Страница 3 из 7
Но суетные мысли скоро спрятались в тумане, и я стал видеть сны. Или что-то вроде. Будто посланец далекого коммунистического будущего дон Румата, он же Антон Шверкин, сидит в палатке и ведёт со мной беседу: как знать, нет ли на нашей Земле здесь и сейчас разведчиков с других миров, миров, намного опередивших нас и в общественном, и в научном, и в биологическом развитии? Наблюдают, но не вмешиваются.
Совсем не вмешиваются, спрашиваю я.
Совсем, отвечает Румата.
А как же фашизм? Он сколько людей погубил, фашизм? А если бы у Советского Союза была атомная бомба, штук десять или сто? Раскрыл бы тот разведчик секрет атомной бомбы советским ученым, и тогда мы б им всем показали!
Предположим, что раскрыл бы, но для атомной бомбы нужна промышленность такого уровня, какого в те году у Советского Союза не было и близко.
Ладно, пусть не бомбу, настаиваю я, но автомат Калашникова можно? Нам бы только чертежи, а уж дальше сами, сами.
Допустим, соглашается дон Румата, а проку? Стрелковое оружие Советского Союза было вполне на уровне времени, а если что не так, то причина не в чертежах, а в низкой производственной культуре. Вчерашний землепашец — плохая замена токарю седьмого разряда. И, предвосхищая дальнейшее — и танки у Советского Союза были хорошие, и самолеты, и артиллерия, и кавалерия.
А если кое-где порой и заедало, так рабочих квалифицированных не хватало. Рабочих тоже должен разведчик с другой планеты поставить? И станки, тысячи станков?
Но главное не в этом. С чего, Чижик, ты решил, что те, с далеких планет, будут сочувствовать Советскому Союзу?
Ну как же, горячусь я, в будущем непременно будет коммунизм.
Так уж и непременно? И потом, коммунизм, он разный. В Китае коммунизм, в Румынии коммунизм, в Югославии коммунизм, в Албании коммунизм, в Камбодже коммунизм, а что-то Советский Союз не слишком доволен ни Югославией, ни Албанией, ни Китаем. И те, с далеких звезд, могут и Советским Союзом не слишком довольными быть.
У них, китайцев и албанцев, ненастоящий коммунизм, у них слаборазвитый социализм, и тоже неправильный, говорю я.
У наблюдателя с другой планеты иное мнение, отвечает дон Румата. И превращается из элегантного мушкетера в гигантскую сколопендру, а сколопендра — в тысячу маленьких сколопендр, а каждая маленькая сколопендра в тысячу микроскопических — и те расползаются, исчезая в неприметных складках и щелях.
Тут я и проснулся. К отбою.
Палатки наши, УСТ-56, не электрифицированы. Из соображений безопасности, как нам сказали. А то начинаются всякие кипятильники, а где кипятильники, там и пожар.
Потому темно. Но не совсем темно — фонари на столбах светят. Не сильно, свет в палатку проникает и вовсе ничтожный, но, привыкнув, разобрать кое-что можно. К тому же у каждого есть карманный фонарик. Почти у каждого. Можно почитать индивидуально. Но не хочется совершенно — вот что значит физическая нагрузка в условиях свежего воздуха и ограниченного питания.
Мне предлагали отдельный стол с отдельным меню, но я отказался. Мне могут привезти и колбаски, и консервов, и всего прочего, но я опять отказался. Это нарушит чистоту эксперимента. А она мне необходима, чистота. Я — подопытная крыска в собственном лабиринте, крыска, которая пытается понять смысл существования Вселенной, ага.
Начался палаточный трёп. О том, о сём. Недолгий, минут на десять-пятнадцать, устают-то все, не я один.
— А вот за эту повесть много писатели денег получили? — спрашивает меня Атаманов.
— Сумму не назову, это не мой секрет, но «Поиск» платит хорошо, лучше остальных журналов, потому что на хозрасчёте. Но это первая выплата. Потом «Румата» выйдет книгой. У нас-то журнальный вариант, сокращенный, а книга выйдет в десять листов.
— Такая тоненькая?
— В десять авторских листов, четыреста тысяч знаков или около того. И за книгу авторы получат одну тысячу четыреста рублей, по сто сорок рублей за лист.
— Ну... Это больше, чем годовая зарплата врача.
— Так ведь авторов двое, значит, и деньги на двоих.
— Получается, по семьсот рублей. Ну... Не сказать, чтобы много.
— Но книга может издаваться несколько раз. Два, три, пять, десять.
— Десять — это хорошо, — оживился Атаманов. — Десять раз по семьсот рублей — это семь тысяч.
— И если книга издается в серии, ну там «Библиотека Фантастики» и тому подобное, полагается надбавка, — продолжал я. — И если у писателя не одна такая книга, а много, десять, и все регулярно переиздаются...
— То будет совсем хорошо! — обрадовался Атаманов.
— Ты давай, колись. Ты книгу, что ли, написал?
— Ну, — смутился наш сержант. — Пишу. Об армии. Вернее, вот о нас. Как студенты на сборах живут.
— Пиши, пиши.
— А можно... Можно, я её в «Поиск» пошлю?
— Зачем же посылать? Принеси, оно и быстрее будет.
— А ее напечатают?
— Всё бывает. Если подходит по формату и написано на уровне.
— По формату?
— Фантастика, приключения, детективы, военные подвиги. Главное, чтобы интересно было.
— Интересно будет, — заверил Атаманов.
На этом разговорчики прекратились. Спать.
Судьба такая у меня. Узнают, что я вхож в редакцию журнала, и начинают предлагать стихи, рассказы, повести, романы. Народ у нас образованный, народ у нас одарённый, народ у нас творческий, на сто студентов ли, рабочих, колхозников или милиционеров всегда отыщется человек пять писателей.
И это хорошо.
Сегодня писатель, а завтра читатель.