Удар Ворона

– Обещаю совсем их не рвать, – сказал он.

У нее сузились глаза, и она наклонилась вперед.

– У тебя глаза смеются, а это серьезное дело.

– Да, принцесса, понимаю, – извинился он. – Я просто не привык получать приказы.

– Ну хорошо, – снизошла она. – Это я могу понять. Мальчишки тоже не любят, когда я говорю им, что делать, но обычно не смеются.

– Наверно, потому, что им не нужны твои указания так, как мне.

Она посмотрела на него, наклонив голову, и улыбнулась.

– Тебе нравится. Ну хорошо. Собирай корни. Не забудь взять палку, чтобы разрыхлять землю: нам ведь нужен корень.

Используя первое растение в качества образца, Форан отыскал еще два-три, которые, возможно, были щекочущим корнем. Но он брал все растение, чтобы Ринни могла проверить. Поиски привели его к груде камней выше него ростом, а за ней оказалась целая заросль щекочущих корней. Форан как раз разрыхлял землю вокруг первого растения, когда удивленный возглас Ринни заставил его присесть. Он подождал, ожидая других звуков, не желая выскакивать зря и выглядеть идиотом.

– Эй, девчонка, а где твой спятивший брат?

Голос низкий, мужской, и, услышав его, Форан опустил урожай на землю и высвободил меч.

Голос незнакомца, негромкий, напоминал кошку, крадущуюся за птицей.

– Или я видел следы Лера? Следы великого охотника, героя, убившего огра. Неужели он бросил тебя и ушел охотиться? И оставил мне такое нежное мясо?

Похоть, прозвучавшая в мужском голосе, заставила Форана крепче сжать рукоять меча. Теперь Форан знал, что не пощадит этого нахала. Убьет, если будет достаточно оснований. Ринни еще ребенок: только больной человек может так разговаривать с ребенком.

– Это был тролль, и убила его моя мама.

Ринни говорила спокойно, только легкая дрожь в голосе выдавала ее страх. Но ведь она знает, что Форан их слышит и что со сталью он не так неопытен, как с растениями.

– Что ты здесь делаешь, Олбек? – строго спросила Ринни. – Разве не должен ты рыться в навозе, как другие свиньи?

Что-то произошло. Произошло между словами Ринни и ответом Олбека. Может, он ее ударил, а она увернулась.

Форан неслышно обошел груду камней и растущее рядом с ней хвойное дерево. Он не хотел предупреждать Олбека, что Ринни не одна, и дать ему возможность захватить ее в заложники, прежде чем встанет между ними.

– Теперь мой отец выгонит вас с фермы, – сказал Олбек. – Я ему рассказал, что здесь Тоарсен. Думаешь, я не узнал брата септа? Я сын управляющего, сука. Я знаю, что Тоарсен и его брат терпеть друг друга не могут. Мой отец скажет Авару, что Тоарсен бродит здесь, замышляя предательство. Авар ему поверит. Может, прикажет обезглавить твоего отца.

– Как ты глуп, Олбек, – с отвращением сказала Ринни. – Не понимаю, как ты по утрам надеваешь одежду на правильную сторону. Или это за тебя делают мальчишки, которые бегают за тобой?

– Возможно, – согласился Олбек угрюмо, и послышался звук разрываемой ткани. – А ты… – и он произнес слова, смысла которых, как надеялся Форан, Ринни еще не понимает.

Этот звук и испуганный крик Ринни – этого слишком много. Не заботясь о выгодной позиции, Форан выскочил из-за груды и плечом оттолкнул незнакомца от девочки, прижавшейся к земле. У него не было времени на оценку ее состояния, когда он встал между нею и незнакомцем.

Олбек ростом почти с Кисела, и Форан почувствовал холодную решимость, как в битве с Путем. Он улыбнулся.

Восстановив равновесие, Олбек вытащил висевший у него на поясе меч.

– Не порань его, – отчаянно прошептала Ринни. – Если он умрет, нашей семье придется тяжело. Он сын управляющего септа.

– Это верно, – насмешливо сказал Олбек. – А ты кто? Двенадцатый сын четырнадцатого по старшинству наследника? Один из тех, кто ходит с Тоарсеном? Когда отец вызовет септа письмом, тот придет и раздавит тебя и всех твоих друзей.

