Четыреста килознаков

Закрыв дверцу посудомойки, Алена села на диванчик и состроила сложную гримаску. Она всегда корчила забавные рожицы, когда пыталась что-то сформулировать.

— Во-первых, я зареклась вышибать клин клином.

— Это Виталик был клином? После Сергея?

— Нет. Был там еще один проходной персонаж, ты не знаешь. Недолго. В общем, мне не понравилось. Во-вторых… ма, ты только не обижайся, ладно?

Я не сомневалась, о чем она сейчас скажет. И не ошиблась.

— Ты как-то говорила, что на чужих ошибках никто не учится, но я все-таки одну вещь усвоила четко. Никаких чужих мужиков. Я знаю, что ты хочешь сказать. Что Захара у жены не уводила. Но вот положа руку на сердце — он развелся бы с ней, если бы не ты?

Вот тут мне ответить было нечего. Я могла сколько угодно говорить себе и другим, что это не я, это он сам. Но когда задала тот же вопрос Захару, он ответил: не знаю, может быть, да, а может, и нет.

Эх, Алена, Алена… Была бы ты всегда такой разумной… Но так, наверно, не бывает. Все мы тупим, причем регулярно.

Она поняла мое молчание правильно.

— Ну вот… Так что однозначно нет. И еще по одной причине. Они с Лерой собираются пожениться. Не вотпрямщас, но в перспективе. Если у вас с Ником все всерьез сложится… возможен такой вариант? — я неопределенно пожала плечами. — Если вдруг, то придется общаться уже на другом уровне. А в своем гнезде гадить — последнее дело. Ну а в целом… — Алена наморщила нос. — Они мне понравились. Оба. И компания у них такая прикольная, весело было. Не жалею, что пошла. У Леры сестра риэлтор, мы договорились, что она попросит квартиру для меня поискать, чтобы и не совсем убитая, и не за КАДом, и не слишком дорого. Ты не думай, я буду подрабатывать, хоть немножко. Чтобы не совсем у тебя на шее сидеть.

— Ну и как ты на очном подрабатывать собираешься? — что-то мне все-таки в этой идиллии не нравилось. Слегка царапало. Понять бы еще, что именно.

— Есть пара вариантов на удаленке. После праздников буду разговаривать.

— Ну хорошо, — я подставила под кофеварку чашку и полезла в коробку с капсулами. — Посмотрим. Ладно, мне работать и работать.

— И ты еще можешь работать? — закатила глаза Алена. — Хотя… смотря о чем писать, да.

Показав язык, она убежала к себе. Я выжала из одной капсулы лунго и эспрессо в одну посуду, подлила молока и пошла к слегка запылившемуся с прошлого года ноуту. Пальцы азартно покалывало. Ничего не поделаешь, писательский труд — это наркотик из тяжелых. Если между книгами мне еще удавалось сделать передышку, то в процессе после одного дня простоя уже начиналась ломка. Ник, конечно, отвлек, но зато сейчас это сумасшествие взялось за меня в полной мере.

Загрузка, потом сеанс паранойи: пароль на винду, пароль на виртуальный диск, пароль на скрытую папку, пароль на файл…

Когда я только начинала писать, у Алены еще не было своего личного компьютера. До этого Захар сделал ей отдельную учетку в общем стационарном, а после развода я давала свой ноут. Пока не купила второй, пришлось разработать сложную систему защиты, чтобы не залезла в мои файлы. Даже найти их постороннему человеку без особых навыков было практически невозможно, а уж забраться в них — и подавно. К тому же я взяла себе за правило никогда не оставлять файл открытым после окончания работы.

Ну, кто первый? Джо? Или Аркаша? Сейчас эро должно поскакать белочкой, причем без дополнительной стимуляции.

Аркашин Феликс, после смерти откатившийся на два уровня назад, снова подошел к моменту встречи с роковой кошечкой. В прошлый раз она убила его в постели, значит, теперь этот секс-террорист должен был ушатать ее своей дубинкой так, чтобы рука с кинжалом дрогнула. И я даже в красках представила себе всю эту сцену, но…

Так… давай, наверно, сначала займемся другим. Чтобы уже ничего не отвлекало. Неприятно, но никуда не денешься.

Глава 25

Закрыв файл с Феликсом, я взяла телефон и вышла в прихожую.

— Далеко? — выглянула из комнаты Алена.

— Пойду мусор вынесу. Вытащи мешок.

— Извини, — без особого сожаления вздохнула она. — Я собиралась, но… отвлеклась и забыла.

