Алло, Милиция? 2

Если раньше и слышал «Алесю» с какого-то из купленных дисков, то, наверно, она звучала, пока мылся в ванной.

А сейчас пробрала до ливера.

Подготовленный, он совершенно иначе воспринял следующую исполненную песню, русскоязычную «Олесю». Пропустил её внутрь, та как-то очень уместно устроилась в сознании, словно для неё с детства забронировал место, но случайно прошёл мимо, не заметил. Теперь проникся.Живет в белорусском ПолесьеКудесница леса Олеся.Считает года по кукушке,Встречает меня на опушке.Олеся, Олеся, Олеся!Так птицы кричат в поднебесье.Олеся, Олеся, Олеся,Останься со мною, Олеся,Как сказка, как чудо, как песня[2].

Потом была «Александрына». Естественно, и обязательный военно-патриотический репертуар: «Молодость моя, Белоруссия, песни партизан, сосны да туман». Окажись сейчас рядом Настя, и она не стала бы упрекать Мулявина за «Белоруссия» вместо «Беларусь». Скорее всего, тихо сползла бы по стене от восторга.

Наконец, «Беловежская пуща». Она сработала как контрольный выстрел.

Ну зачем размениваться на попсу типа «Вологды» или «Косил Ясь конюшину», не говоря об украденной Егором «Дороги на Мандалай», если спеты такие шедевры?

Кашепаров догнал его на лестнице, когда тот шёл к выходу.

— Эй! Меня Муля за тобой послал. Ты чего?

— Анатолий… — он даже не знал, что сказать. — Всё, что я принёс вам, это такая муть по сравнению с «Алесей»!

Кашепаров ответил с закосом под Маяковского:

— Песни разные нужны, песни разные важны.

— Уверен?

— «Весёлые нищие», что с твоими мелодиями, что без, мне самому не нравятся. Но Муля с Пенкиной на следующей неделе везут запись на показ в Москву. А вот из My heart will go on мы сделаем настоящую бомбу на трёх языках, подправим твой английский вариант, добавим русский и белорусский. «Лес, русский лес» тоже ничего. Ну? Не кисни. В «Лявонах» поначалу тоже не шадевры лабали.

— Не сравнивай.

— А что сравнивать? Тебе, кстати, сколько лет?

— Двадцать один.

— Вот! И я в двадцать один играл в ресторане, когда меня заметил Мулявин. Он — деспот, особенно с Пенкиной на прицепе. Второй цепной пёс — это Мисевич по прозвищу «Змей», наша грёбаная народная дружина. Но Муля выводит музыкантов в люди. Поработай с нами, прокатись на гастроли. Не понравится — уйдёшь. Но уже устроишься как бывший песняр, как те же Борткевич или Бэдя.

— Мне ещё юрфак закончить надо, у меня скоро диплом.

— Ну а я политех заканчивал. В итоге из меня инженер, как из тебя — юрист. Ладно, чего я тебя как бабу уговариваю? Идём.

— Да иду я, иду.

Они поднялись обратно на второй этаж.

— Кстати, про баб. О той, что ты в мотель приводил, пацаны спрашивали. Ты с ней мутишь?

— Нет, просто знакомая. Привести на репетицию?

— Пенкина убьёт. Я на тебя и на ту девушку пропуск на концерт дам, потом проведёшь за кулисы.

— Элеонора точно не будет против. Но встречаюсь с другой. Диск для неё подпишешь?

— Подпишу. А потом сам будешь раздавать автографы, как только твоя фамилия появится на новой пластинке, хотя бы в качестве композитора.

Для поднятия настроения новичку Мулявин позволил ему сыграть партию на гитаре в My heart will go on. Правда, в обработке Владимира Георгиевича и в исполнении «Песняров» саунд постепенно стал звучать практически неузнаваемо для будущих фанатов «Титаника». Но всё равно здорово, просто — иначе. С многоголосьем инструментов и вокала.

Высокое искусство!

А вечером предстояло, если называть вещи своими именами и не маскировать «оперативной необходимостью», совершить взлом и угон чужого автомобиля.

Вот уж действительно — песни разные нужны, песни разные важны.

Вечером позвонил Сазонов. Сообщил: Кабушкина вызвалась на беседу. Велел не соваться в «Верас» до принятия по объекту окончательного решения.