Форан не доставал меч. Он предпочитал избегать кровопролития, если можно. Для него лучше, если благородные гости Таера останутся причудой, а не серьезной новостью. Если он убьет этого подонка, известие о Таере может дойти до самой Таэлы. Если Форану удастся избавиться от Памяти, он не хотел, чтобы вся империя знала, где он был.

– Ринни права: ты очень глуп, – вслух произнес он. – Ты понимаешь, что если бы ты был прав относительно нас, ты только что дал мне полное основание убить тебя? По-видимому, это единственное, что может заставить тебя молчать.

– Он не верит, что ты его убьешь, – тихо сказала Ринни. – Он хорошо владеет мечом, этим и держит других парней в повиновении.

– Но так как теперь он в меньшинстве, – сказал Лер, выходя из-за той же груды камней, за которой сидел Форан, – то он, скорее всего, убежит.

У Лера в руке был меч Таера, и он тяжело дышал.

– Возвращайся в Легей, Олбек. Я слышал, тебе больше нельзя быть в Редерне. Да и здесь тебя не ждут. Если бы у твоего отца были проблемы с нами, вероятно, он пришел бы сам. Беги к отцу, трус.

Олбек молча смотрел на Лера, и Форан понял его намерение, прежде чем он напал – но не на Лера, а прямо на него. Вероятно, подумал, что сможет испугать Форана и добраться до Ринни.

Форан ударом в подбородок вырубил его.

– Дурак наткнулся на меня, – сказал он, растирая костяшки. – Как ты, Ринни?

Он помнил звук разрываемой ткани и не смотрел на девочку.

– Все в порядке, – ответила она. – Я бы хотела быть Защитником, как Джес. Молния действует только после долгой подготовки.

– Это плохо, – согласился Форан. – Если кто и заслуживает удара молнии, так этот парень.

– Ринни, возьми мою рубашку. – Лер снял рубашку через голову и бросил сестре. – Отличный удар, Форан. Ты его убил?

Удар такой силы вполне может сломать шею. Форан наклонился и с усилием перевернул рослого мужчину.

– Не повезло, – сказал он. – Через минуту-две придет в себя. Я могу убить его – мы спрячем тело.

– Мне не хочется этого признавать, но Ринни права. Мертвый или исчезнувший поблизости от фермы Олбек еще большая проблема, чем Олбек живой. Жаль насчет молнии, Ринни. Это было бы достойным ответом. Думаю, мы его просто оставим здесь.

– А почему ему нельзя быть в Редерне?

Ринни, закутавшись в рубашку брата, прислонилась к руке Форана и смотрела на нападавшего. Говорила она спокойно, но дрожала, как птичка. Форан снова подумал о том, что ему хочется убить Олбека.

– Помнишь Лукита, сына седельника?

– Он один из мальчишек, которые бегают за Олбеком.

– Больше не бегает. Олбек его убил. Сторн говорит, что это убийство, но Олбек утверждает, что он защищался. Ему это сошло, но отец согласился держать его подальше от Редерна. Собирай траву – вероятно, поэтому ты убежала из дома? Оставим его здесь.

Ринни кивнула, нагнулась и принялась собирать разбросанные растения. Форан заметил, как она вытирает слезы со щек, когда думает, что никто на нее не смотрит. Он видел, что и Лер это заметил.

– Похоже, я сломал ему челюсть, – в виде утешения сказал Форан Леру. – Теперь долгое время, пытаясь поесть, он будет вспоминать об этом.

Лер вдохнул воздух, на его щеках образовались две красные линии: он сильно стиснул зубы.

– Надо было сломать ему еще несколько костей. Форан прошел за груду камней и взял три собранных растения. Встав на колено, он поднес их Ринни, держа обвисшую зелень обеими руками.

Как он и задумывал, девочка рассмеялась.

– Вот это вовсе не щекочущий корень. – Она перебрала растения и выбрала несколько самых маленьких. – Остальные можешь выбросить.

Растения она сложила в сумку и пошла вниз по холму. Форан и Лер пошли за ней.

– Я шел по вашему следу, пока не понял, куда направилась Ринни, – сказал Лер. – Мама поручила ей заботиться о травах, а я знал, что у нас кончился щекочущий корень. А это лучшее место, где его искать. И я уже решил возвращаться домой, когда наткнулся на след Олбека. Спасибо за то, что проводил ее.

Форан удивленно-насмешливо посмотрел на него.