Страница 5 из 7
– Б..–ть, чтоб вас! Что за народ пошел, что за мужики, я бы ей уже морду связала, а теперь – как ее поднимешь из этого оврага?! – Зинаида Викторовна загнула такой мудреный, многоэтажный мат, что у Тани зашевелились волосы на голове. – Мыло есть и вода?! Перекись есть?!
– Да, есть, проходите, – Таня быстро открыла входную дверь в дом устремилась к раковине на веранде. Зинаида Викторовна последовала за Таней, открыла кран – руки ее сильно дрожали. Она тщательно их намылила и смыла, потом Таня подала ей перекись и вату.
– Знаешь, как обрабатывать раны? – спросила Зинаида Викторовна спокойнее. – Надо хорошо намылить и смыть, потом промыть крепким раствором марганцовки, – у меня дома стоит целая банка – делаешь раствор такой, как черная вишня, и все – больше ничего не надо! Сколько я была кусана – перекусана, никогда у меня заражения не было! А эти мужики – просто тряпки! Я лечила собаку с пятью переломами, а они говорят – к ветеринару, усыплять надо! Щас! Выздоровеет!
Таня тем временем забинтовывала ей палец.
– Что ж ты у нее тряпку изо рта не вытащила?
– Зинаида Викторовна, я вас не поняла, – правдиво просто ответила Таня.
– Ну вот, в таких случаях надо быстро соображать, – смягчилась Зинаида Викторовна. – А ты говоришь – позвать кого–то! Эти мужики бояться всего! Когда Рекс напал на председателя, все разбежались кто куда, а я схватила лопату и огрела его так, что он председателя бросил, заскулил и убежал! Животным надо показывать, что ты сильнее, а не поднимать ручки кверху – ой, боюсь, боюсь!
Зинаида Викторовна подняла вверх руки, изображая испуганных людей.
Таня смотрела на Зинаиду Викторовну со страхом и уважением: вот чудный пример настоящей русской бабы, что «коня на ходу остановит и в горящую избу войдет»! Кто может потягаться с такой силищей и отвагой?
У Зинаиды Викторовны целый полк врагов: каждый житель деревни знает ее, эту бабу. Сварлива, криклива, непримирима, неутомима в свои восемьдесят с небольшим. Маленькая, полная, с длинными седыми волосами, выкрашенными в ярко–морковный цвет, лицо круглое, морщинистое, нос грушей, смелые, умные, темно–голубые глаза. Губы Зинаида Викторовна до сих пор красит яркими помадами, и все–то они, кроваво–алые, приторно–розовые, странно хорошо выглядят на ее сморщенном от времени и битв лице.
Зинаида Викторовна – оперная певица, в прошлом выступала в Большом театре и имела большой успех. У нее низкий, сильный, властный голос, который от постоянной брани стал хриплым, надтреснувшим. Зинаида Викторовна всегда разговаривает очень громко и с таким пафосом и апломбом, что, когда слушаешь ее, кажется, она исполняет какую–то трагическую арию. Зато у Зинаиды Викторовны нашли приют не один десяток собак и кошек. С девяностых годов, как она переселилась в деревню, к ней осенью сбежались все соседские животные, которых побросали горожане, уехавшие на зиму домой. И вот с двадцатью собаками и пятьюдесятью кошками в те времена, когда на месяц по карточкам выдавали на человека три килограмма крупы, без дров, без электрической плиты и воды зимой, Зинаида Викторовна умудрилась выжить и выкормить всю эту голодную ватагу зверья. После этого за ней закрепилась слава спасительницы животных. Каждого брошенного котенка, каждого бездомного пса приводили к ней, то явно, то тайно подкидывали, оставляли, зная, что Зинаида Викторовна ни за что не позволит животному умереть. У нее на участке водились и куры, и даже поросята, отчего мимо нее какое–то время назад невозможно было ходить из–за характерного запаха. Потом поросята, на радость соседям, куда–то исчезли, но собаки и кошки в бесчисленных количествах по–прежнему обитают в ее вотчине.
