Страница 3 из 109
Правда, доверчивостью она не отличалась и довольно придирчиво выбирала круг общения, но новым веяниям поддавалась без труда. Ох уж эта открытая для всего мира юность!..
– Вы уверены, что вам не нужно сопровождение, ваше сиятельство? Да и холодно нынче. Не простудитесь? – спросил конюх, поддерживая Бурого за поводья возле калитки в открытое поле. Софико без труда забралась на мужское седло и положила Иванэ в карман несколько монет. Только бы молчал об этом!..
– Я справлюсь, любезный, – сердечно заверила его княжна и, коротко кивнув, пришпорила коня. Она честно выждала, пока «любезный» не ушёл обратно в дом и, оглянувшись через плечо на розовевшую вдали Мцхету, остановила Бурого. Спрыгнув на землю, она стала проворно расплетать ненавистные косы. Собрав горстку шпилек и заколок на ладони, девушка спрятала их в карманы и пару раз встряхнула светло-русой копной волос. Ветер трепал их и, откинув голову назад, она наслаждалась моментом сполна.
– Ну, генацвале6, – шепнула она Бурому на ухо. – Поскакали!..
В жизни младшей княжны Циклаури находилось не так-то много радостей, от которых она сама бы получала удовольствие. Балы, чаепития и бесконечные разговоры о браках утомляли её до смерти, зато в единственном месте, где она могла быть собой, не водилось ни единой человеческой души. Ей становилось душно в светском обществе, но дышалось безгранично легко среди деревьев, лошадей и птиц, и, чувствуя под собой верного друга, Софико испытывала прилив сил.
«Братья бы поняли меня, – подумала она с горечью, привязывая коня у ели. Облюбовав это местечко, она застелила на траву одеяло и села на него, наслаждаясь утренней свежестью. – Шалико уж точно».
Деда ужаснулась бы, увидев, как дочь сидела на холодной траве зимой. Она бы сказала: «Встань сейчас же, бесстыдница, а то застудишь себе чего-нибудь!.. И как ты будешь рожать детей? Что тогда скажет твой муж?!» Дети, муж!.. Неужели в этой жизни нет ничего интереснее?
Странные для кавказской девушки мысли посещали Софико, и она сама это понимала, но справиться с собой так и не смогла. Чем старше она становилась, тем яснее понимала, как отличалась от других барышень своего круга. Прыткий ум тянулся к приключениям, она мечтала вырваться на свободу из душной золотой клетки, испытать себя, стать где-то полезной!.. Оставить, наконец, свой след! Хорошо же братьям, они – мужчины, а для мужчин все пути открыты! Не хочешь воевать, можешь быть дипломатом. Не хочешь и этого, уходи в науку, в медицину, в астрономию, физику! Стань кем угодно, только не сиди на месте! Если уж тебе повезло родиться мужчиной…
«Повезло родиться мужчиной!». Эта мысль пронзила княжну в самое сердце, и ей сделалось больно. Её руки сами потянулись к припрятанному за пазухой листку бумаги, который она получила ещё вчера, но до сих пор не распечатывала, ожидая подходящего момента.
Явные различия между социальным положением мужчин и женщин не остудили её пыл, а лишь всколыхнули изобретательность. Да, Софико знала, что была слишком юна и неопытна, чтобы изменить устои, которые закладывались на Кавказе веками. Однако во все времена находились люди, которые так или иначе обходили эти правила, и всё равно делали то, что хотели.
Ваграм Артурович, главный редактор и издатель «Кавказского мыслителя», писал:
«10 декабря 1887 года
Уважаемая Софико Константиновна!
Или, быть может, мне лучше обращаться к Вам, согласно ставшему столь популярным псевдониму – Никандро Беридзе?
Решайте сами, княжна, я готов принять любой вариант. Теперь, когда наша газета зацвела, будто роза в апрельскую капель, мне остается только пасть к Вашим ногам и извиняться за то, что не верил в Вас раньше. Я надеюсь, что Вы в добром здравии и не скучаете. Впрочем, в последнем я сомневаюсь, зная Ваш неусыпный, занятой ум. Я так же спешу в который раз заверить Вас, что тайна Вашего псевдонима умрёт вместе со мной. Несмотря на то, что я довольно небрежно упоминаю его в обращении к Вам с первых же строк, я далеко не так беспечен в реальном общении. Вы и сами это знаете.
