Картвелеби. Книга первая

– Старческая моя память! Дай бог здоровья! – Айк Вазгенович шлёпнул себя по лбу, а затем как будто спохватился. – Вай, ес ку 32, как же я мог забыть! Недавно была история с «Ахалкалакским листом».

– С «Ахалкалакским листом»? – настороженно переспросил Шалико.

– Ну да. Около двух недель тому назад типографию «Листа» взломали и опубликовали провокационную марксистскую статью. Насколько я знаю, жандармы подоспели в последний момент и подстрелили виновного, но он всё равно унёс ноги.

У юного детектива спёрло дыхание. Сердце забилось как неистовое, когда он осознал, что оказался преступно близок к разгадке.

– Подстрелили, говорите? – взволнованно облизнул он губы. – А куда именно пришёлся выстрел? Не удалось разглядеть?

– Кажется, в живот, Шалико Константинович. Если мне не изменяет память, то куда-то в брюшную полость…

Шалико ахнул и с облегчением откинулся на спинку сиденья, прикрыв веки. Всё сходилось!.. Теперь всё стало ясно как божий день!

Айк Вазгенович не сразу понял, что стряслось, и, схватив с переднего сиденья очередной номер «Ахалкалакского листа», принялся отчаянно обдувать им князя, будто тому и правда сделалось дурно от духоты.

– Что такое? Вам плохо, ваше сиятельство?

– О, нет! – Шалико с радостью опроверг это предположение. – Я даже счастлив, Айк Вазгенович! С вашей помощью мы раскрыли это дело, даже не доехав до завода.

Пристав нахмурил брови, отложил в сторону газету и принялся слушать.

– Рассказывайте, что вам понятно, юное дарование. Мой брат ждёт не дождётся вестей!

И молодой князь с самозабвением принялся рассказывать злосчастную историю, что случилась на приёме в честь именин Тины. Армянин, конечно же, слышал о ней, но стоило Шалико поведать Айку, какую роль в этом мог сыграть Пето Гочаевич, как тот сразу же просиял.

– Вы точно хотите стать дипломатом, юноша? – сокрушённо покачал головой мужчина. – Не хотите уйти в частный сыск? Нам не хватает таких светлых умов!

Парень скромно отмолчался, когда они прибыли на место назначения. Вартан дёрнул лошадей за уздцы, остановив карету во дворе завода.

– Это всё, конечно, хорошо, – вздохнул Айк Вазгенович, когда они очутились напротив высоких ворот в винное царство Мгелико Зурабовича. – Но нам всё равно нужны факты, чтобы обвинять Пето Гочаевича напрямую. Без этого мы можем только задержать его до лучших времён.

– Тогда нам нужно сделать всё, чтобы найти доказательства, – вяло промолвил Шалико, пребывая в большом шоке от того, как важно их встречали. Мгелико Зурабович оказался занят делами, но зато его сыновья – мощные, круглолицые джигиты, поражавшие шириной грудных клеток, – горячо пожали им руки, прождав не один час у ворот их прибытия. О визите пристава им, конечно же, сообщили, и они сделали всё, чтобы предстать перед гостями в лучшем свете.

– Не представляю, как эти прохвосты проникли на наш завод! – грудным голосом бормотал Зураб, провожая Айка Вазгеновича и его юного друга через винный погреб в разные подразделения их владений. – У нас чудесная охрана!.. Должно быть, среди наших ребят появились нечистоплотные крысы.

Запахло спиртным, когда они миновали помещение с квеври и, еле поспевая за широкими шагами Барама, пустились за ним бегом, чтобы догнать у бродильного отделения. Ох, ну и вымотала их эта беготня!

– Мы бы поймали этих горемычных. Они были у нас на крючке, – заверил пристава Барам и встал по правую руку от него. Зураб шёл по левую сторону от Шалико. Оба брата оцепили Айка Вазгеновича и его сопроводителя, как будто пытались лишить их спокойствия. – Только жена моя в последний момент выбежала из подсобки и всё испортила. «Дура, – говорю, – куда ты бежала?» – «Я, мол, выстрелы услышала». Сердце дрогнуло, когда подумала, что в тебя стреляли…

Барам горячо сплюнул в сторону, а Шалико с Айком многозначно переглянулись, поблагодарив небеса за то, что додумались убрать ноги в сторону. Зураб, заметив эти переглядывания, неприлично гоготнул.

