Страница 44 из 49
в ответ только сказала:
— Оставь меня в покое, верни мою коробку с халвой, я
пойду.
И она вернулась к себе домой.
Прошло много ли, мало ли времени, и мать решила
навестить третью дочь. Пришла она к ней, а дочь после
обычных приветов и расспросов говорит матери:
— Удивительно, что матушка вспомнила о нас после
стольких лет!
Приготовили еду, мать уговорили остаться поужинать.
Она согласилась, но к
еде не притронулась, и
зять велел оставить ей
ужин до утра. Так и ос-
тавили его в котле.
Но к полуночи мате-
ри стало невмоготу от
голода, и она подумала:
«Ведь ужин-то для меня
оставлен. Съем-ка я его
сейчас».
Встала она, пошла на
кухню,
сняла
котел
с
173
очага. Она решила сесть во дворе, в укромном месте, да
случайно села на верблюда, который лежал там. Верблюд
испугался, поднялся с места и помчался вокруг дома. Проснулся зять и крикнул жене:
— Ступай посмотри, не убежал ли верблюд.
Вышли они и видят, что мать сидит верхом на верб-люде. Дочь спрашивает:
— Матушка, что это за шутки?
— Не перечь мне! — крикнула мать. — Верни мою коробку с халвой. Я ухожу.
И в полночь она вернулась к себе.
Прошло еще некоторое время, и мать явилась к четвер-той дочери. И здесь после приветствий и взаимных расспросов ее упросили остаться переночевать. Утром, когда все
встали, дочь говорит матери:
— Матушка, у меня сегодня гости.
— Ну и прекрасно, ты ступай в баню, а я здесь управ-люсь. Оставь мне свои ключи, я осмотрю комнаты, приберу.
Дочь согласилась, оставила ей ключи, а мать сразу же
пошла по комнатам, стала их отпирать, все осматривать, да как начнет браниться:
— Ну и бестолковая же у меня дочь! И зачем это она
столько парчи вокруг постели обмотала?
— А ну, живо несите тазы с водой! — крикнула она
служанкам. — Надо вымыть эту парчу.
— Да разве парчу мочат в воде? — стали возражать
служанки. — Ведь она испортится!
— Чтоб вам ослепнуть! — раскричалась мать. — Не
лезьте не в свое дело! Я лучше вас разумею, что делать.
И служанки поневоле повиновались. Они принесли воду
и принялись вместе с ней мочить парчу.
Потом мать полезла на крышу и опять кричит:
— Что за безжалостные люди! Что за кровопийцы!
Когда у вас ноги потрескаются, что вы делаете? Растапли-ваете масло и смазываете трещины! Несите скорей наверх
бурдюки с маслом, я помажу трещины на крыше.
Служанки не посмели перечить матери хозяйки и по-тащили наверх бурдюки с маслом. Она развязала горлышки
бурдюков и сама вылила все масло на крышу.
Дочь вернулась из бани. Видит, что вся парча намо-чена, а мать и служанки толпятся на крыше.
— Матушка, что ты там делаешь? — спрашивает дочь, а
мать отвечает ей:
174
— Нельзя же так! Ведь у тебя вся крыша потреска-лась. Вот я и велела принести масло, теперь замазываю
щели, чтобы они срослись.
Тут дочь раскричалась:
— Чтобы твоей ноги здесь не было во веки веков! Отправляйся к себе домой! Из-за тебя муж меня прогонит...
— А ты верни мою коробку с халвой! — отвечает
мать. — Я ухожу от тебя. Что с тобой толковать! Никогда
у тебя в доме не будет порядка.
Взяла она свою коробку и пришла домой.
Прошло время, и мать решила навестить пятую дочь, что была за москательщиком. Взяла она коробку с халвой
и пришла в дом дочери. После расспросов и взаимных приветствий они уговорили мать остаться на ужин. А было
это зимой. Мать и говорит дочери.
— Дочка, дай ключи от комнат, посмотрю, хуже или
лучше своих сестер ты живешь.
Взяла она ключи и пошла бродить по комнатам. Видит, что там полно масла и яиц. Она нашла корзину, наполнила
ее яйцами и поставила себе на голову. Закутала голову
чадрой, взяла небольшой бурдюк с маслом, спрятала под
подол. А потом легла спать около курси *.