Люди спрашивают меня на улицах, кто же скрывается за замысловатым именем, кто пишет статьи на самые злободневные социальные темы в моей газете? Я только посмеиваюсь, отмахиваясь, что этот секрет может стоить им жизни, а посему оставляю их в святом неведении. Прогуливаясь в неприветливую зимнюю пору по Ахалкалаки, я с удовольствием замечаю в руках прохожих размашистые листы моего издания, а на их устах застывший шепот: «Никандро Беридзе! Никандро!». Я благодарен Вам за то, что вдохнули вторую жизнь в «Кавказского мыслителя» и в наш город в целом. Вы бываете в нём редко, поэтому не знаете, как он переменился с тех пор, как Вы начали писать. Граждане Ахалкалаки стали мыслить, стали рассуждать, стали чувствовать – и всё благодаря Вам, княжна. Эти заявления, должно быть, потешат Ваше самолюбие, но, пожалуйста, примите их без ложной скромности, ведь Вы и сами знаете, что заслужили их.
Я должен признаться, что и я с нетерпением жду следующей Вашей статьи и гадаю, какую тему Вы затронете на этот раз. Только прошу Вас, не пишите про суфражизм! Я знаю, что Вы симпатизируете феминистическим идеям, но размышления о семейных ценностях, о нравственности и взаимоотношениях отцов и детей, которым посвящены Ваши прошлые труды, гораздо актуальнее на Кавказе. Поверьте мне!
Желаю Вам всего наилучшего, ваше сиятельство. На это письмо можете не отвечать. Вдруг Ваш отец что-то заподозрит? Кто знает, как он отнесется к Вашим увлечениям? Если он запретит Вам писать, моя газета лишится золотой жилы.
Искренне Ваш,
Ваграм Арамянц»
Софико спрятала письмо редактора обратно в конверт и, поднявшись на ноги, шлёпнула Бурого по спине. Тот заржал, недоумевая, за что получил незаслуженный тумак, ведь хозяйка не казалась обозлённой. Наоборот, щёки её пылали.
– Ну что, генацвале? – обратилась она к нему, смеясь. – О чём будет наша следующая статья? Быть может, о неравных браках?
Конь фыркнул, выразив тем самым своё одобрение.
***
В Сакартвело весть о предстоящей свадьбе Ламары ещё не пришла, и Георгий Шакроевич в тишине и покое распивал пятичасовой зелёный чай. За окном понемногу темнело, а часы звучно тикали, отмеряя секунды. Саломея сидела рядом с отцом и вышивала. Поправив на глазах круглые очки, старый князь перевернул страницу «Кавказского мыслителя» – с недавних пор он предпочитал его «Ахалкалакскому листу» – и, пробежав глазами по строчкам, одобрительно поджал губы.
– Этот Никандро Беридзе, – рассуждал Георгий, растягивая каждый слог, – неплохо пишет. Мне нравится, как он мыслит.
– Вы знаете что-то о господине Беридзе, папенька? – поддерживая разговор, спросила Саломея, но глаз от вышивания не подняла.
– К сожалению, нет. Никогда не слышал этого имени, – признался князь Джавашвили. На этом их разговор прервался, и только один раз старшая дочь нарушила молчание, когда ойкнула, уколов палец иглой.
После смерти Вано многие вечера под их крышей проходили как этот. Со временем боль, конечно, притупилась, а в их доме вновь заиграла музыка, и зазвучал смех, но горечь утраты никуда не делась. В радостные мгновения Саломея испытывала стыд за себя и обиду за брата, потому что тот больше не мог разделить счастья с ними. Она до сих пор со щемящей тоской думала о тех днях, когда он писал им длинные, полные острот письма, демонстрируя в них свой развитой писательский талант, и пожертвовала бы собственной жизнью, чтобы вернуть те времена. Даже если почивший муж восстанет из пепла и снова начнёт терзать и мучить её… Пусть!.. Она пережила бы всё заново, металась бы, как тигрица в клетке и не находила бы выхода, лишь бы дзма7 был жив!..
Искоса поглядывая на отца, Саломея с горечью призналась себе, что тот заметно постарел. Горцы, благо, жили долго и отличались хорошим здоровьем, но papa так настрадался!.. Потеряв сына, Георгий поседел на полголовы, но всё ещё храбрился изо всех сил перед дочками, друзьями и знакомыми. Три года назад дядя Бадри нашёл для своего старшего сына Николоза хорошую партию из Душетского уезда. На свадьбе племянника Георгий держался молодцом, хотя совсем недавно похоронил швили8. Он отличался недюжинным оптимизмом и любовью к жизни и никогда не показывал на людях своих слабостей! Они с Тиной и Нино придерживались его примера и улыбались, и танцевали, как будто ничего не случилось. Один из молодых родственников невесты посватался к Нино после изящного ачарули в её исполнении, но, конечно же, получил отказ.
6
Генацвале (груз.) – Друг
7
Дзма (груз.) – Брат
8
Швило (груз.) – Ребёнок, дитя