Страница 36 из 104
– Ты женат, – вовремя встрял Вано и с удовольствием откусил смачный кусок от Катиных пирожков. – И этим всё сказано.
– Ага, – не остался в долгу приятель, – зато ты… молод, красив, обходителен… Да ещё и князь! Бедная наша Катя!..
– Может быть, – неприветливо буркнул Пето, когда друзья слишком далеко ушли от темы, – мы перестанем обсуждать любовные предпочтения какой-то девицы и наконец вспомним, зачем мы собрались?
Пристыженные подпольщики стёрли с лиц улыбки и откашлялись в кулак.
– Наш человек достал необходимые одеяния и спрятал их в укромном местечке. – Резо подался вперёд и, оглядываясь по сторонам, заговорщицки поманил к себе друзей. – Так мы гораздо легче затеряемся в толпе. Давайте хоть выпьем за удачу?..
В полнейшей тишине мужчины пригубили вино, без которого не обходилось ни одно застолье, вытерли рты салфетками, переглянулись, встали из-за стола и покинули дом Андрея, поразив впечатлительное воображение Катеньки подобной синхронностью.
– А мне действительно идёт серый цвет, не находите? – Поправляя фуражку, которые они с друзьями впопыхах натянули в подсобке завода, Вано искромётно улыбался всем рабочим, которые проходили мимо, и не смущался откровенным недоумением на их лицах.
– Князь в рабочей форме! – хмыкнул Андрей, которому комбинезон был не по размеру и постоянно сползал. – Интересное зрелище! Не удивительно, что все таращатся!
– Ты зря прихорашиваешься, – хихикнул Резо, у которого сложилась противоположная ситуация: из-за живота он не поднимал плечики комбинезона, и те болтались в свободном полёте, мешая ходить. – На заводах редко встретишь женщин. Да и Катеньки здесь нет!
– На нём не написано, что он князь, – по делу заметил Пето, а Андрей горячо приобнял его за плечи.
– Ладно вам, Пето Гочаевич, – тепло улыбнулся русский, и губы Ломинадзе невольно расплылись в ухмылке. – Выше нос! Мы справимся!
Они пошли медленнее и остановились за спинами друзей. Вано и Резо поднялись по лестнице из округлого, плохо пахнувшего помещения с квеври26, вышли к винному погребу и неожиданно застыли, а вслед за ними и Пето с Андреем. На первом этаже раздавались песни рабочих, которые скребли глиняные стенки сосудов, и, когда песни вдруг замолкали, кто-то тут же бросался на помощь трудящимся. Уж старожилы знали, сколько таких неопытных молодцов «отключались» от винных паров с непривычки!
Вано, Пето и остальные не сдвинулись с места, когда компания из четырёх человек спустилась вниз, чтобы помочь с чисткой квеври, а один из них сильно задел Андрея за плечо:
– Уйдите с дороги! – злобно крикнул рабочий. – Не мешайте! Не видите, что ли?
Они отмахнулись от этих ворчаний, попав под очарование винодельного хозяйства. Впереди по обе стороны стояли бочки с вином, заполнившие всё пространство. В придачу ко всему стены, выполненные в приятных жёлто-оранжевых тонах, ломились от бутылок с вином, а всё новые и новые партии не переставали поступать из комнат с квеври. Пето звучно сглотнул.
– Я и не думал, что дядя так богат, – промолвил он удивлённо, когда Резо, первым очнувшийся от их совместного помешательства, кивнул друзьям на дверь спереди:
– Идём, – решительно проговорил толстяк. – От винодельного подвала толку мало. Нам нужна винодельня с цехами. Там больше всего слушателей.
Товарищи возражать не стали и позволили упитанному лидеру вести себя вперёд. Держась друг друга, они бегом прошли бродильное отделение для красных и белых вин, стараясь около них не останавливаться. Они с трудом оттащили Вано от давильной, куда виноград только-только привозили после сборки и распределяли по специальным машинам.
– В жизни не видывал такой красоты! – Княжеский сын облизнулся, увидев, как виноградный сок брызнул на комбинезон одного из рабочих у приспособления, отделявшего от винограда гребни.
– Вай ме! – фыркнул Пето и за шкирку оттащил шурина от решётки. – Ты сущий ребёнок!..
