Штамповка 2067

Прогулка без поводка

В холле всё так же прохладно, узоры из теней на тех же местах, что и раньше. Ощущение дежавю так сильно, что у Сайда перед глазами всё дрожит и покачивается, будто он смотрит сто раз виденный фильм на сбоящем проекторе.

Незаметно для Марисы он делает несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Вспоминает, что дежавю – когнитивное искажение, причиной которого может быть сенсорная перегрузка. Сайд сосредотачивается на собственном отражении в зеркальном полу, стараясь ни на что не обращать внимания и ни о чём не думать.

Стук каблуков врывается в уши. Девушка в цветастом платье приближается к ним бойким шагом, с уже знакомой профессиональной улыбкой.

– Добрый день! – глаза под тенями в виде крыльев лучатся теплом.

– Здравствуйте… Анна? – неуверенно произносит Сайд.

– …Елена? – почти одновременно с ним говорит Мариса.

– Я Катрина, – девушка ничуть не обижается.

Она похожа на первых двух, очень похожа – и не похожа, стоит только приглядеться. Короткий курносый нос, острый подбородок, впалые щёки – не как у Анны или Елены, совсем другое лицо. Но яркий макияж оттягивает внимание на себя, и лица за ним не видно. Сайду представляется, что, если бы можно было снять целиком с лица девушки пудру, помаду, тени, то вся косметика образовала бы цельную маску с прорезями для глаз и рта.

И вряд ли нашлось бы много различий между масками Елены, Анны и Катрины – их форма определена десятилетиями формирования вкусов и отшлифована модой.

– Идёмте, – произносит маска-Катрина сквозь прорезь рта. – Господин Трейч…

Сайду вдруг кажется, что если она закончит эту повторяющуюся из раза в раз реплику, то он сойдёт с ума.

– Спасибо-спасибо! – он прерывает её, суетливо махая руками. – Мы здесь уже освоились. Просто скажите, как его найти – а дальше мы сами.

– Я должна проводить вас, – за маской проскальзывает неуверенность.

– Не нужно, – твёрдо произносит Сайд и берёт Марису за руку. – Нам надо побыть наедине, а вы помешаете.

Она мнётся всего секунду и жестом указывает направление.

– Идите по дорожке, сверните направо, в двухэтажное здание. Господин Трейч в конструкторском секторе.

– Ага, мы найдём, – Сайд спешит к выходу, увлекая Марису за собой. – Увидите Елену и Анну – передайте привет!

Снаружи пасмурно, и от этого Сайду становится легче – зелёные поля с россыпями зданий выглядят не как в прошлый раз. Ветер проникает под свободную белую рубашку и выдувает остатки смутной тревоги.

– Жуть, – дёрнув плечами, Сайд поворачивается к Марисе. – Какого чёрта всё такое одинаковое? Знаешь, я читал, что на распознавание лиц мозг тратит уйму энергии и времени, это едва ли не самый энергозатратный процесс. А теперь он сломался – ведь мы подгоняем свою внешность под один из типажей. Мы что, развили у себя мимикрию?

Она молчит. Сегодня она очень немногословна.

– Может, мы правда умственно ленивые? – говорит Сайд. – Не хотим копать глубоко, нам достаточно поверхностных суждений. Не желаем придумывать себе оригинальный образ – достаточно подражать одному из существующих шаблонов.

– Оригинальное сложно воспринимать, – говорит Мариса без выражения. – Хватит и видимости оригинальности.

– Почему так? Почему никто не хочет видеть всё, как оно есть? Почему нам достаточно обёртки, почему мы не хотим проникнуть в суть?

– А нужна она, эта суть?

– Мне нужна.

Сайд пытается заглянуть Марисе в глаза, но она смотрит себе под ноги.

– Привычное просто, это да, – говорит она после паузы. – Но, может, мы и хотим простых историй. – она бросает на Сайда всего один взгляд, но ему становится не по себе, будто его прошил насквозь фантастический лазер. – Это же так приятно – читать, как крутой герой всех победил, особенно если у тебя самого никаких побед нет. Чтобы принцесса сама упала в руки. Чтобы погибшие воскресли. Чтобы кончилось всё хорошо, хотя бы в чужой фантазии.

