Страница 61 из 104
– Papa!.. – взмолился бедняга Шалико, но отец не переставал язвить:
– Вот, женю Давида на царице Тамаре и за тебя примусь, имей в виду!.. И невесту привезу не из Европ твоих разлюбезных, а из глухой грузинской деревни!.. Да-да, не смотри на меня так! С покрытой головой и в национальном наряде. Вот беда-то, а! Тогда будешь у меня знать!..
Младший сын красноречиво закатил глаза и со вздохом сел на диван возле пианино Софико, достав с полки книгу. Старый князь пробубнил ему вслед что-то ещё, а мать стала приговаривать и ластиться, но за этим делом все они проглядели тот момент, когда в гостиной неожиданно появился Давид.
Он не спеша присоединился к столу, встал напротив родителей и, пока они один за другим задавали вопросы о вчерашнем вечере, смотрел в одну точку невидящими глазами и молчал.
– Скажи ты уже что-нибудь, Пресвятая Дева Мария! – не на шутку вспылил Константин, теряя терпение. – Не томи нас!
– Я никогда не женюсь, ваше сиятельство, – твёрдо отчеканил старший сын, и его решительность ужаснула родителей до глубины души. Как?! На Кавказе и не жениться? – Ни на царице Тамаре, ни на ком-либо еще.
У Шалико побежали по телу мурашки. Он обернулся на голос брата и так и застыл, рассматривая точёный профиль дзмы, поражаясь его спокойствию и настойчивости. Так откровенно перечить отцу?! Случалось ли с ними подобное раньше?
– Только проснулся, только пришёл! – всплеснул руками старый Циклаури, поднимаясь из-за стола. Он сделал это так поспешно, что стул визгливо царапнул пол там, где его не защищал ковёр. – И уже такие громкие заявления? Да что с вами со всеми такое?!..
Дариа Давидовна перевела испуганный взгляд с мужа на сына и обратно, а младший сын, отложив книгу, наблюдал за этой сценой, почти не дыша.
– Papa, – мягко продолжил Давид, не желая переходить на крики и ругань. – Это не громкие заявления. Я вполне серьёзен. Вы же знаете меня!
Это стало последней каплей для растревоженного князя. Дети что, все сегодня сговорились? Сначала один, потом второй… вай ме, вай!.. Его собственный родитель ни за что не спустил бы такое неповиновение с рук! Отстегал бы ремнём, лишил бы наследства, опозорил бы на весь остальной род, привлекая дедов и прадедов, но всё равно добился бы именно того, чего хотел сам. Никого не спрашивая, ни с кем не считаясь. В конце концов, кто глава этой семьи?!
– Ты сделаешь так, как я тебе скажу, дорогой мой! Вы сговорились, что ли, с Вано? – разозлился добросердечный отец, и его полные щёки даже затряслись. Жестов и мимики тоже хватало. – Ты живёшь на Кавказе и должен слушаться родителей! И не важно, сколько тебе лет.
– Papa!..
– Тебе уже тридцать один год! Я давно должен был тебя женить!.. Да ты ещё даже невесту свою не видел!.. Обо всех и вся забудешь, когда встретишь эту красоту!
– Если дело только в пари, – вдруг вмешалась жена, обращаясь к мужу, – то это не столь серьёзный повод. Георгий Шакроевич уже не хочет женить своего сына…
– Дело не в пари! – Давид повысил голос, когда понял, что родители совсем не хотели его слушать. – Я люблю другую женщину. Поймите же это! Как я женюсь на вашей царице, когда моё сердце давно занято? Разве я настолько подлый человек?!
Дариа Давидовна ахнула и, прикрыв рот рукой, опустилась на прежнее место. Константин, который до сих пор разъярённо сверкал глазами, прикусил язык, а у Шалико участилось дыхание.
«Не может быть, дзма! – с горечью думал он, глядя на брата. – Не может быть!»
– Что же ты сразу не сказал? – ненадолго смягчился papa, обнадёжив сам себя. – Скажи, кто она и где живёт. Мы сегодня же отправим в её дом сватов!
– Этого делать нельзя, – одними губами прошептал старший сын.
– Почему же?
– Я не могу жениться и на ней тоже. Она… не отвечает мне взаимностью.
– Гмерто чемо! – взмолился несчастный отец, вознося глаза к небу. – Где я согрешил, Господи? За что мне такие муки?!