– Не ворчи, генацвале, – виновато улыбнулся Вано, не заметив, как фамильный перстень с инициалами «VD» зацепился за выглядывавший из решётки гвоздь и соскользнул с пальца. – Ты меня искренне любишь, я знаю!..
Зять закатил глаза и за ручку вывел «сущего ребёнка» к друзьям, ждавшим их у входа в прессовое отделение.
– Это самая многочисленная и плохо охраняемая часть, – со знанием дела доложил Андрей, много изучавший заводы Мгелико Зурабовича. – Нам следует начать отсюда, а затем как пойдёт.
– Ну что ж, – глубоко вздохнул Пето и вытянул вперёд руки в привычном мушкетёрском жесте. – Один за всех и все за одного?
Сравнение с бессмертными героями Александра Дюма всегда придавало им сил. Воодушевлённые подпольщики побежали к прессам, куда виноград поступал раздавленным из предыдущего отделения, и остановились возле одного из них, не страшась возможных последствий.
– Господа! – громогласно крикнул Резо и замахал во все стороны полными руками. – Господа, я прошу минуточку внимания!
Никакой реакции не последовало, и честные пролетарии, стоя каждый у своего пресса, продолжили работать, словно «писк комара» совсем их не касался.
– Генацвале! – разгорячился толстяк, самолюбие которого задело такое безразличие. – Послушайте, пожалуйста, что мы вам скажем! Уверен, что вы захотите нас услышать…
Прошло несколько секунд, прежде чем рабочие оторвались от монотонной работы и лениво посмотрели в их сторону. Придётся постараться, чтобы не потерять интерес толпы. Это оказалось сложнее, чем они думали!
– «Эксплуатируемые должны освободить себя сами, не ожидая милосердия от эксплуататоров», – зашептал за спиной Ломинадзе, после чего вышел вперёд и проговорил эти слова ещё раз. – Господа! Вы знаете, где я вычитал эти строки?
– Ты лучше скажи, что они значат? – с интересом спросил смельчак с задних рядов, и Пето удовлетворённо улыбнулся, заметив, каким он казался молоденьким.
– Это значит… – произнёс он с придыханием, – что вы до конца жизни будете трудиться здесь в нечеловеческих условиях, если только сами не захотите что-то поменять.
– Что-то поменять? – иронично хмыкнул силач с натруженными руками за спиной у первого парня. – Что мы можем поменять? У нас семьи и куча ртов, которые нужно кормить.
– «Ни один человек не борется против свободы, – борется человек, самое большое, против свободы других», – подхватил мысль друга Андрей, не позволив ему опустить руки. – Хозяин этого завода, Мгелико Зурабович Ломинадзе, борется против вашей свободы, а вы рады стараться, потому что у вас, как вам кажется, нет иного выбора…
– Это цитаты, – наконец выступил Вано, – из первого тома «Капитала» Карла Маркса. Вам наверняка незнакомо это имя, но зато этот человек лучше, чем вы сами, посмотрел в ваши души и разглядел вашу беду…
– И что этот «Карл Маркс» предлагает делать с нашей «бедой»? У него есть какое-то решение? – всё дразнился кто-то, но на этот раз они не увидели, как именно этот человек выглядел. Толпа смешалась перед ними в одно целое, но зато они замечали в глазах людей всё меньше отчуждённости. Это придало им уверенности.
– Он много о чём говорил, – с улыбкой ответил Резо. – Но мы не лекторы в университете, и вы сами можете почитать его труды. Что вам мешает?
– Может быть, то, что многие из нас не умеют читать?
Послышался гул здорового мужского хохота, который сбил настрой подпольщиков. Пето, не привыкший так просто сдаваться, запротестовал мягко, но настойчиво:
– Вы можете смеяться, сколько вам заблагорассудится, – произнёс он, равнодушно пожав плечами, и повернулся кругом, собираясь уходить. – А мы и не противимся. Хотя вы и сами знаете, что до сегодняшнего дня только автор «Капитала» заговорил о ваших проблемах. Он – первый, кто о вас задумался, кто захотел вам помочь, кто рассматривал вас как живых людей, а не пушечное мясо для обогащения собственного кошелька! Но если вы не чувствуете к нему никакой благодарности, то мы ни в коем случае не станем вас к этому принуждать. Идёмте, генацвале!..
26
Квеври – огромные глиняные кувшины, где созревает вино