Перекресток пяти теней

«Проклятый мальчишка! — бесновалась Татьяна, невольно ускоряя шаг. — Где только свел знакомство с грифоном? И почему последний заинтересовался каким-то хилым человечишкой? Может, он преследует те же цели, что и она? Решил перехватить ее добычу?»

Она осознавала недоступность Дениса теперь и искренне негодовала, ругая себя за нерасторопность. Насколько она успела понять, грифон был молод и неопытен, однако биться с ним на равных волчица не сумела бы все равно. Разве лишь съела бы кого-нибудь особенного… вот только попробуй поймай его теперь.

Остановившуюся рядом машину она едва заметила. Так, промелькнуло нечто крупное на периферии зрения, а может, сознание уже почти уплыло, оставив единственную цель для слабеющего звериного тела: идти вперед, пока не подогнутся лапы. Она намеревалась, собрав остатки сил, отпрыгнуть в сторону и бежать, но серый седан ничем не походил на фургон ветеринарной службы, а затем ее окликнули, и Татьяна застыла на месте. От сидящего за рулем черноволосого мужчины пахло сигаретным дымом, который она терпеть не могла. В любом другом случае она скрылась или бросилась, но не в этот раз.

— Хочешь жить, запрыгивай. Рыцарям не отдам, — произнес он.

Определить сверх ли перед ней или человек у Татьяны не вышло. Впрочем, об Ордене он знал.

«Неважно», — решила она, направившись к гостеприимно отворенной задней дверце автомобиля, осторожно переступая порожек и без сил валясь на сидение, застеленное старым шерстяным одеялом. Убежище ей сейчас было необходимо, а отплатить за услугу она сумеет потом.

***

— Что такое не везет и как с этим бороться? — спросил Женька у садового гнома, примостившегося на клумбе возле входа в супермаркет.

Гном вопрос проигнорировал, продолжая улыбаться радостно и даже немного заискивающе. Анютины глазки тоже не спешили удостоить Женьку ответом.

Вроде, каблукам положено ломаться у дам, даже в гололед вышагивающих на тонких шпильках, однако абсолютно такая же напасть не миновала и Женьку. Сколько он себя помнил, у него всегда летела обувь в районе каблука или давала трещину по всей подошве. Гадость не обходила стороной ни дешевые ботинки, ни их более дорогие и достойные аналоги, ни даже кроссовки или кеды. Вот и в этот раз: вышел из магазина и едва не навернулся на грязи после недавно прошедшего дождика (прячась от него и свернул в супермаркет), глянул на туфли и выругался: каблук не то чтобы отлетел совсем, но отошел от подошвы, придав походке пьяную неустойчивость.

Небо, кутающееся в шарф из сизых туч, вспыхнуло. Многоэтажки осветило несколько зарниц, и терять время, беседуя с неодушевленными предметами, показалось глупым. Выругавшись для обозначения ситуации еще раз и заслужив одобрительное кряканье со стороны спешащего в магазин мужичка, Женька поудобнее перехватил пакет с батоном колбасы и кирпичиком хлеба и направился вниз по улице. До дома оставалось всего пятнадцать минут, и Женька очень старался добраться до него не босым.

То ли он слишком сосредоточился на произошедшей неприятности, то ли не заметил слежки (честно говоря, вообще по сторонам не смотрел), то ли все произошло слишком быстро. Да и не ожидал он нападения, расслабился, привык полагаться на висящий на шее амулет. Дождь отогнал летний зной. Едва-едва начавшийся вечер дышал свежестью. Люди высыпали из домов: кто-то гулял, другие спешили по своим делам, детские площадки оккупировала галдящая ребятня. Неоткуда взяться опасности, да и не думал о ней Женька. С чего бы?

Задним умом все крепки. Кажется, случись что, обязательно пробежит по спине предупреждающий холодок; седьмым, а то и восьмым чувством ощутишь нависшую над головой неладность. Свернешь и обязательно обойдешь стороной пустырь, через который привык срезать путь. Опоздаешь на сошедший с рельс поезд; решишь прогуляться пешком и даже не взглянешь в сторону маршрутки, в которую врежется «КАМАЗ». Точно не войдешь в подъезд, если в нем притаился грабитель. Но нет. Не будет такого. Во всяком случае Женька не предчувствовал ничего.

