Четыреста килознаков

— Мне очень нравится, когда мы вот так в чем-то совпадаем. В мелочах. Даже страшно становится. И не верится: неужели так бывает?

— Помнишь, как ты сказала в ресторане? Сто человек встретишь и тут же забудешь, а один вдруг твой.

Я тогда говорила не о том, что человек этот принадлежит тебе. Только то, что с ним неожиданно много общего. Но сейчас спросила, имея в виду и то и другое. Хотя, конечно, это было преждевременно.

— А ты — мой?

— Надеюсь, Жень, — улыбнулся он, пропуская пряди моих волос сквозь пальцы, и мне осталось только догадываться, какой смысл вложен в эти слова.

— Со мной такого никогда еще не было, — призналась я, уткнувшись носом в его грудь и уже привычно шалея от запаха. — Два раза замужем, еще другие отношения, но… всегда что-то приходилось подгонять напильничком. Или просто стараться не замечать. А с тобой… даже если что-то не так, оно не раздражает.

— Боюсь, напильничек все равно понадобится. Ты как-то сказала, во мне есть что-то жесткое. Это правда. Я могу быть очень резким. Дипломат из меня херовый. Потом сам жалею, но…

— В этом есть свой плюс, — я поцеловала его, скорее, слегка коснулась и тут же увернулась, когда он попытался поймать мои губы своими. — Камень за пазухой носить не будешь. Если что — так и скажешь.

— Ну это да. Причем как раз за это меня многие и не любят.

— Ничего странного, Ник. Правда — штука опасная. Некоторые вещи лучше не знать. К тому же она далеко не всегда объективна.

— Тут сложно, — не согласился он. — Фишечка в том, что только по прошествии времени можешь верно оценить, как было бы лучше: знать или не знать. А времени с каждым годом становится все меньше. Когда тебе двадцать, думаешь, что его впереди уйма. И даже если ошибешься — ничего страшного, все можно исправить. В сорок права на ошибку уже нет.

Мне снова стало жутко, потому что думала об этом совсем недавно. Да и с правдой у меня дела обстояли сложно. В общем, я осталась при своем мнении — что некоторые скелеты из шкафов лучше не извлекать.

Утром Ник разбудил меня в восемь.

— Куда так рано? — проворчала я, с трудом разлепив глаза.

— На работу, солнце мое. Тебе. Мне не надо.

— Блин, Ник!

— Женя, если тебе хочется сказать «блядь», так и говори. «Блин» звучит слишком лицемерно и фальшиво.

— Не пожалеешь? Я матерюсь, как грузчик. И вообще мне нравится мат. Когда он к месту и ко времени, конечно. В универе даже курсач писать по обсценной лексике хотела, но не разрешили. Типа, не для детей тема. Но признаваться в том, что любишь мат, не комильфо.

— Жень, ты это военному сейчас говоришь, на минуточку. На войне без ебаной матери не обойтись. Так что… Давай, живо чеши в душ, я пойду завтрак готовить. Я кровно заинтересован в том, чтобы ты написала побольше своей… — тут он запнулся, и я мысленно закончила: «своей херни». Но почему-то даже не обиделась. — Чтобы написала побольше и мы поехали на выходные за город.

Хм… я не была уверена, что мне понравится такой диктат на постоянной основе, поскольку предпочитала быть диктатором сама себе. Но, может, на постоянной и не будет? Посмотрим. Главное, что есть задел решения проблем через рот. С Китом это было в принципе невозможно, с Захаром лишь изредка.

После завтрака Ник повез меня домой, и хотя день был выходной, мы умудрились встрять в пробку. Я относилась к породе водителей, у которых режим ненависти к человечеству врубается одновременно с поворотом ключа в замке зажигания. Ник был традиционно невозмутим. Даже когда нас опасно подрезал мерс без поворотника, ехавший по левому ряду до самого перекрестка.

— С-с-сука! — прошипела я, желая мерсоводу гореть в аду всеми возможными способами. — Ненавижу таких тварей. Все люди делятся на тех, кто включает поворотник, и тех, кто не включает. Даже если они пешеходы. Потому что у них принцип такой во всем: «МНЕ НАДА!» И насрать на остальных. Знаешь, о чем я мечтаю? Ну, одна из мечт. Написать бестселлер, заработать хреналион миллионов и купить…

— Пулемет? Или Хаммер?

— Да говно ваш Хаммер. Консервная банка. Нет. Списанный инкассаторский броневик. Чтобы ни одна долбаная блядь не рискнула вот так вот влезть передо мной.

