Страница 2 из 104
Он расплылся в лукавой улыбке, когда один из офицеров – тот самый, что выглядел наиболее трезвым из всех, – поспешно развернулся и остановил на нём свой удивлённый взор. Какое же удовольствие ему доставляло видеть, как недоумение в глазах Давида сменялось неподдельной радостью, а уголки его рта дрогнули в братской улыбке. Встретить в огромной столице товарища по детским играм, с семьёй которого всех Джавашвили связывали самые крепкие дружеские связи и бесчисленные общие воспоминания? Как ещё это назвать, если не счастливой случайностью?
– Генацвале2, что же ты стоишь? – В своей искренней манере он раскрыл для Давида дружественные объятья, и тот с радостью на них ответил. Остальные измайловцы неловко переминались с ноги на ногу. – Не хочешь обнять старину Вано?
– Никогда бы не подумал, что встречу тебя здесь, милостивый государь! – смачно похлопав его по спине, шепнул Давид и тепло улыбнулся. – Мы ведь так давно не виделись! Ты всё ещё мечтаешь стать вторым Александром Сергеевичем?
Вано видел, что приятель вполне искренне улыбался и на самом деле радовался их встрече, несмотря на колкую шутку про Пушкина. Однако задумчивая складка явно успела лечь между бровями старшего Циклаури за то время, что они оба находились вдали от родного Кавказа и своих близких. Впрочем, Давид обладал всё той же статной и даже роскошной внешностью, которую помнил старый друг семьи и даже немножко ей завидовал. Офицерский мундир ему очень подошёл теперь, когда он так сильно раздался в плечах, а на красивом, будто выточенном античными мастерами лице появилось томное выражение любовного страдания. Карие глаза так и искрились скрытым томлением и безысходностью. Юный Джавашвили иронично хмыкнул. Красавец-гвардеец – судя по мундиру, поручик, на которого должны вешаться все петербургские красавицы, – и неразделённая любовь? Интересно, кем же являлась неприступная особа, лишившая такого видного мужчину душевного спокойствия?
– До Александра Сергеевича мне ещё далеко, – скромно отшутился Вано и безвинно сощурился. – Но будь уверен: я своего добьюсь.
Он и сам подивился тому, как быстро забылись все прошлые сомнения. Вано снова смеялся и шутил, искренне благодаря Бога за то, что тот одарил его столь отходчивым характером.
В какой-то момент Давид, видимо, понял, что встреча затянулась, и сделал своим товарищам жест, чтобы те шли вперёд, а сам обещался их догнать, как только закончит. Развязно присвистнув, в стельку пьяные измайловцы пошутили что-то про сумасшедшие грузинские обычаи, которых им никогда не понять, после чего неторопливо развернулись и зашагали прочь по мостовой.
Друзья проводили их снисходительным взглядом, а Давид пристыжённо покачал головой – мол, не сердись, они не всегда такие. Вано понимающе улыбнулся, и молодые люди лениво поплелись дальше, держа в мыслях одну ресторацию неподалёку.
Однако почему-то так живо начавшийся разговор больше не лился легко и просто. Прошла первая радость от долгожданной встречи, и оба вспомнили о различиях, которые давали о себе знать, когда они бегали в коротеньких штанишках. Давид поступил в известный Измайловский полк, как только окончил Московский кадетский корпус, а Вано, который был на семь лет младше, по правде сказать, больше времени проводил с младшим Циклаури, и то до тех пор, пока не уехал из родных мест. Хотя даже в те годы Шалико оказался давно и основательно занят их строптивой Нино. Сестра, как ни странно, нашла именно в этом сосредоточенном и рассудительном юноше извечного товарища по детским играм. Любящий брат невольно улыбнулся при этих воспоминаниях. Каким же от них веяло теплом!
– Ты собираешься ехать домой к именинам Тины? – заговорил Давид, когда они зашли в ресторацию и заказали себе по рюмке коньяка для хорошего настроения. В ночное время она казалась пустыннее некуда, хотя обычно непрерывный кутёж в такой час здесь только начинался. Одинокий официант в чёрном фраке пересчитывал деньги на кассе и не обращал на них внимания.
