Страница 17 из 49
— Хорошо, — согласился шах. — Даю вам срок до захода солнца, но при тебе будут четыре фарраша *. Если
ты до сумерек не найдешь ответа, тебя доставят ко мне, не
дадут сбежать.
Садразам в сопровождении фаррашей начал обходить
город. Улица за улицей оставались позади, наконец у мо-ста Си-во-се он увидел в небольшом доме, похожем на
лавку, учителя-муллу и учеников.
Белобородый содержатель школы сидел на подушке.
Одной рукой он качал люльку с ребенком, другой рукой
взбивал масло в маслобойке; перед ним стояла прялка, которую он двигал ногой, языком он тоже двигал — читал
ребятам Коран.
Увидев этого муллу, садразам сказал себе: «Я нашел
того, кого искал. Он наверняка сможет ответить на вопросы посла!»
Садразам взошел на мостик и оттуда заметил, что на
кровле школы сушилась пшеничная крупа, и там же было
укреплено пугало. К ноге пугала была привязана веревка, конец которой держал мулла. Время от времени он тянул
66
за веревку, и чучело дергалось, пугая воробьев, воровав-ших крупу, — они тут же разлетались во все стороны.
Садразам быстро спустился с мостика и спросил окру-жавших, как звать этого учителя. Ему сказали, что это известный Бахлул, он очень умный и ловкий человек, мастер
на все руки.
Садразам вошел в домик, учтиво поздоровался и сказал:
— Почтенный мулла Бахлул, простите, побеспокоил я
вас, но к нам прибыл посол от царя франков...
Мулла прервал его:
— Добро пожаловать! Слыхал я, слыхал про это, голоса ваших глашатаев и до меня дошли, очень хотелось
прийти во дворец шаха Аббаса, посрамить посла, ответить
на его вопросы, да что поделаешь — занят я. Сами видите, сколько у меня работы.
Бахлул стал перечислять, что ему приходится делать.
— В день я получаю один кран * от бакалейщика за
то, что сбиваю для него масло, по одному крану беру за
обучение ребят, один кран дает мне купец-мануфактурщик за то, что сушу на кровле школы его пшеничную
крупу — я сторожу, дергаю за веревку и раскачиваю пугало, чтобы воробьи не клевали...
— Эй, мулла Бахлул, — прервал садразам, — если вы
на часок оставите ваши дела и пойдете во дворец падишаха ответить на вопросы посла, мы щедро вознаградим
вас — дадим вам в тысячу раз больше, чем вы зарабаты-ваете за день. Идемте с нами, вызвольте нас из трудного
положения, помогите нам обрести покой.
— Так и быть, приду, — согласился Бахлул. — Приду
дам ответы, только повремените малость, я схожу домой, уберу, что надо и приду.
Садразам вернулся во дворец и с нетерпением стал
ждать появления Бахлула. Он боялся, что мулла обманет
его, и от страха и беспокойства горел, как в огне, глаз не
сводил с дворцовых ворот.
Мулла тем временем собрал свои вещи, ребят распу-стил и направился к дому. По пути, на углу одной улицы, он заметил горько плакавшего старика. У несчастного
слезы ручьем лились на белую бороду. Жалость к старику
наполнила сердце Бахлула, и он подошел к нему узнать, что за беда с ним стряслась.
— Что у тебя за горе, дядюшка, почему ты так горько
плачешь?
67
— А ты что — лекарь? — огрызнулся старик. — Можешь от любой беды избавить? Какое тебе дело до моего
горя!
— Ну что же, ежели не хочешь поведать мне про свою
беду, не надо, прости, пожалел я тебя. Дай мне разок за-тянуться из твоего чубука.
— Так бы и сказал сразу, — проворчал старик. — Теперь понятно, чего ради жалеть вздумал да про мое горе
расспрашивать: хочешь поживиться моим табаком! Я последний грош за него отдал, а ты возьмешь да выкуришь
половину. Ладно, братец, так и быть, затянись разок, видать и ты притомился.
Бахлул затянулся один раз и вернул трубку старику, говоря:
— Скажи мне все-таки, из-за чего ты плакал?
