Страница 33 из 68
Похлопав ресницами, я спустила рюкзак на пол и спросила, подняв взгляд на ягу:
— Это что?
— Не «что», а «кто», — ответила она и, взяв с полки длинный высокий стакан, подошла к столу и поставила его перед вороном. — Бирнан, собственной персоной. Мой друг и верный помощник. Ворон из Ковена ведьм, к которому я, кстати, не отношусь. Ну, какие новости, Бирнан?
Птица-переросток самостоятельно лапами налил из горшка суп в стакан и как-то деликатно опустив в него клюв, отпил. Затем поставил обратно и проговорил каркающим голосом, удваивая звуки на букве «р»:
— Навье взбаламутилось. Вор-рянка истер-рит. В мер-ртвой метели мер-ртвячья летает много, половину леса заполонили. Еле улетел. Не думал, что они за ведьминским вор-роном станут гоняться. Ан-нет.
Услышав о навье, я невольно икнула, кажется у меня выработался условный рефлекс на нервяк, а Варвара и этот Бирнана разом посмотрели на меня.
Ворон спросил её:
— Она?
— Она, — кивая, согласилась яга и добавила уже мне: — Ты давай-как спать шуруй. Вам с Окамиром завтра к следующему воспитаннику переть.
После слов о навье мне это показалось легким безумием, я отшатнулась и поинтересовалась:
— А как же навье? Я же не дура, поняла, что оно из-за меня всполошилось.
Яга кивнула.
— Из-за тебя, — ответила она. — Но алмазы рождаются под давлением. А ты, безусловно, алмаз.
Спать меня отправили на второй этаж. Там оказалось несколько горниц, довольно широких и просторных. В одной из них, по словам яги, живет Василиса. Есть ещё несколько свободных для гостей. А сама Варвара предпочитает спать на первом этаже. Там и библиотека, и кухня рядом, и гостиная.
Лечь я конечно, легла, но уснуть не могла очень долго и прислушивалась к каждому шороху, ожидая, когда снизу услышу, как Окамир и Василиса вышли из комнаты под лестницей. Но к моему разочарованию и глубокой досаде в двери, которую я предусмотрительно оставила приоткрытой, слышны только приглушенные голоса яги и ворона.
Я крутилась на кровати, а вместе со мной и крутились мысли о кощеевце и Ваське. Зараза, окрутила его и даже пальцем для этого не пошевелила. Только сидела и хлопала ресницами. А этот вроде казался приличным. Весь такой из себя добрый молодец, хоть и кащеевец. А на деле оказался такое же как все — готов бежать за любой юбкой, которая его поманит. И как он не разглядел во мне тонкую душевную организацию? Нет же, повелся на тонкую талию и большие глаза Василисы. Не права яга, нет вокруг меня никого, кто обратил бы внимания.
Скрутившись калачиком, я, чувствуя, как слезы на щеках постепенно становятся холодными, уткнулась носом в одеяло и все таки уснула.
Разбудило меня воронье карканье. Сквозь сон я подумала что за окном собралась стая ворон и горлопанит от мороза, но потом в голове восстановились события вчерашнего дня и я медленно открыла глаза.
Взору моему представился облик ворона-переростка, по-человечьи сидящего на стуле и орущего на разные лады. Увидев, что я проснулась, она перестал голосить и, прокашлявшись, сказал:
— Пр-роснулась-таки.
Я нехотя села. В голове звенит, сердце ухает, так бывает когда проснешься не в ту фазу. Вроде и поспала много, а не выспалась, ощущение, что всю ночь таскала мешки с картошкой.
— Попробуй тут не проснуться, — пробормотала я и слезла с кровати.
— Вот и замечательно, — почему-то радостно произнесла птица. — Тебя уже все заждались.
Несмотря на скверное настроение, я удивилась.
— Да? И с чего вдруг?
— Пойдем-пойдем, — поторопил меня ворон и, спрыгнув со стула, поцокал когтями к двери.
Я за ним шла понурая и сонная. Благо, что не пришлось одеваться, потому что вчера я так и завалилась спать в одежде. Может сейчас я и помятая, зато… А не важно.
Внизу меня действительно ждали. Яга Варвара суетилась по дому, собирала в мой рюкзак какую-то снедь, Василиса за ней бегала хвостом, что-то подавала и получала нагоняй.
— Да что ж ты такая нерасторопная, — ворчала Варвара. — Ты не помогаешь, а под ногами путаешься. Как я тебя поведу к Лешему, если ты недотепа? Какое служение ты будешь делать, если свою же юбку с пути убрать не можешь?
— Я же буду чаровницей… — с таинственной улыбкой прошептала Василиса.
Яга всплеснула руками и чуть не снесла с припечка горшок.
— И что? — изумилась она. — Думаешь, легко быть чаровницей и только вот этим самым пробивать себе путь? Это сперва кажется, что легко. А потом что?
— Буду очаровывать, — мечтательно произнесла Василиса и уставилась в потолок, будто там уже видит, как очаровала всех на свете.
Но тут же получила от яги тычок в бок и ойкнула, а яга сказала:
— Ага. Это сперва. А потом как будешь отличать, любят тебя по-настоящему или это только твои чары?
— А это разве важно? — удивилась Василиса.
— А вот доживешь до того, когда лобзанья станут не так интересны, тогда и задашь этот вопрос, — с хищной ухмылкой усмехнулась яга и сунула в мой рюкзак громадный копченый окорок, который непонятно как туда поместился. — Только уже поздно будет. Так что слушай ягу, и делай, как говорит, если не хочешь от тоски после смерти навьей стать.
Румянец с лица Василисы моментально сошел, лицо сделалось бледным, как у снеговика, а обрамленные слишком уж пушистыми ресницами глаза выпучились. Она вцепилась в какую-то веревочку и стала усердно нанизывать на неё продырявленные дольки яблок. Будто это поможет ей не стать распутной и бесстыдной. А я даже испытала странное злорадное чувство — не всё коту масленица.
Окамир сидел в углу, закинув ногу на ногу, и с задумчивым взглядом смотрел в окно на падающий снег. Он размеренно жевал пирожок, судя по запаху, с капустой. Когда под моим непревзойденным весом скрипнули ступеньки, он оглянулся, его губы растянулись в улыбке.
— Софья, а мы тебя уж заждались.
Я подошла к столу, где в одиночестве дымится тарелка с овсяной кашей, стакан горячего, пряного сбитня и маленький пирожок.
— Не похоже, чтобы ты скучал, — пробормотала я и многозначительно покосилась на Василису, которая стала резко молчаливой и притихшей.
Окамир хмыкнул.
— Да я вообще не умею скучать, — ответил он, то ли не поняв мой намек, то ли проигнорировав его. — Ешь и пойдем.
— Куда? — хмуро спросила я, садясь за стол.
— А ты любишь ящериц? — вопросом на вопрос ответил Окамир.