обозначающие, разумеется, снег. Ещё вату можно было скатать в маленькие шарики и нанизать с небольшими интервалами на нитку, но уже белую. Получалось, что снег медленно падает. Эти незамысловатые конструкции привязывались на багеты, прикреплялись булавками к шторам и даже с помощью изоленты к рамам окна, чтобы они провисали на стёклах. Было необыкновенно красиво и сказочно. Между стенами хрущёвской арки натягивалась прочная нитка с разноцветными флажками с картинками, для чего в стены Дед каждый раз вбивал огромные гвозди. В декабре они с Басё всегда покупали ёлочные игрушки и мишуру в магазине «Спорттовары», который был в двух остановках от их дома. Басё называла это «подкупить игрушки». Туда отправлялись также на санках, которые Басё почему-то именовала салазками. Ну, на них, разумеется, сидела только Лариска, а Басё тянула верёвку. Потом игрушки, аккуратно сложенные продавцом в бумажный пакетик, Лариска прижимала к себе, чтобы не разбить, следуя обратно. Никаких разноцветных полиэтиленовых пакетов тогда и в помине не было.
Всё на их ёлке будет сверкать, а под ёлкой потом она найдёт, хоть маленький, но подарок. Но это только первого января. Накануне Нового года Басё, как обычно, испечёт свои пухлые румяные пирожки с самыми разными начинками, и в их хрущёвке на несколько дней поселится такой сладкий аппетитный запах! Басё называла их уменьшительно–ласкательно пирожочки. Через много лет эти самые пирожки Лариска будет носить в Университет и угощать ребят из своей группы, особенно тех, кто жил в общаге и вкусно поесть не имел возможности. Басё всегда просила обязательно угостить Ваню, завернув для него пирожки отдельно. Ваня был старостой её группы. Невысокого роста, худенький, отслуживший в армии и поступивший на юрфак после рабфака. Его светлые соломенные волосы всегда топорщились ёжиком, а усы были пышными и рыжими. Приехал он из какой-то деревни, теперь и не вспомнить, из какой именно. Он был спокойным и добрым, говоривший тихим голосом. Лариска всегда вспоминала его в немодной нейлоновой рубашке, на которой по чёрному полю были беспорядочно разбросаны зелёные, коричневые и белые узкие прямоугольники, да в таких же немодных коричневых брюках – клёш. Понятно, что гардероб у Вани небольшой, а эти рубашка и брюки – самые нарядные. Насколько это всё неважно…Потом Ваня женился и перевёлся на заочное отделение, чтобы содержать семью, а когда Лариска перешла на пятый курс, его не стало. Умер Ваня от рака.
Пройдёт много лет, прежде чем Лариска вспомнит о бабушкином рецепте пирожков, который когда–то просто потребовала ей продиктовать, и будет выпекать их сама. Впоследствии рецепт пройдёт этапы усовершенствования, от чего тесто станет воздушнее, а пирожки ещё вкуснее. Жаль только, что ни Басё, ни Дед их никогда не попробуют…Правда, когда немного подросла и, особенно, когда уже окончила школу, Лариска пекла разные торты, пироги и печенья, чем всегда подкупала Деда. Тот частенько раскладывал на лоджии или прямо в коридоре перед туалетом инструменты и принимался подбивать кусками резины, которые приволакивал неизвестно откуда, сбившиеся каблуки своих заношенных ботинок. Резина и мелкие сапожные гвозди постоянно падали, Дед психовал и бормотал под нос никогда не произносимые дома словечки. Данный процесс папаша обычно именовал «разговаривать с умным человеком». Когда эта бурная деятельность одолевала, а прекращать её Дед не собирался, так как стоял насмерть, Лариска подходила и сообщала, что сейчас будет печь пирог, и будет им счастье. Моментально после такого известия сапожная мастерская с сопутствующими причиндалами сворачивалась, а Дед постепенно перемещался в кухню и, доверчиво заглядывая Лариске в глаза, интересовался, что там выпекается и, когда будет готово. Он был сладкоежкой, впрочем, как и сама Лариска.
По квартире потихонечку распространится и запах мандаринов, которые, кстати, тоже «доставал» Дед, и несколько штук также частенько вешали на ёлку. А уж если повезёт, а везло почти всегда, они с Басё за несколько дней до наступления Нового года, сцепившись за руки, преодолевая, как тогда казалось, высокие сугробы, то есть, обходя их стороной, пойдут в соседний с их домом гастроном, и купят несколько тоненьких, в плотной фольге шоколадок. На фольге будут красоваться яркие зайцы и белки, нарядные матрёшки и, разумеется, Дед мороз и Снегурочка! Шоколадки они припрячут, и ни одной до праздника Лариска есть не будет, даже мысли такой у неё не возникнет, чтобы попросить хотя бы кусочек. Впрочем, те шоколадки на дольки не делились.