Картвелеби. Книга первая

По правде сказать, в Ахалкалаки его привело не только искреннее желание помочь малокровной Тине, хотя к ней он относился с большой теплотой. Хорошая девочка – безвредная, безголосая. Не то что его жена, так любившая закатывать истерики время от времени…

Ещё с утра Пето знал, что под каким-нибудь предлогом обязательно покинет Сакартвело и приедет сюда в назначенный срок, так что он и за это благодарил небеса – ему даже придумывать ничего не пришлось!

– Ты задержался, – отозвался Андрей с лёгким укором, и Пето с трудом подавил улыбку. Как рад он был слышать этот голос!

– Жёнушка, небось, не отпускала, – оскалился пышнотелый Резо и нахально покрутил в руках карманные часы. – Сладко-сладко приговаривала, да?

Пето весело рассмеялся, когда встретился с друзьями. Он знал, что Резо говорил всё это не со зла, – ещё в те годы, когда они учились в одной семинарии, которую позже окончил и его шурин Вано, этот краснощёкий толстяк отличался острым языком и довольно специфичным чувством юмора. Другое дело – Андрей Иванович, приехавший в их жаркую горную местность откуда-то из центральных губерний вместе со своим младшим братом Славиком, ходившим хвостиком за всей компанией и как губка впитывавшим в себя все их убеждения. Из-за своей чрезмерной стеснительности и юношеской зажатости этот худощавый белобрысый человек и его впечатлительный юный родственник до сих пор не до конца понимали непредсказуемый кавказский менталитет. Андрей был сыном гувернантки и освобождённого ещё в пятидесятые годы по вольной грамоте крепостного. Мечты о светлом будущем, об отмене самодержавия и возможности одинаковых условий труда и заработка для всех и каждого свели его в конечном счёте с бывшими семинаристами. Конечно, он никогда не считал себя ровней им, а в особенности Вано, который откликался на «ваше сиятельство» и носил княжеский титул, в то время как к Резо, да и к самому Пето люди обращались «ваше благородие». И всё же эту четвёрку который год связывало общее дело, которое стирало всякие классовые и социальные различия между ними.

– Нужно отправить к Матвею Иосифовичу кого-нибудь, – с тяжёлым вздохом промолвил Пето, когда друзья перестали сжимать его в своих цепких объятьях. – Моей свояченице опять плохо.

– Будет сделано. Не переживай насчёт этого, – с готовностью заверил его Резо и от души потрепал друга по плечу. – Ты мне лучше скажи… ты всё ещё хочешь участвовать в нашей вылазке?

– Это может быть опасно, – напомнил всем Андрей. – Это, конечно, не «Тифлисский вестник», но если нас поймают, то не избежать нам ареста. Царские ищейки не дремлют после того, как императора так жестоко убили два года назад…

Пето спрятал язвительную улыбку в чёрных усах и еле заметно закатил глаза. Если он женился на княжеской дочери и с тех пор почти всё время проводил в изнеженной дворянской среде, то это ещё не значило, что он совсем не имел своей жизни, никак не связанной с этой самой средой и даже шедшей с ней вразрез. У него имелись… свои причины поступить так, как он поступил, женившись на Саломее, но его мировоззрение и убеждения с тех пор никак не поменялись.

Разве так сложно это понять?

– Послушайте, – с тяжёлым вздохом начал он немного погодя. – Я готов хоть десять типографий взломать, лишь бы простой народ Ахалкалаки наконец услышал нас. И я за ценой не постою, даже если придётся заплатить за это головой.

Резо просиял, как только услышал эту пламенную речь, а Андрей растроганно протёр глаза. Неужто прослезился?

– Вот это я понимаю: по-нашему! – Своей огромной медвежьей рукой толстяк сгрёб друзей в охапку и со счастливой улыбкой потрепал их по голове. – Не хватает только Вано… Он скоро приедет?

– День рождения Тины пятнадцатого числа. Думаю, со дня на день он уже будет здесь.

Резо протёр друг о друга полные руки и шлёпнул себя по правой ноге.

– Вот это будет веселье, когда мы снова увидим нашего старого столичного друга…

– Генацвале!

