Гомицидомания

Морган шлепнула Цефея по лбу, и тот, зарычав, схватил ее и закинул на плечо. Они оба завизжали и начали крутиться по помещению, то ли избивая друг друга, то ли воркуя.

— А день рождения? — стыдливо спросила я. Гадким было делить одного, жаться с ним в ревнивых объятиях, а теряться внутри в боли и ожидании из-за другого.

Эсфирь явно порицала мою любовь к Яну и ту ревность, обращенную к Трою. Одна грязная шлюха, трахал которую один, а думала она о втором — я. Ничтожность без принципов и нравственности, сидящая перед строгим взором Эсфирь, думающей так же. Я спрятала глаза, но яро ждала ответа.

— Пятого марта они небольшой компанией идут в казино. Дамьяну исполняется двадцать три.

— Еще месяц… — прошептала я, размышляя вслух. — Мы успеем уладить дела и вернуть его именно в тот день? Тогда очень удачный случай будет, Эсфирь! Он будет без «охраны».

— Я тоже об этом думала.

— Я не понимаю, к чему столько сложностей. Прошлая миссия. Зачем нужно было подрывать их дома, ловить пешек и следить за штабом? Почему нельзя было просто выманить Яна и дать мне с ним поговорить?

— Дома жгли, чтобы собрать их в одной точке. Пешек ловили, чтобы убрать лишний мусор под ногами. А следили, чтобы узнать что-то важное и нужное. Например, где поселили Дамьяна? Что они колят группе? Какие цели будут преследовать? Результат должен был быть следующий: пешки убиты, никто нам не мешает, панику навели, но без открытого объявления о войне. Потом поджог их домов — вынудит срочно собрать всех в одной точке, где следящий — тогда это был Трой — узнает все, что нам нужно. Так должно было быть, но, к сожалению, ты… немного помешала, и теперь мы будем воевать. А Дамьяна так легко не выманить — его контролируют, зная, что мы хотим его поймать. Он сейчас как… президент.

— И что теперь делать будем?

— Отбиваться. Помаленьку многих уберем. А уже после в открытую прийти в их опустевший штаб и убить всех, чтобы забрать Дамьяна. Два зайца за один выстрел. И врага уберем, и нового члена группы вернем. Такое почти не бывает, но мы будем одни из первых.

— Ясно, — кивнула я. — Я готова работать для этого. Мне стоило сразу так объяснить. Я бы не стала портить все.

— Да, это и мой огромный косяк. Прости меня. Трой, приведи ребят.

Стоило ему покинуть нас, Эсфирь поднялась и подставила мне щеку.

— Я должна тебе.

— Что? — не поняла я. Ее лицо плыло перед глазами. Неужели я так устала, что сознание стало неясным? Мне хотелось пить. Но внутри я будто горела: хотелось танцевать и пить из горла Мартини.

— Пощечину.

— Все нормально, ты тогда справедливо ударила меня, Эс.

Она промолчала, но глаза ее требовали. Я ударила.

— Это значит, что я хочу извиниться, Оф. Я знаю, что ты можешь быть полноправным Антихристом. Я знаю, что ты убила Рут, а не Леви.

— Откуда?

— Не переживай. Это не он рассказал, Леви умеет хранить тайны. Я сама видела. Я, вообще-то, одна и видела, что там происходило. Под конец, конечно, но видела. Ты потом вырубилась, и мне пришлось тащить тебя к остальным. Я приехала очень невовремя. Будь я раньше на пять минут, тебе бы не пришлось это делать.

— Леви осудил меня за жестокость.

— Но он не слышал, за что ты была так беспощадна. Все нормально. Но лучше пуля в голову. Меньше времени занимает.

— Катана по шее.

— Или так, — подмигнула Эс. — Передай всем, что продолжаем в том же духе. Собрание закончено.

Когда вернулись ребята, я лежала в бреду на диване, напевая что-то под нос. Я чувствовала себя счастливой.

Глава 25. Сумасшествие

— Трой, я вся горю.

— ТРОЙ ЛУКАС КИРК—

ШТАБ

Мы вернулись в помещение. Морган отлупила Леви пластиковой бутылкой от колы и гордо шла впереди, бранясь на нас обоих. Цефей гоготал позади.

Странным было видеть Офелию в таком раскрепощенном виде: лежащую, раскинувшую широко руки с ногами и напевающую текст какой-то песни. Оф всегда осаниста и сдержанна в своих холодных повадках, стройна и статична, как скульптура времен античности. Сейчас же она походила на Морган, которая в свою очередь могла развалиться кошкой даже на полу.