Вано осушил свою рюмку одним глотком и заказал ещё одну, хитро поглядывая на собеседника. Надо как-то схитрить и заплатить по счетам раньше, чем это удастся другу, иначе он никогда себе этого не простит! Гордый измайловец, видимо, думал про себя то же самое. Что бы сказали их отцы, если бы узнали, что каждый расплатился за себя?! Какой позор и бесчинство!
– Конечно! Я так давно не был дома! Думаю, и ты тоже…
– Да. – Старший Циклаури провёл пальцем по краю стакана и тяжело вздохнул. От него так и веяло ореолом романтизма и таинственности. Ни дать ни взять герой любовного романа! – Мы как раз хотели пойти куда-нибудь и отпраздновать отпуск, когда тебя встретили. Завтра же начну приготовления к отъезду…
– Значит, встретимся на приёме у нас в Сакартвело. Отец планирует дать большой бал. – Любящий брат поднял рюмку вверх. – Ну а пока давай чокнемся. За твоё здоровье, дзма Давид!
Давид не переставал улыбаться, посмеиваясь про себя беспечности юного поэта, а коньяк он только пригубил, когда Вано уже изрядно опьянел.
–– Когда поедешь домой, – начал он издалека, чтобы не перестараться, – то будь начеку. Не знаю, слышал ты или нет, но наши отцы от нечего делать заключили пари, кто быстрее женит своего сына.
Бедняга Вано чуть не подавился спиртным и отставил рюмку, когда услышал эту шокирующую новость.
– Я? И жениться? – Ироничный смешок. Он снова взял в руки стакан. – Не бывать этому! Не знаю, как ты, а я не рождён для семейной жизни…
Воздух между ними стал таким спёртым, что молодые люди от души рассмеялись, облегчив тем самым души. Как это было в стиле их стариков – решать судьбы детей за их спинами, да ещё и в таком излюбленном на Кавказе вопросе, как брак!
– Так что твой отец может быть спокоен, – пьяно причмокнул юный Джавашвили, – он точно выиграет это пари.
– Это ещё почему?
– Да ты только свистни! Любая за тебя пойдёт…
Измученный взгляд из-под густых чёрных бровей.
– Мне не нужна любая, Вано. Мне нужна та, с которой мне никогда не быть…
Силы в итоге отказали и долго сдерживавшему себя лейб-гвардейцу. Давид отпил, не закусывая, будто кому-то что-то пытался доказать, а юный философ, сидевший напротив, ещё больше развеселился, наблюдая за ним со стороны.
– Запретная любовь, замужние дамы, адюльтеры… – Парень очень по-грузински зацокал языком и покачал головой. – Как вы, офицеры, все друг на друга похожи… – Затем подался вперёд, поманил несчастного влюблённого к себе и понизил голос. – Ну-ка, расскажи, кто эта прекрасная дама, и я напишу про вас роман. Может, знаменитым наконец стану!
Старший Циклаури изобразил на своём лице что-то наподобие улыбки, после чего внезапно поднялся и подал Вано свою мужественную руку.
– Не серчай, дзма3. Мне пора идти, ты сам знаешь. Однополчане ждут. Был рад с тобой повидаться.
Пребывая в шоке от такой поспешности, Вано только и успевал сокрушаться, что время так быстро пролетело, да приговаривать, что будет с нетерпением ждать Давида в Сакартвело на дне рождения Тины.
– Непременно буду…
– И Шалико передавай мои сердечные приветы! Безумно соскучился по нашему дипломатику…
При упоминании брата Давид заметно просиял и остановился на полпути.
– Ты сам его скоро увидишь. Он не меняется. Всё ещё умнее нас всех.
Пожалуй, в этом Вано вовсе не сомневался. Ещё совсем юным Шалико избрал себе в кумиры лицейского друга Пушкина – светлейшего князя Александра Михайловича Горчакова – и до сих пор лелеял надежду пойти по его стопам, стать дипломатом и служить в министерстве иностранных дел. Все, кто знал этого целеустремлённого юношу, не сомневались – это была не такая уж и неосуществимая мечта.
– И… да! – Старший Циклаури хитро подмигнул другу детства, захлопывая за собой дверь ресторации. – За всё заплачено. Можешь не стараться.
– Вот же! – жалобно заскулил Вано, будто кот, которому отдавили хвост. – И когда только успел!
2
Генацвале (груз.) – друг
3
Дзма (груз.) – брат