Алло, Милиция? 2

— Звучит складно, но вы меня не убедили. Вы слишком молоды, чтобы знать, как всё работает.

— Ну, это объясняют новичку в первый час, чтоб не ломал дров. Похоже, разговор никуда не привёл. Вот что, исполняющая обязанности. Исполняйте. Если люди, заинтересовавшиеся «Верасом», окончательно решат взять его под крыло, здесь будет другой директор. А также заместитель директора и заведующая комиссионным магазином. Всего доброго.

Как он и ожидал, вслед полетел вопрос:

— Ну и кто эти ваши люди?

Егор обернулся.

— Я же вам рассказал состав группы, работающей по взрыву и Бекетову — районная милиция со следствием, прокуратура и КГБ. Мы, органы внутренних дел и прокуратура, это как раз те, кого надо держать в узде. Кто остаётся третий, догадались? В общем, я оставлю контакт вашей секретарше. Думайте, но быстро.

— С кем я могу обсудить… ситуацию?

— Естественно, не со мной. Я просто оказываю старшим товарищам небольшую любезность. Им решать, каковы условия и требования для нового директора «Вераса».

— Оставьте телефон мне. Элеоноре не нужно знать слишком много.

— Охотно. Виктор Васильевич. Пишите номер.

Она задала последний вопрос:

— А если Бекетов вернётся?

— Место занято. Пусть ищет другую работу.

Послав воздушный поцелуй Элеоноре, царившей в приёмной, он отправился домой.

Разговор с Валентиной Ивановной в целом ему понравился. Особенно её сопротивление. Если бы сразу согласилась, то, скорее всего, только чтоб быстрее избавиться от визитёра и начать накручивать телефонный диск тем самым дамочкам из телефонной книжки.

Всё же чтоб «делать предложение, от которого невозможно отказаться», как говорили гангстеры в «Крёстном отце», нужен навык. Как-то он справился.

Не очень хорошо, что эротические мысли шевельнулись даже при виде сорокапятилетней тётки. Как тогда противостоять Элеоноре? Она же переждёт время и повторит. Особенно, если у Кабушкиной срастётся с Сазоновым. Наверняка секретарша захочет укрепить «дружбу» постелью.

Дома Егор первым делом набрал Гродно и после нескольких приветственных фраз спросил прямо:

— Можешь мне забронировать одноместный номер в хорошей гостинице с пятницы на субботу?

— Соскучился?

— Спрашиваешь!

— Будто в Минске девушек нет.

Провокационный вопрос требовал ответа в духе «ну ты же — единственная в мире и неповторимая». Он чуть понизил градус патетики.

— Зачем ты себя нервируешь такими вопросами? Явно же рада, что приеду.

— Ну, не знаю. Посмотрю, что у меня там на пятницу и субботу, вдруг занята… Приезжай!

Поболтав ещё минут десять, большей частью ни о чём, Егор поднял себе настроение и, прихватив сумку «Динамо», поехал на тренировку.

х х х

В среду Давидович пришёл в РОВД, красуясь в дешёвых, но очень широких тёмных очках, уместных зимой, только если собрался кататься на лыжах в солнечный день. А он был не солнечный, как и сам Лёха.

Егор пристроился на стуле у окна в его кабинете.

— Знаешь, обидно было, что ты назвал меня гестаповцем. Ему вывих плеча моментально вправили. Сегодня уже в волейбол играть сможет. Если, конечно, в СИЗО КГБ есть волейбольная площадка. А ты — вон какой герой-любовник. Фингал на половину рожи.

Сыщик достал из ящика стола маленькое женское зеркальце и в бесчисленный раз осмотрел урон.

— Бил меня, конечно, москаль. Но, мать твою, теперь с тобой даже в столовку ходить опасно.

— Ты же в милицию пришёл служить. Наша служба и опасна, и трудна…

— Никому она и нахер не нужна, — грубо перебил Лёха. — Ты поглумиться пришёл или по делу?

— Конечно — по делу. Я же — следователь уголовного розыска, забыл?

— Редкая птица. Занесённая в Красную книгу как давно вымершая.

— Правильно. Теперь слушай. Однажды увидишь фильм «На Дерибасовской хорошая погода». Там главный герой говорит: преступника надо ловить на живца. Я нашёл тебе живца по автомобильным кражам. Только тс-с-с! Ни Васе-Трамваю, ни Говоркову ни слова.

— Ну и?

— Скоро две недели со дня исчезновения Бекетова. Тёща видела его в последний раз утром шестнадцатого. Официальной заявы нет, она его ненавидит. Но есть информация, полученная оперативным путём…

— От Элеоноры?