Шел по улице, шел, завернул в арку — и все. Глаза он открыл уже прикрученный проволокой к стулу. Где-то капала вода, за стеной раздавался привычный шум автомобилей, несущихся по оживленной трассе, рокот моторов, рев мотоциклов, сигналы клаксонов. Это немного примиряло с действительностью: его не увезли в лесную сторожку и не скрыли в канализации, вокруг — большой город. Надо лишь выбраться отсюда, а там… люди и знакомые сверхи.

«Капля» исчезла, и это было неприятно. Ее могли присвоить просто так как оригинальную стильную вещицу или снять намеренно. И вызвать помощь теперь не выйдет.

Окна здесь отсутствовали. Тусклый свет шел от старой настольной лампы с выцветшим абажуром когда-то зеленого цвета и с облупившейся белой краской на ножке. Воткнута она была в удлинитель с замотанным изолентой проводом, уводящим куда-то в коридор. Снятые с петель двери стояли в проходе, дальше не получалось разглядеть ничего: за порогом комнаты оказалось слишком темно.

Голые стены, бетонный пол и потолок — то ли недостроенное здание, то ли возведенная и ожидающая отделки высотка, то ли дом, предназначенный под снос, то ли квартира, в которой делают капитальный ремонт. Его вполне могли засунуть в ванную комнату — метров девять на вскидку, но почему бы нет? У богатых свои причуды, а в новых домах планировки отвечают самым изысканным вкусам, особенно на последних этажах, где двухуровневые квартиры не редкость.

Не выходило понять, сколько прошло времени: ночь ли сейчас, утро или день в самом разгаре. Когда Женьку схватили, было около пяти вечера, и он направлялся вначале домой занести покупки и переодеться, а затем — на работу. По идее, Эд должен был уже поднять тревогу. Если, конечно, не счел необходимым прикрыть напарника — с него бы сталось. В обычные времена Женька счел бы подобное отличной чертой характера, но точно не сейчас.

Впрочем, чего это он? Давно пора понять, что у сверхов свои пути. Старик наверняка пробовал с ним связаться с помощью амулета и, потерпев неудачу, насторожился. Ксения, должно быть, уже сообщила ему о случившемся. Если, конечно, ничего не напутала в деталях. Все равно шанс на спасение возрастал с течением времени, причем в геометрической прогрессии. Паниковать рано, к тому же для похитителей запуганная жертва всяко предпочтительнее жертвы рассудительной. Если это люди, ничего ему не угрожает. А если нет?..

«Кстати, а зачем меня схватили и притащили сюда? — задался Женька наиболее насущным вопросом. Все равно самостоятельно освободиться и сбежать он не сумел бы. — Если бы напали с целью грабежа, оставили валяться на улице. Могли и убить, но точно не прихватили бы с собой. Значит, они рассчитывают чего-то получить либо от меня самого, либо от кого-нибудь, кому я не безразличен».

Насколько Женька знал, никаких высокопоставленных родственников у него не имелось. Может, он и не в курсе, конечно, но сказочка про неизвестного миллиардера, озабоченного судьбой пятиюродного племянника, маловероятна от слова «вообще». Похищать его ради того, чтобы отжать квартиру — глупо. Слишком уж муторное дело вытребовать недвижимость за выкуп, не говоря о множестве юридических проблем, связанным с этим действом. С самого же Женьки взять было совершенно нечего. Еще месяц назад он едва сводил концы с концами и лишь в последние дни свыкся с мыслью, что финансово встал на ноги. Оставалась личная месть, и чем дольше он думал в ее направлении, тем чаще вспоминал о вепре-Григории. Ни с кем другим Женька на новой работе и вообще не вступал в конфликты.

Самого Григория после стычки в парке увезли в неизвестном направлении рыцари, эталонно исполнившие миссию правоохранительных органов (городским полицейским бы такую прыть!). Однако у него, наверняка, остались друзья. Если они сродни метаморфу по интеллекту, то вполне могли перейти от запугивания методами сверхов к похищению.

«Ну и до какой черты, интересно, они способны дойти? — подумал Женька без малейшего энтузиазма. — Чего намерены добиваться? Моего полного раскаянья? Если так, повинюсь хоть сейчас — я не гордый! Или они решили рвать меня на куски, пока не кончусь?»