Вскоре масло растопилось и потекло у нее из-под ног.
Зять вытянул во сне ногу, чувствует что-то жидкое.
— Жена! — крикнул он. — Посмотри, откуда течет.
— Спи спокойно, — отвечает жена, — я сейчас посмотрю.
Пришла она к матери, видит, что та спрятала под подол
бурдюк с маслом, оно растопилось и потекло. Дочь подняла руки и стукнула ее по голове, так что все яйца раз-бились, и по лицу матери потекли желтки и белки.
— Мать, что ты натворила? — закричала дочь. — Видеть тебя больше не хочу!
— О чем говорить? — ответила мать. — Отдай мне коробку с халвой, я пойду к себе.
Она взяла коробку с халвой и вернулась к себе.
Прошло два или три дня, и мать решила навестить шестую дочь, которая была за ахундом. После приветствий
и расспросов ее уговорили остаться на ужин. А эта дочь
лучше других знала свою мать и сказала ей:
— Матушка, ради бога, не натвори ночью чего-нибудь, а то осрамишь меня перед мужем. Муж у меня очень
придирчивый и строгий. Постарайся не осрамиться.
175
— Успокойся, дочка, — сказала ее мать, — я лягу здесь
в сторонке, ничего не стану вытворять, а утром пораньше
уйду.
Зять, дочь и мать легли в одной комнате. Настала полночь. Мать хотела выйти по нужде, но дверь оказалась за-пертой. «Как же быть? — подумала она. — Как же быть?»
Но так ничего и не придумала, ей стало невмоготу, она
сняла с головы платок и наложила туда. Потом она стала
ходить по комнате и искать отверстие, чтобы выбросить
платок. А комната была с зеркалами, и ей показалось, что
в стене есть отверстие, а это было отражение в зеркале.
Она бросила свой платок прямо на зеркало, так что нечистоты разлетелись по комнате, часть их угодила на свя-щенные книги, а часть — на бороду и усы почтенного
ахунда.
Ахунд вскочил и крикнул жене:
— Жена, вставай, посмотри, что это такое! Что-то
льется в комнату. Ну и вонь!
Дочь встала, зажгла лампу, видит, что мать такое натворила, что и сказать нечего.
— Мать! — закричала она. — Что это за срам?
— Что мне с тобой говорить, — ответила мать. — Верни
мою коробку с халвой, я ухожу.
— Подохнуть бы тебе! — закричала дочь. — Забирай
свою халву и убирайся прочь! Чтобы впредь твоей ноги
здесь не было!
Спустя два или три дня мать пришла в дом седьмой
дочери. Приняли ее с почетом. После долгих расспросов
и взаимных приветствий настала ночь, все поужинали и
легли спать. Но мать не могла заснуть, встала и пошла
осматривать дом. Ну и комнаты она увидела, прямо шахские палаты! Потом она пришла в хлев, а там на кольях, вбитых в стену, висели туши жирных баранов.
«Вот хорошо, — подумала она, — возьму-ка здесь курдюк, пожарю и съем». Она влезла на доску, чтобы дотя-нуться до туши, но доска выскользнула, и мать повисла
на том крюке. Она попыталась было освободиться, но куда
там! Тогда она заревела благим матом. Прибежали зять
с дочерью и видят, что она натворила. Дочь стала бранить
мать, а та только ответила:
— Не кричи на меня! Сначала освободи меня от вашего крюка, а потом верни мою коробку с халвой. Я уеду
совсем из этого проклятого города!
176
Взяла она коробку с халвой, вышла из дома и покинула
город. Шла она, шла — и пришла наконец к какому-то
городу. Подошла к одному дому, а там суматоха
какая-то.
— Что случилось? — спрашивает она.
— Умерла жена уважаемого купца, — говорят ей.
Как услышала она это, стала бить себя по лицу, рыдать и причитать:
— О несчастная сестра моя! Ненаглядная сестра моя!
Мне бы умереть за тебя! Уж много лет ты писала мне, чтобы
я навестила тебя. Вот я пришла к твоему бездыхан-ному телу! Так нас судьба и разлучила!