— Нет, Отелло. И, кстати, я с ней не спал, если это имеет отношение к делу. От Кабушкиной услышал, пышной такой дамы. Из-за безвестного отсутствия Бекетова она назначена на его место. А машина потерпевшего брошена без присмотра у дома пропавшего. Милиция обязана позаботиться о сохранности имущества честных советских граждан. Ты же можешь её вскрыть и завести?

— Без проблем. Но она без колеса.

— Ставим запаску и отгоняем на как бы охраняемую площадку — в проезд между гаражами. Чтоб удобнее было разбирать. Лучше всего — у гаража Томашевича. Печку топить не стоит, но электричество там есть. Возьмёшь электрообогреватель. И шило.

— Шило зачем?

— Ну как. Дырку на кителе прокрутить под орден. Когда задержишь гадов.

— То есть предлагаешь мне бомжевать в гараже, а сам — тискать студенток и работниц торговли в уютной квартирке? И кто ты после этого?

Егор радостно осклабился.

— Твой спаситель. На время операции не будешь видеть Папаныча, отказных материалов, дежурств, заявителей… Отпуск! Радиостанцию возьми, чтоб звать на помощь. Не знаю, решишься ли стрелять при задержании, но драчун из тебя не особо.

— Составь компанию. Ты же — не хрен собачий, а «следователь уголовного розыска». Твою мать, даже звучит дико.

— Обещаю забегать. Принесу чекушку для сугреву. Ну, а если что, и рация не добивает, звони от дежурного на въезде. Прибегу, мне близко.

— Можно было бы и гараж Бекетова использовать. Логичнее, — подумал вслух Лёха, а Егор внутренне напрягся.

— Ты же говорил — там его битая «шестёрка» стоит.

— Уже нет. И замок новый, крепкий. Там если только петли автогеном срезать.

«Интересно, откуда новый и такой хороший замок?» Ухмылку удалось сдержать.

— Я только через щель заглянул, — продолжил лейтенант. — Там какая-то другая машина уже. Чёрная. Вроде бы «Волга»-пикап.

— Значит, у подонка новые гешефты. Чтоб он и вправду сдох!

— Да! — согласился Лёха. — Но только чтоб не повис глухарём на нашей территории.

Он отправился к Папанычу согласовывать план операции, а Егор наведался в пока ещё свой кабинет, где Вильнёв встретил его примерно с такой же радостью, с какой пациент стоматолога привечает приближающуюся бормашину.

— Вот вчера у тебя был правильный день… Когда ты не приходил в РОВД.

— Да, пан капитан. Я работал и приблизился к раскрытию серии краж из автомашин. Как бы мне посмотреть все уголовные дела по кражам из машин за полгода по Востоку-1 и Востоку-2?

— Даже не думай. Пусть лучше висят, чем раскрываются твоими методами.

— А если я обязуюсь никому не ломать руки-ноги?

— Не верю. Ты — ходячее бедствие.

— Копии основных документов имеются у розыска. Как хотите.

В отличие от визита к временной директрисе «Вераса», никаких реплик типа «постой, поговорим» в спину не прилетело. Капитан милиции всё крепче душой, чем напуганная торговка.

Освободившись быстро, Егор двинул в филармонию и попал к «Песнярам» гораздо раньше, чем его приглашали. Скользнув внутрь репетиционного зала, замер у стены.

Солировал Анатолий Кашепаров.Бывай, абуджаная сэрцам, дарагая.Чаму так горка? Не магу я зразумець.Шкада заранкі мне, што ў небе дагараеНа ўсходзе дня майго, якому ружавець.Пайшла, ніколі ўжо не вернешся, Алеся.Бывай смуглявая, каханая, бывай.Стаю на ростанях былых, а з паднябесьсяСамотным жаўранкам зьвініць і плача май[1].

Когда прозвучали последние ноты, отиравшийся рядом Даник шепнул:

— До новых твоих не дошли. Репетируем старые перед гастролями по России. «Алесю» солировал Лёня Борткевич. Он ушёл, теперь Кашепаров вместо него. Хорошо, да? Но Лёня лучше пел.

Мулявин тем временем что-то втолковывал музыкантам, а Егор, отстранившись от трепотни осветителя, переживал внутреннее потрясение от «Алеси». Он понял не более половины белорусских слов, но не важно: британские и американские исполнители часто щеголяют такой дикцией, что и две трети текста не разобрать. Ну и пусть. Мелодика потрясла!