Страница 1 из 7
Кристина Риши
Жизнь между строк. Сборник рассказов
Войны больше не будет, Мирослава
Помещение наполнялось людьми. Уровень за уровнем она неуклонно двигалась по лабиринтам лестниц то вверх, то вниз, то выходя на очередной этаж, чтобы увидеть толпы вновь прибывших, то оказываясь на площадке открытого лифта, который медленно скользил вверх, показывая людское течение вокруг, освещенное электрическим тревожным светом. В начале она еще помнила, что зашла в библиотеку за какой–то книгой, теперь пространство разворачивалось перед глазами фантастическим торговым центром, с путаными переходами, лестницами, лифтами, незнакомыми людьми. Никого, кроме себя, она здесь не узнавала.
Наконец, она попала в зал, похожий на кинотеатр: множество сидений, выстроенных в ряды, полутьма, люди собирались, словно на сеанс, группами, переговаривались, о чем – неслышно, невнятно, смутно. Она осмотрелась и увидела на своем ряду человека, который что–то держал в руках. Повинуясь импульсу, она приблизилась к незнакомцу, нагнулась, чтобы лучше рассмотреть то, что было у него в руках. Перед глазами возник светящийся экран, похожий на монитор ноутбука, черным аккуратным шрифтом – текст:
«Не рассматривай сбоку то, на что нужно глядеть в упор. Силы никогда не приходят сами, они приходят на зов. Пустяками сыт не будешь. Говори о том, что хочется, не жди, что придет сразу, но жди – и придет. Будь любопытным бережно. Снаружи никто не воюет. Обними свою смерть».
Дочитав последнее, она несказанно обрадовалась и, отойдя от человека, вдруг поняла, о чем говорили люди: в мире войны не бывает. В то же мгновение пространство раздвинулось до огромной комнаты, где вместо стен по всему периметру ширились окна, она вместе с людьми увидела незнакомый, но почему–то до остроты родной город с многоэтажными домами напротив через улицу, глядящими в пустое голубое небо, темные деревья внизу, тротуары, ни души на них. Внезапно чудовищно огромный белый самолет, раскинув неправдоподобно широкие крылья, тяжко и стремительно, едва не задев крышу ближайшего дома напротив окон, пролетел в дальние дворы. Она зажмурилась, сжалась вся, все живое и неживое затаило дыхание: секунда, вторая, третья… Взрыв, задрожала земля, в небо поднялся драконий черный столб дыма, но ближняя высотка скрыла от людей в комнате наступившую катастрофу. От ужаса внутри что–то оборвалось, она в отчаянии оглянулась: там, напротив, в молчаливый высотный дом из коричневых моноблоков летел второй самолет поменьше, но так же стремительно, неумолимо, неотвратимо. «О пожалуйста, нет!!!» – завопила она внутри, и перед столкновением самолет, словно услышав ее молчаливый крик, из последних сил рванул вверх, словно пытаясь перескочить через крышу. Слишком поздно… раздался взрыв, люди бросились на пол, она тоже – сверху посыпались стекла, камни, огонь ворвался в помещение.
…Рыдая, она шла по темной безликой улице, мертвые черные глазницы разрушенных домов смотрели на нее сверху угрюмо, безжалостно, окончательно. Она не видела – чувствовала убитых, раненых, искалеченный город, по которому прошлась дикой холодной пляской смерть. И еще – вопреки опустошению и боли все ее существо дрожало от бешеного чувства близости, родства со всем миром, с теми, кто остался в живых, с теми, кого уже не было… «Боже, что я наделала, Боже, как же это, – шептала она, за ручьями слез не разбирая дороги. – Я просто хотела… посмотреть… Боже мой, простите меня…»
Подушка была вся мокра от слез. Она открыла глаза, все еще чувствуя огненную жалость, сбитую в крепкую пену печаль пережитого во сне.
– Я больше никогда не буду воевать, – тихо сказала она кому–то в темноту. – Войны больше не будет. С этой ночи меня зовут… Мирослава.
– Да, – кротко ответил кто–то из темноты.