Она отворачивается и быстро проводит рукой по лицу. Она снова не в духе, и такое с ней бывало раньше, особенно в годовщину смерти сына, но периоды хандры никогда не длились так долго. Сайд надеялся поговорить с ней – о Трейче, об их с ним прошлом, о том, что её гложет – но лезть ей в душу сейчас означало нарваться на очередную колкость.

Двери двухэтажного здания неслышно отъезжают в стороны, и они входят в фойе. Сайд думает, что Мариса выговорилась, но она спрашивает непонятно у кого:

– Мы сами-то доросли до нестандартных историй?

Сайду не хочется отвечать – он вдруг вспоминает себя в ванной, отмывающим правую руку.

Трейч возникает в фойе будто из ниоткуда.

– Я уже собирался вас искать, – говорит он, иронично подняв бровь. – Вы отказались от сопровождения. Становитесь более самостоятельными?

На нём серые брюки, жилетка и чёрная рубашка. Отчего-то Сайд как наяву видит их с Марисой в постели, установленной посреди процедурной. Начальник с его зализанными назад волосами и тщательно постриженной бородкой сразу становится ему противен.

– Сегодня я покажу вам… – начинает Трейч, но Сайд его обрывает:

– Извините, мне очень неудобно, но где здесь у вас туалет?

Трейч медлит с ответом, глядя на Сайда. Тот слегка пританцовывает на месте, мысленно обругав себя за переигрывание.

– Прямо по коридору, налево и ещё раз налево, – говорит он, указывая направление. – Я провожу вас.

– Не надо, я сам найду, – говорит Сайд и срывается с места почти бегом. – Вы продолжайте экскурсию. Я вас потом догоню.

Спеша скрыться, Сайд грызёт себя за то, что не придумал причину получше, и одновременно захлёбывается детским восторгом: обман удался, он на свободе, родители отпустили его одного. Даже свернув за угол, он всё ещё чувствует затылком пристальный взгляд Трейча.

Сайд действительно обнаруживает туалет и уже собирается зайти, когда ему навстречу выходит аккуратно одетый парень. Сайд делает шаг в сторону, пропуская его, и тот приветливо кивает ему, устремляясь по коридору. Сайд глядит ему вслед: белая рубашка, тёмные брюки, аккуратная стрижка – как и у других, кого Трейч при первой их встрече назвал мнемоконструкторами. Зайдя в туалет, Сайд оглядывает себя в огромном зеркале – его рубашка и брюки идеально вписываются в здешний дресс-код. Половина этого наряда нашлась в его гардеробе, половину пришлось докупить. Умывшись и на всякий случай пригладив волосы, он идёт туда, куда ушёл молодой человек, и оказывается в просторном рабочем зале.

Идеально ровные ряды рабочих мест. Ни пятнышка на столах, ни одного нефункционального предмета, личных вещей вообще не видно. Парни и девушки сосредоточенно работают, вглядываясь в мониторы, шевеля пальцами в воздухе, посылая команды в виртуальный интерфейс. Никто не обращает внимания на чужака, будто бы сошедшего с того же конвейера, что и они.

Слышен только шелест клавиш и короткие реплики вполголоса. Сайд собирается подойти к кому-нибудь и начать расспросы, но ему становится дико неудобно – не за то, что он здесь без разрешения, не за то, что он оторвёт кого-то от работы – просто здесь страшно произнести фразу длиннее пары слов.

Он едва ли не крадучись пробирается сквозь зал, переходит в следующий, неотличимый от предыдущего. А потом в следующий, и в следующий – никакой разницы. Усердные сомнамбулы не мигая таращатся в мониторы и водят руками в воздухе. Ощущение дежавю накатывает волной, и Сайд на несколько секунд уверен, что вот теперь он точно оказался в рекурсии – это один и тот же зал, а сам он шагает на месте между поставленными напротив друг друга зеркалами. Почти бегом он врывается в следующее помещение и с облегчением выдыхает – оно не похоже на предыдущие.