Пето будто холодной водой окатили, когда он услышал звук этого голоса – такого хрупкого, надломленного и… знакомого. Они переглянулись с Андреем, и Пето прочитал в глазах русского живое страдание, которое испытываешь, только когда теряешь что-то действительно дорогое. Ему даже стало больно физически от плохого предчувствия, и, когда все они обернулись на зов, никто не сомневался: голос принадлежал семнадцатилетнему Славе, младшему брату Андрея.

Всё произошло в один миг. Резо, как самый здравомыслящий из всех, бросился на помощь еле державшемуся на ногах мальчишке и успел подхватить его раньше, чем тот опустился на нагревшийся за жаркий день асфальт. Из обагрённого рта Славы на полную руку Резо закапала кровь. Пето подбежал с другой стороны и – благо на улицах было безлюдно – помог оттащить его в тёмный закоулок. Андрей, издавший стон отчаяния, как только увидел у Славы огнестрельное ранение в живот, вяло поплёлся за ними следом, похоже, так и не смирившись с потрясением.

– Ты что… ты один… ты пошёл туда один, да?

Старший брат смотрел на то, как жизнь постепенно угасала в голубых глазах младшего, и почти не сомневался, что оказался прав в своих догадках. Пето сокрушённо прикрыл веки, когда мальчишка победоносно улыбнулся сквозь слёзы и боль.

– Я сделал это, друзья! – с чувством выполненного долга сообщил им Слава, и Андрей громко всхлипнул. Он больше не сдерживал себя – слёзы потекли по его щекам рекой. – Я напечатал ту статью, успел. Завтра она будет на столе каждого приличного мужа Ахалкалаки. Это безоговорочная победа!

– Ты дурак, Слава! – горько выругался Резо и вытер нос чистым рукавом. Даже его далеко не слабые нервы сдали. – Кто просил тебя лезть в пасть ко льву в одиночку?! Мы ведь всё уже спланировали!

Юноша закрыл глаза и блаженно улыбнулся.

– Хотел выслужиться, – покачал головой Пето. – Хотел, чтобы мы наконец стали воспринимать его всерьёз! Мечтал доказать, что не хуже своих старших товарищей. Тьфу!

Он красноречиво сплюнул в сторону и больше не поднимал глаз на парня. И откуда только берётся проклятый юношеский максимализм, унёсший столько молодых жизней ещё до того, как их владельцы успели бы сделать хоть что-то действительно стоящее? И почему ум и расчётливость приходят только с годами?

Но вся вина лежала только на одном Славике. За глупость нужно платить. Во всей этой ситуации Пето чувствовал искреннюю жалость лишь к Андрею. На убитого горем брата становилось страшно смотреть.

– Ты ещё скажешь мне спасибо, генацвале, – из последних сил прошептал Слава и пронзительно посмотрел на друзей. – Завтра, когда каждый уважаемый человек в Ахалкалаки…

Он так и не договорил, потеряв сознание. Резо нервно померил парнишке пульс и еле заметно выдохнул, когда почувствовал слабое, но уверенное сердцебиение.

– Это болевой шок, – успокоил он горячо перекрестившихся друзей. – Сердце ещё бьётся, но счёт идёт на минуты. Надо спешить.

– Нужно… отвести его к Матвею Иосифовичу, – бесцветным, еле живым голосом предложил Андрей и размазал по лицу слёзы. – Может быть, он всё ещё сможет помочь.

Пето и Резо обменялись озадаченными взглядами, но в конечном итоге согласились с этим разумным предложением. Подхватив Славу на руки, Резо уверенным шагом двинулся в сторону дома, где жил старый еврейский доктор, поддерживавший их тесный «кружок по интересам», а Пето и Андрей молча зашагали следом.

2

Пять дней спустя старый князь Георгий размеренно попивал свой излюбленный кофе, что уже стало для него своеобразным утренним церемониалом, и с интересом просматривал страницы «Ахалкалакского листа» – уездной литературно-политической газеты, – пока ждал прихода Пето. Георгий ещё не успел выразить зятю благодарность за то, что тот так быстро привёз из Ахалкалаки врача для его милой Тины. Видел бог: если бы он только знал, что она снова так тяжело будет переживать «женское недомогание», то ни за что не позволил бы пройдохе Циклаури так увлечь себя игрой в нарды! И всё же старый князь позвал к себе Пето в тот многообещающий июньский день далеко не за тем, чтобы сказать ему спасибо за случай со средней дочерью. Увы, его душу всё ещё терзала проблема, которая не решалась так просто.