Варенье и морковь. В гостях у бога
Прозрачная ножка с накрашенными бордовым лаком ногтями и сияющими серебряными браслетами грелась на теплом деревянном полу. Оксана залюбовалась стопой девушки, сидевшей на паркете у ее ног, а молодой мужчина–лектор тем временем произносил:
– Материальное тело – это тюрьма для души, причина нашей иллюзии, мешок с костями, испражнениями и прочей гадостью.
Оксану передернуло: как это знакомо – воспитанная кришнаитская ненависть ко всему материальному, особенно к плоти.
«Кришна, ты создаешь все формы, в том числе и материальные, и через эту форму мы можем постичь тебя здесь, на Земле, а ты через нее – нашу любовь. Иллюзия не в наличии формы, а в отсутствии осознания, как эта форма служит тебе», – думала Оксана, разглядывая плотное, упитанное тело молодого мужчины. Лектор тем временем продолжал:
– Мы страдаем из–за излишеств. Когда–то, еще до кризиса, я жил с мамой. В нашем холодильнике можно было найти только банку варенья, а сверху лежал батон хлеба. Однажды я пришел домой, на кухне сидела мама. Она сказала мне, что, когда пришла с прогулки, обнаружила дверь незапертой – я забыл ее закрыть. Тогда я ответил ей: «Мам, прости, но ты ведь знаешь, что у нас все равно нечего брать». Мама рассмеялась и ответила: «И правда – кому нужны наши табуретки!». Мы сидели с ней на кухне, мазали малиновым вареньем хлеб, запивали его бульоном «галина бланка» и были невероятно счастливы! У нас ничего не было, кроме этой буханки и варенья. Я ездил тогда на подработку в поля под Питером – мы выкапывали метровые морковки и устраивали на них дуэли.
Рассказывая это, мужчина показал метровую морковку и как он ей фехтовал с товарищами – получилось очень убедительно, так, что все присутствовавшие в храме рассмеялись. Лицо мужчины посветлело от воспоминаний – исчезли суровые складки у губ, смягчились и загорелись мальчишеским блеском глаза. На мгновение перед Оксаной из–за монаха, обрекшего себя на вековечный духовный труд во имя бога, выглянул озорной парень, морковный дуэлянт. «Вот такие шутники и нужны тебе, Кришна, потому что, когда играешь по–настоящему и с радостью, забываешь о себе, приносишь себя в жертву на алтаре твоей бесконечной лилы. А ты – верховный наслаждающийся, повелитель сказки…», – подумала девушка.
– Теперь же, когда я приезжаю к маме, появилась возможность покупать печенье, эклеры, сгущенку… все это ведь очень вкусно, но вредно. И мы, понаслаждавшись этим, потом болеем. Любое наслаждение в материальном мире ведет к страданиям. И только милость гуру может вывести заблудшую душу из плена материальной иллюзии.
Опять на лицо сползла тяжелая громадина духовного «я». «У этого мужчины, – думала Оксана, – теперь есть гуру, сказка о духовном мире, в которую он свято верит, и чувство собственной значимости, ведь теперь он не просто мужчина, живущий на земле, а человек, идущий духовным путем, обладающий духовными знаниями и даже имеющий проводников. Полный комплект для того, чтобы чувствовать себя уверенно, устойчиво и значительно. В этой псевдоустойчивости столько романтизма, что даже не хватает духу ее обнажать. А все–таки, дорогой Кришна, мне кажется, про варенье и морковку было гораздо интереснее и светлее – там действительно исчезало ложное «я».
«Кришна, ты великий соблазнитель, – думала девушка, уже не слушая лектора, продолжавшего свою одиозную речь–протест против материального бытия. – Я пришла сюда просто попеть во славу твоей возлюбленной, а ты даришь мне жемчужины в форме таких великолепных историй про варенье и морковь. Девушка, широко улыбнувшись, посмотрела на блестевшего в свете потолочных ламп черного Кришну и подмигнула ему. Затем, поклонившись в пол лектору, всем собравшимся и алтарю, тихо вышла из храма, прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь. На вечернем небе загорались первые звезды, дул теплый ветер. В сердце тихо, ласково звучала мантра: Радхе–Шьям, Радхе–Шьям, Радхе–Шьям. Богиня и Бог танцевали внутри оксаниного существа и пели свои имена…