Порченная кровь (ЛП)

— Точно. Ступеньки поцарапаны. Обрывки веревки. Следы.

— Значит, пойдем за ними, — решил граф. — Вперед.

Он принялся взбираться по лестнице. Из темноты со свистом вылетела черная стрела — и отскочила от стены рядом с его лицом. Вальденхейм с криком отпрянул.

— Еще ступенька — и следующая попадет тебе в сердце, — произнес кто-то.

Все обернулись. Из темноты в окружении безумных мутантов вышел высокий бледный эльф — с длинным черным луком в левой руке и стрелой наготове.

Райнер услышал позади какое-то шевеление и огляделся. На свет факела сбегались все новые мутанты. Они были окружены

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

РУКА МАЛЕКИТА

Сначала Гетцау подумал, что эльф — один из телохранителей Теклиса: то же холодное гордое лицо и царственная осанка. Но он не носил доспехов, и его искусно сработанные дублет и рейтузы были не синие, а черные. Впрочем, главное отличие заключалось в сверкающих темных глазах — таких же отчужденных, как у Теклиса и его телохранителей, но горящая в них злоба явно выходила за пределы простого равнодушия к участи низших созданий.

— Мне больно слышать, — проговорил он приятным голосом, — что камень от меня ускользнул. Но, по крайней мере, у меня есть вы, и это может помочь мне вернуть камень. Сдайте оружие моим рабам и следуйте за мной.

Манфред осклабился.

— Да били мы ваших рабов, сударь, и еще раз сможем.

Черная стрела вонзилась в грудь капитана Баэриха, и он упал к ногам графа. Стрела пробила кирасу и вышла через спину. Райнер не заметил, чтобы эльф двигался, но тот каким-то образом снова прицелился. Солдаты из Нордбергбрухе с криком рванулись вперед, опустив копья, но не успели сделать и шага, как убитыми пали наземь.

— Не моих рабов тебе надо бояться, — спокойно ответил эльф. — Они лишь не дадут вам бежать. Хочешь еще жертв?

Манфред взглянул на трупы Баэриха и его солдат и побледнел. Наконец он облизнул губы и выпрямился.

— Сдайте оружие.

— Милорд! — запротестовал Август.

— Слушай мой приказ, — рявкнул Манфред.

Черные сердца неохотно протянули мечи, копья и луки слюнявым мутантам, и те тут же окружили пленников вонючей стеной больной плоти. Райнер был полностью согласен с Вальденхеймом в том, что им оставалось лишь сдаться, — но сдаваться такому жалкому противнику было обидно даже Черным сердцам.

— Теперь, рабы мои, — велел эльф мутантам, — отведите меня в свое самое глубокое и укрепленное логово. Мне нужна резиденция.

Он поморщился и захромал вперед, и только теперь Райнер заметил, что обломанное древко белой стрелы торчит чуть выше тазовой кости эльфа.

— Идем медленно, — сказал он. — Стражи Теклиса стреляют скверно, но им очень повезло.

Мутанты повели их вглубь земли по заброшенным подвалам и древнему оловянному руднику, пока не добрались до природных пещер, стены которых блестели при свете факелов, словно стеклянные. В голове у Райнера что-то тихонько загудело, и сначала он решил, что это воздух гуляет по пещерам, но, сосредоточившись, понял: может статься, это и не звук вовсе, а скорее мысли клокочут, словно запертые в черепе мухи. Он поборол желание дать себе по голове, чтобы прихлопнуть их. С остальными творилось то же самое — они мотали головами и морщились. Дариус со стоном прижал ладони к вискам.

— Ты в порядке, книжник? — спросил Гетцау.

— Не то слово, — отрезал Дариус.

Райнер был в этом не вполне уверен.

Наконец они пришли в большую почти круглую пещеру, по стенам которой теснились жалкие лачуги из палок и тряпиц, и оттуда выползали мутанты еще уродливей тех, что охраняли пленных. Вскоре, однако, выяснилось, что мутанты пришли сюда не первыми. В стене слева от главного входа была высечена массивная арка, а прямо впереди, где пол пересекала глубокая расселина, выстроен мост — за ним виднелись другие тоннели в дальней стене. И арка, и мост были настолько древними, что украшавшие их геометрические орнаменты почти стерлись от времени.

Эльф прохромал под каменной аркой, мутанты погнали пленников за ним. Внутри оказалась высокая округлая комната с кругом из черных камней в центре, в два человеческих роста высотой, и круглым же плоским алтарем. В стенах каменного круга кто-то вырезал десятки клеток с железными решетками.

