Страница 65 из 104
– Турку осталось только поставить на огонь, – давала она последние распоряжения, пока пухленький трёхлетний Азиз вертелся и ворочался на руках у матери. – Плов на столе. Вроде ничего не забыла!..
– Всё будет чудесно, моя дорогая цоли! – Резо поцеловал её в губы перед уходом. – Они просто пальчики оближут от твоего плова!..
Наринэ горячо ответила на его поцелуй, и он с трудом заставил себя оторваться от неё. Через пару минут в дверь постучались снова, и любящий супруг уже поверил, что его армянская жёнушка что-то позабыла, очень этому обрадовавшись. Вдруг удастся ещё раз её поцеловать? Но улыбка медленно сошла с его лица, когда на пороге показалась не раскрасневшаяся Наринэ, а серьёзные лица товарищей.
– Проходите, – сделал он жест рукой, отходя в сторону. – Матерь Божья!.. А Катерину-то вы зачем привели?
Андрей и Пето, будто в воду опущенные, прошли в дом первые, за ними молчаливо шла белокурая Катя, а замыкал процессию Вано, который сегодня метал гром и молнии.
– Ты только послушай, что они придумали! – пожаловался он милому другу, не дождавшись, пока они все сядут за стол. Так подпольщики и спорили, угрюмо стоя в коридоре. – Эти двое. Да-да!.. Они меня самого пару минут назад огорошили!
Резо хмыкнул, быстро догадавшись, что дело дрянь. Если старина Вано даже не пошутил, как вкусно по всему дому пахло пловом (а это он замечал всегда!), то говорить здесь не о чем. Мысленно он уже приготовился к самому худшему.
– Я сама так решила, – отозвалась Катенька, всё ещё заметно рдевшая в присутствии молодого князя. – Я хочу вам помочь. Я так благодарна Андрею Ивановичу за то, что он подобрал меня! Теперь я всё для вас сделаю.
«Подобрал?! – чертыхнулся про себя Джавашвили-младший и беззвучно зарычал. – Разве женщине подобает говорить о себе с таким пренебрежением? Кто бы показал мне сейчас её отца – я бы плюнул ему в лицо!»
Тем временем Пето, переглядываясь с русским, довольно грубо осёк все пререкания:
– Все мы знали, на что шли, ваше сиятельство. Мы с самого начала догадывались, что Плеве, испугавшись революционных вспышек на Кавказе, не оставит это дело просто так. Рано или поздно он бы всё равно приехал к нам с проверкой. Разве ты плохо расслышал дядю Циклаури?
– Я расслышал его прекрасно, – передразнил зятя Вано. – И про необходимость доказать, чего стоит Грузия, и про неповиновение русскому игу, и о Лорис-Меликове, которого при дворе невзлюбили только потому, что он выходец из армянской семьи!.. Всё-всё расслышал!
– Так что же ты иронизируешь? – примирительно развёл руками Андрей. – Сначала тебя всё устраивало.
– Меня всё устраивало, – тяжело вздохнул юный князь, – пока вы не втянули в это дело невинную девочку. Вы знаете, как сильно она может пострадать? Почему вы тогда не попросили Наринэ Арменовну? Почему не привлекли одну из моих сестёр?!
– Вай! – вдруг встрепенулся Резо, будто его только что ужалила оса. – Я ни за что не позволю подвергать мою Наринэ опасности! Ни за что и никогда!
– А ты, Пето Гочаевич? – быстро нашёлся Вано, требовательно посмотрев на зятя. – Ты бы допустил, чтобы Саломея прошла через всё это?
Пето усмехнулся и отвёл взгляд, а его шурин горячо расхохотался, так и не дождавшись ответа, который так надеялся услышать.
– Так в чём же дело, господа? – Каждое последующее слово звучало всё более надсадно. – В том, что у Наринэ Арменовны и у моих сестёр есть защитники, а у этой бедной девочки их нет?
На последних словах его сиятельство горячо сплюнул сообщникам в ноги, и между ними повисла тишина, грозившаяся поставить конец их многолетней дружбе. Катенька улыбнулась, украдкой наблюдая за Вано, нет-нет, да поднимавшего на неё глаза, а Резо, не одобряя в своём доме споров, не преминул заполнить образовавшуюся пустоту.
– Генацвале! – залебезил перед гостями хозяин. – Вы что, плохо поели с утра? Давайте сначала подкрепимся, а потом уже будем обсуждать Вячеслава Константиновича, и его политику, и его приезд…
– Я не голоден, – отмахнулся главный спорщик, направляясь куда-то вглубь дома. – Мне нужно проветрить голову!..