— Хорошо, слушай мою историю, коли так настаи-ваешь. Я был купцом, торговал железом, чугуном и разным товаром. Оттого было у меня много денег, дом с садом и добра всякого полным-полно. Некоторое время назад
я купил харваров * сорок железа и оставил на хранение
в караван-сарае. Потом я нашел покупателя на свое железо и пришел в караван-сарай забрать его, а там никакого
железа нет — кто-то унес. «Где мой товар?» — спрашиваю
хозяина караван-сарая, а он говорит: «Откуда нам знать!
Может, — говорит, — мыши унесли». Я поднял крик: «Как
это так мыши унесли, железо ведь не рис, не горох и не
бобы! Сорок харваров железа мыши съели!» Но что толку
спорить с бесстыжими людьми!
Пришлось мне пойти к кадию, подать ему жалобу. Кадий послал за хозяином караван-сарая и амбардаром * и
спросил их, как это мыши унесли столько железа? А они
отвечают, унесли, мол, и все, а как — сами не ведают. Уж
не знаю, какую уловку пустили в ход эти мошенники, только кадий принял вдруг их сторону и сказал, что они
правы, правду говорят, что он и сам-де знает, как мыши
любят есть железо. Услыхал я это и понял, что скажи я
хоть слово еще, кадий поколотит меня и выставит вон. Что
мне оставалось делать! Покинул я дом кадия, купил на последний кран табаку и присел тут покурить. Скажи, как
не заплакать — разорили они меня, по миру пустили. Вон, видишь, у стены осел — это все, чем я теперь владею.
Бахлул подошел к ослу и оглядел его — жалкий был
осел: кривой, хромой, одноухий, но старику сказал так: 68
— Ого, какой прекрасный осел, загляденье! Смотри
будешь продавать — не продешеви. Когда придут торговать его, меньше чем за пятьсот туманов * не отдавай! За
пятьсот туманов — не уступай даже на шай *. Понял?
Старик горько засмеялся:
— Что ты мелешь, братец! В этом городе хорошему
египетскому ослу красная цена двадцать туманов, какой
сумасшедший даст за моего злосчастного осла пятьсот туманов?!
— Не твоя забота, дядюшка! Я помолюсь, и Аллах
пошлет тебе хорошего покупателя. Только помни, что ты
отдаешь его за пятьсот туманов и ни на шай меньше, —
повторил Бахлул и пошел дальше.
Он послал передать садразаму, что готов прийти ответить на вопросы посла франков, да не может явиться пешим. Пускай ему приведут осла — хромого, кривого и
одноухого. Иначе вовсе не приедет во дворец.
Садразам позвал фаррашей.
— Найдите быстро осла — хромого, кривого, одноухого, — повелел он. — Я знаю, трудно это, но расшибитесь в
лепешку, а достаньте. Найдите и купите, сколько бы он ни
стоил!
Фарраши пошли но улицам, переулкам, базарам, повсюду спрашивали, нет ли у кого осла, кривого, хромого, одноухого, и наконец узнали, что на углу такой-то улицы
сидит старик с трубкой и у него точно такой осел.
Фарраши разыскали старика и осла.
— Эй, почтенный, не продашь ли нам своего осла? —
спросили они.
— Могу продать, только не по карману вам — семьсот
туманов ему цена!
— Да ты никак спятил, дядюшка, арабского коня
можно купить за 200 туманов, а ты за слепого и хромого
осла такую цену заломил!
Старик плечами пожимает.
— Не хотите, не покупайте. Не я вам предлагал, не я
пришел к вам продавать. Какую хочу цену, такую и спрашиваю.
— Очень уж ты, дядюшка, несговорчивый, о такой
цене и думать не стоит. По сходной цене, может, и купим
твоего осла.
— Ладно, вот вам последнее слово — пятьсот туманов и
то ради уважения к вам, фаррашам падишаха:
69
Не видя иного выхода, фарраши заплатили ему пятьсот туманов и отвели к Бахлулу одноглазого, одноухого, хромого осла.
Бахлул хорошенько осмотрел осла, убедился, что это
осел того старика, и тогда привязал к его шее маленький
колокольчик. Потом взял в руку палку с острым железным
наконечником и, воссев на осла, поехал во дворец. По дороге он подбирал лимонные и арбузные корки, очистки, огрызки и кожуру и кидал все это в хурджин, перекинутый