Недавно случилось так, что от Зинаиды Викторовны сбежала больная собака Ирга, которую она самоотверженно лечила. Хозяйка говорила, что в нее, возможно, кто–то выстрелил из пневматического пистолета, из–за этого на боку образовалась большая рана, которая долго не заживала. Ирга была полудворовой собакой, жила на несколько домов, а временами убегала в поселок вместе со своим другом Шариком. Ее кормили и любили все, к кому она приходила, за веселый, дружелюбный, озорной характер. Это была молодая, крепкая дворняга средних размеров, с темно–коричневой, почти черной жесткой шерстью и редкими, темно–рыжими вкраплениями на морде и лапах. Ирга была очень умной и тактичной собакой: она никогда не выпрашивала еду, но когда ей давали что–нибудь, она принимала с благодарностью. Потом человек, покормивший ее на своем участке, становился еще одним ее хозяином.
И вот эта раненая собака каким–то чудом пришла на участок к Тане.
Таня была молодой школьной учительницей, работавшей в поселке, жила с мужем в своем небольшом доме на окраине деревни, прилегавшей к поселку. Прежде Ирга часто навещала молодых супругов и те охотно кормили ее. День назад, выходя погулять, Таня нашла Иргу лежащей на бетоне у входа в подвал – тощее тело, по которому можно было изучать скелет собаки, тряслось от холода и боли, но собака все еще была в сознании и приветливо забила хвостом, когда услышала свое имя:
– Ирга, Иргуня, здравствуй, моя хорошая!
Таня подошла к собаке и, склонившись над ней, погладила по голове и костлявому телу. Ирга ее узнала – маятник собачьего настроения весело ударял о бетонный настил, а в почти черных, слезящихся глазах блеснули искорки радости. Таня вынесла из подвала немного сена, разбросала его возле больной и накрыла ее старым одеялом. Разбавив в воде немного мясного паштета, она напоила Иргу из ложки, так как та уже не могла встать. Таня понимала, что собака при смерти, но верить в это ей не хотелось – еще несколько месяцев назад Ирга, веселая, шустрая, совершенно здоровая, бегала по деревне вместе со своим другом Шариком. Таня ушла в дом с болью в сердце – неужели это жизнерадостное существо обречено погибнуть? Нет, это невозможно!
На следующий день утром Таня первым делом выбежала на улицу посмотреть, что случилось с собакой. Ночью Ирга залезла в заросли дикого виноградника, который рос на участке, и, запутавшись в прочных лианах, громко жалобно лаяла, прося о помощи, избавлении от нестерпимых мук, которые ей причиняла рана. От того непрекращающегося плача Тане самой хотелось выть от горя и бессилия. Она никогда прежде не видела, как умирает животное, смерть для Тани была философским понятием, образом далеким, никак лично с ней не связанным. Теперь, когда смерть показалась во всей своей трагической очевидности, Таня чувствовала себя маленькой, слабой, беспомощной девочкой и злилась на себя за это.
Попробовав самостоятельно вызволить Иргу из зарослей, она поняла, что не справится одна – собака на каждое движение отвечала воплями и скалила зубы, пытаясь прекратить причинение ей еще худших страданий. Таня побежала за Зинаидой Викторовной – та пришла с тачкой, на которую хотела погрузить собаку и увезти к себе на участок. И вот теперь, когда Зинаида Викторовна попробовала осуществить свой план по спасению, собака укусила ее. Скатившись по склону небольшого холма, на котором стоял дом Тани, Ирга продолжала свою душераздирающую песню боли.
– Ну что, пойдем вниз, попробую я ее еще раз связать, – сказала Зинаида Викторовна почти ровно, спокойно.
Они вышли из дома и спустились по ступеням вниз на небольшую поляну, куда скатилась Ирга. Собака в ужасе выла, скалила зубы и дрожала, а ее хозяйка вновь набрасывала бинт на морду, пытаясь ее связать. Таню сковал страх за собаку и Зинаиду Викторовну – что если она опять укусит? К счастью, битва быстро закончилась тем, что Ирга перекусила бинт и проглотила кусок, и у хозяйки теперь не было возможности обезопасить себя от укусов.