— Зая, успокойся, — хмыкнул Ник. — Ты на броневике не пропустишь, пропустит кто-то перед тобой. И все равно потеряешь время. Людей не исправишь.

— Не зови меня заей!!! — если бы не ремень, я бы, наверно, подпрыгнула до потолка и пробила его башкой.

— Слушаюсь, мон женераль, — на секунду отпустив руль, он накрыл голову левой рукой, а правой отдал честь. — Составь на досуге список слов, от которых тебя бомбит. Чтобы сэкономить энергоресурс. Лучше использовать его на что-то более полезное. На секс, например.

— Господи, Ник, мы ведь уже старые, куда нам столько секса? За эти два дня, наверно, годовую норму выбрали.

— Господи, Женя, я думал, что нашел молодую женщину, — сокрушенно вздохнул он и положил руку мне на колено. — А ты, оказывается, старая бабка. Признайся, порно смотришь, чтобы эротическую сцену написать?

Твою же мать… И как ты угадал, а?

— После вчерашнего мне уже никакое порно не понадобится, — я отодвинулась подальше, вжавшись в дверь. — Ну и вот как теперь работать?

— Ничего не знаю. Ты первая начала. Что мы старые, что нам только кефир, клистир и теплый сортир.

К счастью, пробка наконец рассосалась, и разговор сам собою иссяк. Зато во дворе мы целовались, как озабоченные подростки, пока Ник не перегнулся через меня и не открыл дверь.

— Все, иди. Иначе я тебя сейчас обратно увезу. Или прямо в машине трахну.

Поднимаясь на лифте и подходя к двери квартиры, я все еще улыбалась и слизывала с губ поцелуи. В прихожей на вешалке обнаружилась какая-то незнакомая куртка, а из кухни доносились голоса.

Примерзла я ровно на пару секунд, пока не сообразила, что куртка женская. И что голоса на кухне тоже женские: Аленин и еще какой-то незнакомый.

Ну почему бы и нет? Зашла подружка какая-нибудь. Раньше они постоянно у нас паслись.

Раздевшись, я заглянула на кухню. Девушка, сидевшая спиной к двери, обернулась и вежливо поздоровалась. При этом выражение у нее было довольно странным. То ли удивленным, то ли насмешливым, а скорее, и то и другое. Она показалась мне смутно, очень смутно знакомой, но к нам точно не приходила, я бы запомнила. Маленькая аккуратненькая блондиночка в черных брюках и белом свитере. Прямо девочка-отличница, только косичек не хватает.

— Ну ладно, Ален, мне уже пора, — она встала. — В общем, я Светке все передам, а ты ей после праздников позвонишь.

— Лера, спасибо большое, — Алена тоже поднялась. — Обязательно позвоню. А насчет остального потом поговорим.

Лера? Ну конечно…

Щелкнуло и встало в пазы. В клубе она, правда, выглядела более эффектно, да и видела я ее пару раз мельком. Не считая того момента, когда проходила мимо них с Володей — целующихся в коридоре.

Ясно, почему она так пыталась улыбочку спрятать. Посмотрела на мой костюм и смекнула, что дома я с новогодней ночи еще не была.

И что-то мне все это не слишком понравилось. С чего вдруг она к Алене в гости заявилась? Что у них за дела такие? Прямо так подружились с первого взгляда?

— До свидания, Евгения Олеговна, — Лера направилась в прихожую, Алена за ней.

Ну надо же, даже имя мое запомнила.

— Всего доброго, — кивнула я и ушла к себе.

Пока переодевалась, бормотание в прихожей стихло, дверь захлопнулась. Я вышла на кухню, где Алена убирала со стола.

— Как дела? — спросила вполне нейтрально.

— Норм, — она открыла посудомойку и поставила туда чашки. — Выспалась, наелась, насмотрелась кинчиков, належалась в ванне, решила все задачи к зачету. Тебя, думаю, можно не спрашивать, и так все ясно. Рада за вас, правда.

— Спасибо, — мне было неловко, но губы все равно расползлись в глупую улыбку. — А-а-а… это Володина девушка?

— Лера? Да. А что? Ма-а-ать… — посмотрев на меня, Алена, сдвинула брови. — Твой мыслительный процесс прямо насквозь просвечивает. Так вот — нет. Никаких забросов в эту сторону. Он, конечно, мальчик симпатичный и не дурак совсем, но… Даже целых три но.