Эльф одобрительно кивнул.

— Здесь поклонялись ипостаси Кхаина. Более подобающее жилище для сына Наггарота, чем канализация.

Глаза Манфреда расширились.

— Ты — темный эльф?

— Я — друкай. — Эльф вскинул подбородок. — Иное имя — клеветническая выдумка наших предателей-сородичей. Теперь слушайте внимательно. Сегодня великий день. Презренный Теклис мертв, и один из драгоценных отводящих камней Ултуана в моих...

— Откуда ты знаешь, что Теклис мертв? — перебил его Вальденхейм.

Эльф обратил на графа холодные глаза.

— Оттуда, — прошипел он, — что я поразил его стрелой — отравленной, зараженной и зачарованной магией, созданной специально для его убийства. Моя дорогая матушка нарекла меня Валарисом, но я лишь смерть Теклиса. Я обучался семьсот лет, с самого рождения, только одному — убийству великого мага Ултуана. Говорили, что любой убийца бессилен против магии Теклиса, а ни один маг не сможет одолеть его в бою, — и я был сотворен и тем и другим. Меня с пеленок учил убивать повелитель Теней, я провел сто лет в послушании у служительниц Кхаина, чтобы получить доступ к их таинствам и победить «мудрейшего». — Он фыркнул. — И теперь, когда он мертв, мне неважно, останусь ли в живых я. Я лишь рука Малекита. Моя смерть и моя боль ничего не значат.

Райнер в изумлении глядел на эльфа. Ему говорили, что Теклису не одна тысяча лет, но это казалось просто легендой, и представить, что это правда, он никак не мог. А теперь перед ним существо, которое пережило четырнадцать поколений людей, преследуя одну-единственную цель...

Валарис перенес тяжесть тела на здоровую ногу.

— Однако, — продолжил он, — учитывая шанс разрушить отводящий камень и подорвать основы власти наших родичей-ренегатов над миром, я рад, что уцелел... хотя, боюсь, рана не даст мне сделать все самому. — Он вздохнул. — По крайней мере, у меня есть инструмент, который осуществит это.

— Ты говоришь о нас? — спросил Манфред. — Мы не твои рабы.

— И очень хорошо. — Валарис оглядывал мутантов. — Эти не справятся с задачей. Зараза искажающего камня разрушила их сознание, и я могу их контролировать, но сами они думать не в состоянии. А чтобы добыть камень, несомненно, понадобится хитрость.

— И с чего ты решил, что мы разбежимся, сучок ты бледный? — спросил Халс.

Валарис поднял бровь:

— Вот и пес залаял.

Мутант за спиной Халса поднял дубинку и шмякнул пикинера по затылку. Тот схватился за голову и выругался.

— Вы станете делать как я скажу, — невозмутимо продолжал эльф, — поскольку графа я буду удерживать в заложниках — и убью его, если вы не принесете камень через три дня.

Райнер остолбенел. Во имя Ранальда! Это что, тот самый шанс, которого они так долго ждали? Может, темный эльф и в состоянии повелевать мутантами, но читать мысли он явно не умеет. Он и не представляет, что Райнер и его спутники не моргнув глазом оставят Манфреда умирать — ну, разумеется, все, кроме шпиона. Райнер фыркнул: вечно этот шпион все портит! Но если они обнаружат и прикончат его, пока Манфред еще в плену у Валариса, то смогут избавиться от графского яда.

Райнер понял, что Вальденхейм подумал ровно о том же. Лицо его стало таким же белым, как у эльфа.

— Сударь, — воскликнул он, пытаясь сохранять достоинство, хотя лоб его покрылся испариной, — если вы думаете, что этот план сработает, то не знаете людей Империи. Камень — залог спасения нашей страны, и мои люди знают, что я с радостью пожертвую своей недостойной жизнью ради такой цели. Если вы пошлете их, они не вернутся, и я им за это лишь поаплодирую.

Эльф улыбнулся.

— Полагаю, я достаточно хорошо знаю народ Империи. Разве я не видел, как они бросали друг друга на погибель, лишь бы присвоить почести за спасение камня? Полагаю, граф, вы пытаетесь обмануть меня, чтобы я позволил вам уйти. Вы слишком любите жизнь, свое положение в обществе и богатство для столь благородного самопожертвования. А ваши люди — такие же жадные животные, как весь ваш вид, и принесут мне камень, если вы пообещаете им награду за свое спасение.