Никто из оставшихся троих даже не удивился, когда немного погодя Катя тоже отказалась от плова и юркнула за угол, даже не прикоснувшись к своей тарелке за столом.
– Угадайте, куда она пошла! – злобно фыркнул Пето, подливая себе и Андрею вина, пока Резо, как примерный семьянин, пил кофе своей Наринэ. – Вот его сиятельство отхватит вознаграждения, а!..
Андрей прыснул со смеху, а их женатый товарищ неодобрительно покачал головой и звучно поставил кофейную чашку обратно на поднос.
– Ай-ай-ай, Пето Гочаевич! – зацокал языком толстяк. – Что ж вы злой такой, а? Чего дразнитесь, если Вано правду говорит? Жалко девочку!
– Только ты не начинай! – закатил глаза русский, разрезал сочное красное яблоко дольками и раздал их сообщникам. – Мы уже многого наслышались за сегодня.
– Не начинать? – не удержался добросердечный приятель, до глубины души поразившись их циничностью. – Мы то же самое тебе должны были сказать, когда Славик умер? «Не начинай»?! Или лучше до этого?
– Хватит, – вышел из себя Ломинадзе и тяжело поднялся с места, стукнув кулаком по столу. Друг-славянин, вот-вот готовившийся что-то сказать, сразу прикусил язык, а Резо даже вздрогнул. – У нас что-то не ладится обсуждение. Все-то друг друга кусаем. А ведь дело Плеве действительно серьёзное! К нему нельзя относиться халатно.
– Приходите лучше ко мне, – предложил Андрей, недружелюбно косясь на собрата. – У меня такие разговоры всегда хорошо ведутся.
На том и хотели сойтись, но зря:
– И Татьяну Анатольевну в следующий раз тоже с собой возьмите!
– Что? – изумился сердечный товарищ, заметно насупившись. – Зачем?
– Чем больше женщин замешано в этом деле, тем меньше оно мне нравится! – охнул Резо и запальчиво шлёпнул себя по правой ноге, когда русский взялся объяснить:
– Татьяна благодаря Плеве тебя из тюрьмы вытащила. Она хорошо с ним знакома и может неплохо нам подсобить во время церемонии!..
Пето эта затея совсем не понравилась, но он смолчал, вспомнив, как ещё несколько минут назад сам спорил с Вано, защищая обратную сторону медали. Да, Татьяна и правда слыла очень ценным игроком на этой шахматной доске – и если Вячеслав Константинович был королём, то она, безусловно, королевой! – и она обязательно согласилась бы помочь, если бы её об этом попросили. Чтобы эта самая обворожительная, искренняя и преданная женщина, которую он когда-либо встречал, да отказалась им помогать?! Ах, но как же ему всё-таки не хотелось её во всё это впутывать!..
– Мне надо подумать, – недружелюбно кинул он друзьям, зажигая свою знаменитую трубку. – Время до прибытия директора департамента у нас всё ещё есть.
Они с Андреем и Катей вместе вышли из дому, а Вано с ними не пошёл, решив задержаться в гостях, чтобы выразить свои комплименты Наринэ Арменовне за её плов (не иначе как придумал повод, чтобы не идти с остальными!), но Пето не очень-то этим огорчился. Ехать в Сакартвело ему не хотелось, и, расставшись с русским другом и его служанкой на развилке, княжеский зять пустился в свободную прогулку по Ахалкалаки. Тут и там этот город таил в себе воспоминания.
Пето плоховато помнил своих родителей, но родные сказывали, будто Гоча Абоевич, картёжник и повеса по натуре, так и не нашёл своего места под солнцем. Да, дядя Мгелико постоянно сетовал на ту или иную провинность племянника, ссылаясь на его отца, который «никогда себе подобного не позволял», но в такие минуты он, конечно же, лукавил. Всю дурь бидзашвили Мгелико Зурабович списывал на плохое наследство своего брата, ведь невестка – мать мальчика – запомнилась лишь как кроткая, безмолвная женщина, скончавшаяся от разрыва сердца в довольно молодом возрасте. Женской ласки Пето не знал в принципе, зато с детства научился выживать в жестоком мужском мире, где никто никогда его не жалел. В мире, где каждый думал только о себе.
– Эй, головастик! Постой, головастик! – Громкие, издевательские голоса кузенов дошли до его уха сквозь воспоминания и так же ужаснули, как и тогда, двадцать лет назад. – Нельзя же быть таким трусом! Прими поражение с достоинством! Или ты уже забыл, что такое настоящий кавказский джигит?