Но меня тоже распирала волна странного счастья и свободы. Я хотел сорвать с нее одежду и взять прямо на том грязном диване. Плевать, что здесь были Леви с Морган. Плевать, что кружилась голова, и я был уставшим, что валился с ног. Я хотел пить.

— О, а ты типа освоилась! — обрадовался Леви. Он потянул ее к себе и закружил в танце.

— Ребят, есть что выпить? — смешливо вскрикнула Оф. — Морган, малышка, неси алкоголь! Отметим новую меня!

— Да, — кивнул я, — я тоже адски хочу напиться.

Леви подмигнул Морган, и она умчалась на улицу. Скоро на кофейном столике стояли три бутыли водки, пачка ментоловых сигарет и литровый апельсиновый сок. Оказалось, Раэна успела съездить в магазин, пока мы втроем плясали под рок из машины Цефея. Света не было, мы танцевали под свет включенных фар.

Никогда ранее я не пил водку из бутылки, но в тот вечер я сделал именно так, пока Офелия в танце прижималась ягодицами к моему члену. Раэна тоже крутилась рядом, несколько раз они начинали зверски целоваться. Девчачьи поцелуи и чуткие тонкие руки, скользящие друг по другу. Я плохо держался, чтобы не отодрать их по очереди. Цефей, я видел, тоже грезил об этом.

Я пил из горлышка, так, что горькая водка потекла по шее. И обе они, эти девушки, так непохожие на самих себя этой ночью, прильнули ко мне, цепляясь горячими губами к моим, перехватывая спирт себе в рот.

Скоро все мы сошли с ума.

Наши тела содрогались под музыку в полном исступлении, по коже струился пот. Я уже и забыл, что был ненормален. Я и Оф. Те двое всегда были такими дураками, но не мы. Я забыл, кем были мы.

И танцевал под незнакомую музыку, но такую головокружительную и полную транса. Она была гипнозом, и все мы, пьяные, были не в себе.

Я видел, как Раэна и Оф крутили языками в поцелуях, возбуждался, лицезрея их страсть, но я забыл об этом. Я забывал все, что происходило. И разум вновь и вновь растворялся в пространстве, сливался с музыкой и биением сердца под ухом.

Не помню, как мы оказались в центре города, гоняя на полной скорости в машине и на байке. Я ехал с Леви, пока девочки гнали впереди, прогнув спины для нас — зрителей.

— Еба-ать, я в ахуе! — кричал Леви, перебивая музыку. — Я кончил в штаны три раза! Морган, чертовка, умеет жопой крутить! Я ведь ее трахну такими темпами!

— Не трахнешь! — крикнул я, подкуривая сигарету. Ветер, ворвавшийся в открытые окна, мешал огню гореть. Я матерился, желая скорее затянуться. — Давно бы отодрал, если бы не берег!

— Да она охуела! Обычно Морган просто заваливается на меня и храпит, а тут вон че!

— Да ее Оф раззадорила! Морган всегда такая, когда напьется, а вот Офелия… Я даже не знаю, что за дела!

— Я тоже не ебу! Но мне в кайф, братан!

— Да мне тоже!

Музыка кричала из машины так громко, что слышал наше веселье весь Лондон. Мы менялись местами и рвали других лихачей в пух, обгоняя на скорости, недопустимой даже в мечтах любого гонщика. Я помню, что держался за грудь Раэны, когда Оф села в машину. Грудь ее была великолепна, даже жаль, что она породила столько комплексов и сомнений в душе Морган. Ветер трепал меня когтями, как дикое животное, но это было мигом счастья. Я плакал не от ветра, но плакал от понимания мироздания. Словно растворился в нем и перестал быть калекой с больной душой.

Это было жизнью, о которой так много твердили в книгах и фильмах. Счастливой жизнью, полной воздуха и желания дышать им. Я был легким и пустым внутри. Катарсис.

Квартира Морган, мы прибыли туда перед рассветом. Не знаю, что делали Леви и Раэна, но стоило мне войти в спальню, как Оф схватила меня за ворот рубашки. Она толкнула меня в стену и закинула руки на плечи, чтобы после вовлечь меня в поцелуй. Жестокий и доминирующий.

Я поднял ее на руки, и бедра обвились вокруг торса. Даже сквозь ее брюки я почувствовал огромное мокрое пятно. Она вскинула голову стоило мне схватить ее за волосы. У нее чарующий аромат тела и белая кожа, совсем прозрачная на гортани. Я видел синие вены, когда целовал шею.