– Я искренне вам сочувствую, – вежливо раскланялся армянин, который, в отличие от сыновей Мгелико Зурабовича, всё ещё помнил о приличиях. – Но, пожалуй, нам следует остановить эту гонку и поговорить хотя бы с одним из рабочих. Так расследование пойдёт гораздо быстрее. Не будете ли вы так любезны и не позовёте ли нам кого-нибудь?

Процессия остановилась возле решёток, которые разделяли давильное и прессовое отделения, и Барам с Зурабом, которым, похоже, не приходила в голову столь здравая мысль, только пожали плечами.

– Как скажете, Айк Вазгенович. Ждите нас здесь и никуда не уходите, хорошо? – оскалился Барам и, кивнув брату, шепнул ему пару слов по-грузински. Зураб коротко кивнул, и оба джигита скрылись за поворотом.

–– Уйдёшь отсюда! – пробурчал Шалико, когда братья покинули их. – Это не завод, а лабиринт какой-то!..

– Терпение, мой юный друг, терпение! – по-отечески подмигнул пристав. – Если вы действительно хотите стать сыщиком…

– Но я не хочу, – шутя, заспорил молодой князь, а Айк улыбнулся. – Вы же знаете.

– Никогда не говорите «никогда», юноша!

Дружелюбный армянин смачно потрепал его по плечу и, спрятав руки в карманы, вразвалочку прошёлся взад-вперёд по давильному отделению. Шалико с улыбкой посмотрел ему вслед, заметив про себя, что со спины Айк становился поразительно похожим на брата. Особенно когда принимался петь себе под нос смутно знакомые кавказские мотивы.

Всё произошло в один миг. Шалико осознал, что катал по полу кончиком туфли какой-то камушек, и всё же «камушек» имел какую-то странную форму. Взгляд невольно соскользнул вниз, и юноша наконец понял, что именно лежало у его ног всё это время.

Перстень. Фамильный перстень князей Джавашвили. Ещё ребёнком он не раз видел его у Георгия Шакроевича, а повзрослев, присутствовал при разговоре, когда Вано, получив его в наследство, поведал всем о желании выгравировать на нём свои инициалы – «VD».

Шалико с трепетавшим, как у кролика, сердцем покрутил перстень в руках, боясь обнаружить на нём известные инициалы. Пресвятая Дева Мария!.. Они действительно были тут!

Он в одночасье вспомнил свой последний разговор с Арсеном Вазгеновичем. Разве становой не предупреждал Нино?

«Будьте осторожны, барышня. Подозреваю, что в этом деле кроме зятя замешан ещё и ваш брат».

Как они подняли Арсена на смех!.. Как не поверили в какую-либо причастность дорогого Вано к столь опасному, компрометирующему делу!..

Но ведь это… теперь меняло всё!.. Если помимо зятя в скандальный марксистский кружок входил ещё и Вано, то тогда он, Шалико, никак не мог позволить, чтобы братья Адамяны раскрыли их, с его подачи или без! Сердечный друг детства, весёлый и непринуждённый Вано и… решётка, расстрел, царская виселица?.. Какое это горе для милой Нино и всей остальной семьи!.. При одной мысли об их слезах кровь холодела в жилах. И как ему спать по ночам, зная, что это он вывел приставов на их след?..

Шалико дрожащими руками спрятал перстень в карман, а Айк Вазгенович развернулся и, присвистывая, направился в его сторону. Прошла секунда, и юный князь не мог сказать наверняка, заметил ли армянский пристав его дёрганые, порывистые движения или парализующий страх в глазах. Он горячо взмолился Богу, чтобы Айк не оказался таким же наблюдательным, как его младший брат, и улыбнулся ему так широко, как только мог.

– Что такое, ваше сиятельство? – настороженно осведомился Айк, как-то странно на него посмотрев. Неужели и правда заметил? – Вы что-то бледны!

– Да. – Юноша откашлялся в кулак, чтобы скрыть глубокое смущение. – Наверное, я надышался парами в комнатах с квеври.

Армянин ничего не ответил, но выждал такую глубокую паузу, что Шалико бессильно зажмурился. К счастью, через минуту в конце коридора показались сыновья Мгелико Зурабовича в сопровождении двух рабочих – одного приземистого и удалого, другого совсем юного и малорослого, – чем дали ему небольшую передышку, пока обменивались друг с другом любезностями.

32

       Ес ку (армян.) – непереводимое междометье