Страница 90 из 91
Хэппи-энд
Поля за окнами кажутся бесконечными. Солнце движется к зениту, небо ясное, прохладный воздух чист как слеза. Машина идёт по дороге плавно, и Сайду кажется, будто он наблюдает мир сквозь воду кристального ручья.
– Правильно ты решила не брать у неё деньги, – говорит он Марисе.
– Было бы не очень честно, – произносит она. – Мы ведь не то чтобы вернули ей сына. У него другая память, другое лицо. Это другой человек. И он её сын.
Она долго молчит, а потом добавляет:
– Да и деньги уже не важны.
– Это да, – Сайд откидывается в кресле. – Я в итоге получил намного больше. У меня есть история о том, как транспланетарная корпорация занимается похищениями людей, преступлениями против личности, антигуманными экспериментами и ещё всяким противозаконным и аморальным. Это мой билет в жизнь.
– А «Атартис»? – Мариса смотрит на него. – Ты ещё будешь с ними работать?
– Конечно, – Сайд отвечает легко, не думая. – Они мне здорово помогли. Дали всю нужную информацию, организовали конференцию. Благодаря им у меня плюс полтора миллиона подписчиков, и их всё больше, – он набирает полную грудь воздуха, выдыхает с улыбкой. – Я могу повлиять на столько умов. Разве можно ещё чего-то хотеть?
Они долго едут молча.
– Может, прибавишь? – Мариса кивает на спидометр. – Дорога пустая.
– Да ладно, – Сайд пожимает плечами. – Машине видней. Я и водить почти не умею.
– Правда? – она оживляется. – А зачем тогда держишь руки на руле?
– Так удобнее, – он смущённо улыбается. – Ну и… мне так нравится. Наверное, я хочу думать, что сам веду машину.
Он в шутку крутит руль из стороны в сторону. Машина продолжает ехать прямо.
– Как дела у твоего Марка? – просто так спрашивает Сайд.
Она улыбается, вызывая целый веер ассоциаций: весна, солнечное утро, лесной луг, блики света на воде.
У неё на шее тревожно подрагивает мышца.
– Он сейчас спит, – говорит Мариса. – Летит к своей Тау сто пятнадцать. У него завтра профилактическое пробуждение. Он мне напишет. Два года полёта прошли хорошо, ещё полтора – и они высадятся.
– Это огромный вклад в науку, – говорит Сайд. Он хмурится, будто что-то вспомнив. – Я понимаю, тебе тяжело без него…
Мариса улыбается с тёплой грустью. Сайду кажется, что он уже видел такое выражение лица. Кажется, в каком-то рекламном ролике. Он пытается вспомнить, но обрывки воспоминаний никуда не ведут.
– Мне не тяжело. Он вернётся через тридцать лет, и будет уже совсем взрослый. Пока – только письма. Но я не жалею. Я очень им горжусь.
На её лице умиротворённая улыбка. Мышца на шее бешено дёргается. Скалится подвешенная к зеркалу обезьянка.
– А я и забыл, что он улетел, – как обычно, в шутку сокрушается Сайд. – Ты всё время это говоришь, а я всё забываю. Память ни к чёрту.
Оба взрываются смехом. Обезьянка дёргается на леске.
– Хэппи-энд, – говорит Мариса.
– Хэппи-энд, – улыбается Сайд. – Хэппи-энд.
Пальцы костенеют на рулевом колесе. Сделав над собой усилие, Сайд протягивает руку и включает радио.
– А теперь именно то, чего вы хотите! – диджей едва ли не во плоти врывается в салон. – Ляля Ди и её нереальный суперхит «Нелюбовь»! Поехали!
– Раз, два, три! – вопит из динамиков. – Ты не стоишь моей любви!
Мариса и Сайд, не сговариваясь, начинают подпевать. Слёзы катятся по восковым лицам, по застывшим в улыбке губам. Руки свело на бесполезном руле.
Две мясные куклы внутри машины бьются в агонии и не замечают этого. Под собственные рыдания и пение они несутся вперёд по шоссе.