[1] Слова А.Кулешова. Переводы на русский выложены в Сети, но ни один из них не передаёт оригинал. Слушаем как есть в исполнении Кашепарова: https://www.youtube.com/watch?v=lbPG-iDEVQg или Борткевича https://www.youtube.com/watch?v=aqYZjYf2hF0 . Возможно, понадобится VPN.

[2] Слова А.Поперечного.

Глава 7

7

На наживку клюнуло практически сразу. Как назло — в самое неподходящее время, около четырёх утра, когда спать хочется куда больше, чем ловить жуликов.

Егора разбудил телефонный звонок. Спросонья он даже не сообразил, чего хочет Лёха. А через пару минут, нацепив спортивку для утренних пробежек, мчался к гаражам.

Сыщик отирался у входа в кооператив.

— В дежурку Первомайского звонил?

— Естественно. Сказали: в УАЗике дежурной части залиты последние десять литров бензина. Утром начальника РОВД везти в управление. Мне объяснили, насколько бестактно с моей стороны отвлекать единственный транспорт на задержание какой-то там преступной группы.

— Папаныч?

— Живёт на Сурганова. Но пока растормошит нашего водилу, пока тот заведёт «РАФик»… В общем, ты ближе всех. Тем более — твоя инициатива. Что, пошли геройствовать?

Егор тоскливо посмотрел наверх, на будку сторожа.

— У него есть хотя бы дробовик?

— У него есть полбутылки водки. От первой полбутылки его скосило. Табельный прихватил. Две пары браслетов.

— А я вооружён только непоколебимой уверенностью в собственной правоте. И отвёрткой. Предлагаешь с этим играть в «погнали наши городских»? Рассказывай.

— Почти нечего рассказывать. Услышал шум. Посмотрел в щель. Подъехал «Москвич». Вышли трое, осмотрели бекетовскую «шестёру», завели и отогнали в гараж на соседнем ряду.

— Тебя видели?

— Вряд ли. Я аккуратно. На цыпочках шёл и из-за угла осторожно выглядывал.

Весьма скудное освещение кооператива благоприятствовало угонщикам. Но и наблюдавшим за ними — тоже.

Они осторожно подкрались к углу, за который вели следы двух машин, отпечатавшиеся на снегу.

— Какой гараж?

— Третий по левой стороне, — шепнул на ухо Лёха.

Из-за угла доносились приглушённые звуки металла, звякающего о другой металл.

— На стрёме кто?

— Наверно, один из троих.

— Гениальный ответ, пан лейтенант. Короче, я выхожу. Как только начнётся херня, выскакивай с табельным. Патрон не забудь дослать.

— А что ты собираешься… — начал было Лёха, но не успел закончить вопрос.

Егор решительным шагом отправился за поворот, через несколько шагов наткнувшись на белый «Москвич-412» и высокого парня около него, изображавшего скуку.

— О, мужик! Выручи прикурить! Моя через два ряда стоит, аккумулятор сел.

Сочувствия у автолюбителя он не нашёл и был послан на три буквы. Егор сокрушённо поднял руки, а затем резко опустил правую, угодив в основание шеи.

Давидович выскочил на шум, вполне подходящий под научное определение «начавшаяся херня», когда Егор всунул отвёртку в проушины для навесного замка.

— Лёха, посмотри в «Москвиче» баллонный ключ или монтировку какую, сделать засов понадёжнее. И этому фрукту браслеты одень.

Балонник сменил отвёртку за несколько секунд до того, как изнутри принялись колотить.

— Длинный! Что за дела? — донеслось из гаража.

— Дело одно. Уголовное. Оперуполномоченный Давидович, Первомайский уголовный розыск. Выходите по одному в компанию к Длинному.

Удары усилились. Похоже, кто-то лупил всем телом.

А потом раздался выстрел. Пуля никого не задела. В гаражных воротах появилась дырочка, через которую пробивался тусклый свет батарейного фонарика.

Сыщик и стажёр, не сговариваясь, отпрянули за «Москвич».

— Мусора! Даю минуту, чтобы открыть ворота, а самим свалить.

Как назло, у этого гаража не было засова, фиксируемого замком, только две петли, за которые из последних сил цеплялся баллонный ключ.

Егор оттащил за «Москвич» вырубленного Длинного и обыскал, обнаружив ключ зажигания.

— Кажется, я знаю, как подпереть дверь.

После «Волги», принадлежавшей грузинским браткам, разобраться с управлением оказалось несложно. «Москвич» со скрежетом притёрся правой стороной к гаражным дверям.