Мать тотчас же поднялась на ноги и принялась обдувать схватившегося за сердце отца газетой. От этой душераздирающей картины Давид разгорячился ещё сильнее и впервые за всю свою сыновью жизнь действительно разозлился на родителей.
– Вам бы только мериться нелепостью своих капризов! – крикнул им лейб-гвардеец. – Вы и Георгий Шакроевич!.. Решаете за нас всё, возомнив себя нашими дедами, упражняетесь в горской строгости, но при этом даже не догадываетесь, что за показной суровостью упускаете нас самих! Да если бы вы стали спрашивать, то наверняка ужаснулись бы, как многого не замечаете!
Младший Циклаури поразился до глубины души, когда старший так глубоко вышел из себя. Облегчив тем самым душу, брат гордо развернулся и, не откликаясь на слезливые увещевания матери, исчез на лестнице.
– Дзма! – В отчаянии он даже сорвался с места и кинулся вслед за Давидом. – Дзма, постой!..
Дариа и Константин сказали что-то ещё, но юный князь не очень-то расслышал. В ушах у него шумело, но Шалико ещё не чувствовал себя вправе принимать чью-либо сторону. По крайней мере не до тех пор, пока…
– Адамиани43, – еле слышно позвал юноша, нерешительно повернув ручку. – Ты позволишь?
Брат стоял спиной к двери и, спрятав руки в карманы, что-то напряжённо рассматривал в окне. В спальне старшего сына, который бывал дома редко, Константин Сосоевич давно навёл спартанский порядок. Он распорядился, чтобы там оставили только самое необходимое – кровать, тумбочку и шкаф для одежды. Письменный стол вынесли, перенеся его в комнату подраставшего младшего князя, но за книжные полки можно было не переживать – их там никогда не водилось.
На знакомый голос Давид обернулся без промедлений и даже заметно обрадовался Шалико. Сердце парня сжалось от тоски, когда любимый дзма посмотрел на него, будто в их общем детстве – тепло, участливо, с душой, – и он даже поверил, что всё снова будет так, как прежде.
– Ты прости, что я так расшумелся, – подмигнул гостю хозяин, оторвался от разглядывания видов и пригласил его внутрь. Они опустились на краешек кровати, и старший брат приобнял младшего за плечи. – Решалась моя судьба, и я просто не мог молчать.
Шалико улыбнулся. На гордого военного, что сидел перед ним, он всегда смотрел с большой нежностью, которая никогда не покидала его взора, и всё же… на этот раз в нём как будто стало чего-то не хватать.
– Ты ведь знаешь, что всегда можешь мне всё рассказать, – зашептал младший князь, бог знает на что надеясь. Ясно же, что имя той самой дамы ему всё равно не узнать так просто! И… сказал ли Давид правду родителям про «невзаимность»? В этом-то и заключалась вся проблема?! Ах, хоть бы, хоть бы только в этом!.. Тогда это наверняка не Саломея, и все его опасения пустячны и глупы. Или?..
Давид похлопал его по спине, растроганно сжал губы и снова задумчиво посмотрел вдаль.
– Знаю, – произнёс он еле слышно. – Конечно же, я знаю это, чемо дзвирпасо44.
– И тебе нечего мне рассказать? – Пронзительный взгляд глаза в глаза.
– А что, я что-то должен? – так непринуждённо рассмеялся брат, что любой на месте его младшего поверил бы. – Это ты говоришь загадками, не я!..
– Нет, я был глуп. – Шалико пристыженно осёкся, заметив, как искренне – невероятно искренне! – улыбался кумир его детства. Так душевно не улыбаются, когда врут. – Неважно!.. Я верю тебе.
– Веришь? – нахмурил брови собеседник.
– Да!.. – Он забегал глазами по комнате, но быстро нашёлся. – Верю, что ты не раскричался бы на отца и мать просто так.
Давид тяжело вздохнул, убрал руку с плеч дзмы и сел прямо, всё ещё не смотря ему в глаза.
– Знаешь, порой я действительно готов с тобой согласиться, что обычаи Кавказа устарели.
– Правда? – с опаской переспросил Шалико, напрягшись.
– Да, – пожал плечами измайловец. – Почему мы постоянно живём в каких-то ограничениях? Почему оглядываемся вокруг, боимся огорчить родственников, дядек, дедов?.. Разве мы тем самым не портим жизнь самим себе?
43
Адамиани (груз.) – дорогой человек
44
Чемо дзвирпасо (груз.) – мой дорогой