Мусоропроводы у нас в доме были заварены для борьбы с тараканами и крысами, пакеты выносили на помойку во дворе. Спустившись вниз, я дошла до нее, а потом присела на лавочку у парадной. Андрей отозвался сразу.

Вообще-то я думала о том, что сделаю это при личной встрече, но сейчас поняла: не смогу. С одной стороны, малодушно и не слишком красиво, с другой… Возможно, так будет легче для нас обоих.

— Привет, Жень, — обрадовался он. — Вернулась? Хорошо отдохнула? Не хочешь вечером куда-нибудь сходить?

— Андрюш… послушай, я должна тебе сказать…

Черт, как же это было непросто. Я чувствовала себя жуткой свиньей. Гораздо большей, чем в тот момент, когда говорила Никите о разводе. Если бы Андрей хоть чем-то был виноват передо мной — но нет. Я просто его не любила, и с этим уже ничего не поделаешь. Вдохнуть поглубже — и…

— Женя… ты предлагаешь расстаться?

Он все понял. Он всегда все понимал. Идеальный мужчина — но не для меня. Почему так бывает? Кто бы знал. Легко отказаться от плохого ради хорошего, и как же тяжело от хорошего — даже ради лучшего.

— Да. Прости меня, пожалуйста. Я тебе очень благодарна. За все. Но…

— Не надо, Жень, — короткий смешок сочился горечью. — Я знал, что рано или поздно это случится. Ты ведь никогда не была по-настоящему моей.

— Андрюш, ты очень хороший, и мне правда…

Господи, зачем я все это говорю? Зачем мучаю его и себя?

— Женечка, мне сейчас многое хочется сказать, но это просто эмоции. Я с ними справлюсь и от души пожелаю тебе счастья. Честное слово, от всей души. Но сейчас… сделай одолжение, иди на хер.

Нина, которая в дальнем уголке мозга стенографировала этот диалог, подавилась языком. Наверняка хотела где-то использовать красивое прощание и явно не ожидала подобной финальной коды. Ну да, по большому счету она была такой же сучкой, как и Джо, только полайтовей.

Телефон пискнул. Я сначала рассмеялась, потом заплакала, потом… Плюс и минус взаимно друг друга аннигилировали, оставив горькое облегчение. Проходившая мимо старушка с мопсом посмотрела испуганно.

Все в порядке, бабушка, все путем.

Одна треть позади, дальше должно быть легче… но это не точно. А вот были бы у тебя, Женя, нормальные, традиционные отношения с одним мужиком, сейчас бы все уже закончилось. Хотя и это тоже не точно.

С Витькой подобные деликатности шли мимо кассы. Он бы их просто не понял. Поэтому сказала по-другому:

— Вить, ты извини, но я выхожу замуж.

На этот раз пальцы я скрестила. На обеих руках. Могла бы — и на ногах тоже скрестила бы.

— И тебе не надоело? — после паузы поинтересовался он. Как будто это была не слишком удачная шутка.

— В смысле? — не поняла я.

— Ты уже два раза была. Замужем. Неужели так и не проперла, что там нет ничего хорошего? Но если уж замуж невтерпеж — выходи. Кому это когда мешало? Мне точно нет. Будет настроение — звони. Для тебя время найду. Целую.

Ну что, девочки, записали? Нет? А чего так?

Оставался Костя, и тут были свои сложности. Ну хотя бы уже то, что он в больнице. Как-то совсем не гуманно. Может, отложить, пока не выйдет?

Но вот не хотелось уже, чтобы это висело над головой. В принципе, он говорил, что чувствует себя лучше, а не выписывают из-за какого-то некритичного осложнения. Да и в целом я не думала, что для него это будет прямо таким ударом. Он вообще был человеком довольно странным, не слишком приятным в общении, холодным и, я бы сказала, черствым. Его единственным достоинством был острый и едкий ум. И способность говорить так, что даже меня — ни разу не аудиала — затягивало через несколько фраз с головой. Златоуст, одним словом. Хотя общая приятельница, которая нас и познакомила, определила иначе: пиздабол. Впрочем, одно другого не исключало.

Костя был живым подтверждением тезисов о том, что главная эрогенная зона — мозг и что умный мужчина — это очень сексуально. Ник тоже подтверждал, но у него это было не единственным достоинством. Костя же ничем другим зацепить меня не смог бы — ни эмоционально, ни эстетически. Да и в постели все было довольно заурядно. Он просто компенсировал мне недостающее в общении с глуповатым Витей и не слишком красноречивым Андреем.