Страница 80 из 91
Иуда
Мягкий золотистый свет. Окно открыто, горный ветер треплет шторы. За стеклом едва начало светать. Простыни в ногах влажные от ночной росы. Лоб мокрый от пота, подушка сырая. От золота и света тошнит.
Меня нашли в лесу – я бродил там без цели. Не помню, что я думал. Не помню, зачем туда пошёл. Да это и не важно. Меня ведь вообще нет.
И не важно, приходил ли седобородый монстр ко мне, говорил ли со мной. Какая разница, что он думает? Он меня убил. Меня нет. С самого рождения я был лишь заготовкой, на которую каждый натягивал свою кожу. Игрушечный солдатик в войне родителей с их комплексами.
«Мне нравится, что ты написал». Жаль, что этого на самом деле никто не говорил. Они произвели меня на свет, но ни один из них никогда не думал обо мне. О том, чего хочу я. Поэтому меня нет и никогда не было.
Когда за дверью слышатся шаги, я уже знаю, кто пришёл. Джошуа молча глядит на меня, серый и безразличный как этот рассвет.
– Идём, – произносит он, и я с готовностью встаю и выхожу вслед за ним.
Двое охранников сопровождают нас, но я не собираюсь бежать. Я ждал советника с самого рассвета и подготовился как подобает: надел костюм, в котором впервые предстал перед Дэем-старшим, когда ещё называл его отцом. В конце концов, сегодня и вправду особенный день.
Пора с этим покончить. Кто ещё поможет мне, если не Джошуа?
Мы спускаемся в подвал, проходим через вереницу коридоров и технических помещений с гудящими машинами, линиями труб и проводов, заполненных спёртым воздухом, и оказываемся в зале с двумя рядами больничных коек. Зал небытия точь-в-точь такой же, как в моём бреду.
Сейчас бред прекратится.
Мы проходим зал насквозь и оказываемся в небольшом помещении, скудно освещённом парой направленных ламп. В полутьме у стен громоздкое оборудование, металлические подкатные столики вроде тех, на которых держат инструменты в операционной. Выхода отсюда нет.
За спиной советника большое кресло, похожее на стоматологическое. В верхней его части вместо подголовника поблёскивает устройство с винтами для фиксации головы. Двое выступают из тени. На них маски, халаты и передники, которые я сначала принял за мясницкие. Джошуа встаёт у кресла.
– Прости, но так надо, – говорит он мне. – Затея господина Дэя провалилась, но он не желает это принять. Он цепляется за тебя. Я его понимаю. Так и должен поступать хороший отец.
С губ слетает смешок, хоть у меня и в мыслях не было язвить. Джошуа понимает меня иначе.
– Знаю, это лицемерно: я ведь собираюсь сделать тебя умственным инвалидом ради спокойствия господина Дэя.
Он отводит глаза и секунду бегает взглядом по стене, сразу сделавшись несчастным, измученным, будто давно и тяжело болен.
– Но ты не видел, что с ним творится. Когда ты пропал, он ушёл в лес, бродил там один, а потом заперся у себя в кабинете. С самого начала этой безумной затеи он почти не спит. Если продолжать, он и вправду сойдёт с ума. Понимаю, тебе страшно, но…
Советник, замолчав, указывает в кресло.
Он снова не прав – я не боюсь. Странно: почему он, взрослый и опытный, так ошибается насчёт меня? Я ведь без слов вижу, по его лицу, по позе, по жестам читаю всё, что он собирается сказать?..
Кресло мягкое и удобное. Действительно, как на приёме у дантиста: сначала будет больно, а потом мучениям придёт конец.
– Я должен принести жертву тому, во что верю, – неизвестно кому бормочет Джошуа. – Я должен принести в жертву тебя.
Тело выбрасывает меня из кресла. Оно двигается само, помимо моей воли – сам я ничего не хотел, только тихо ждал забвения, – но оно бросается прочь, перевернув столик с инструментами и растолкав псевдоврачей. Охранники заступают путь наружу, хватают меня под локти и вталкивают обратно в кресло.
Апатия уходит, становится страшно. Если боюсь – значит, существую?
– Интересы компании превыше. Компания больше, чем я. И больше, чем ты.
От его слов становится по-детски обидно: я думал, что он так со мной поступает из жалости. Оказывается, и ему нет до меня дела.
Я пытаюсь держаться спокойно, с достоинством, но инстинкт самосохранения оказывается сильней. Ведь в каком-то смысле они меня сейчас убьют. Тело рвётся изо всех сил, хоть уже и поздно.
– Я хочу, чтобы ты меня простил за то, что сейчас с тобой будет. Я делаю это не для себя, а для него. – он смотрит вверх, туда, где находится кабинет Дэя, но кажется, будто он религиозно возвёл глаза к небу. – И ты, и я – мы служим великой идее, принявшей форму компании «Тригон глобал». Я – её апостол. Ты станешь мучеником.
Теперь я понимаю, что всё это он говорит для себя, пытается оправдаться сам перед собой. Никто не хочет быть негодяем. Даже очевидный негодяй.
Ремни затягивают на руках и ногах. Псевдохирурги закрепляют на висках винты. Сквозь одежду кожа чувствует всех тех, кто прошёл через это кресло до меня. Всех, кто спал в тех койках, выставленных в два ряда, а потом просыпался в апартаментах с видом на горы.
Один из охранников вдруг смотрит на своё запястье, на маленький дисплей. Потом он встревоженно глядит на Джошуа.
– Что там? – спрашивает советник.
– Нарушение безопасности. Кто-то на территории. В саду.