Страница 5 из 10
Столько лет прошло со дня его гибели, а воспоминания о смерти друга не дают покоя Тимофееву и сегодня. И когда дембельнулся, Владимир, немного побыв дома, первым делом поехал к Лехиным родителям. Погостил у них, побывал на могилке друга. И фотография Лехи до сих пор лежит на рабочем столе Тимофеева под стеклом...
Однако горькое это воспоминание снова до поры до времени отложилось в запасниках памяти, потому что в учительскую не вошел, а как-то вкатился другой приятель Сережи — Дамир Зауров. Был он среднего росточка, с покатыми плечами, рыхловатый и все время почему-то вытирал лоб носовым платком. Отвечая на первые же вопросы Тимофеева, весь сник, даже всхлипнул. Видно, жалко ему было убитого друга.
— Ну, ладно, ладно, — успокоил Дамира Тимофеев. — Так куда вы пошли шестнадцатого после школы?
— Как куда? По домам...
Брови Тимофеева удивленно поползли вверх.
— Точно по домам? Ну-ка, вспомни...
Дамир спохватился.
— Да нет же, это я напутал... — поправился он. — Серый, точно помню, пошел домой, а мы с Князевым — на стадион...
Забывчивость Заурова насторожила следователя.
«Что ж — решил он, — раз такое сомнение, еду прямо на «Старт». Познакомлюсь с этим тренером — Натаном Владимировичем, уж он точно скажет, были эти двое на тренировке или не были...»
Спортивный зал был огромный и светлый, В большие чистые стекла водопадом проливались солнечные лучи. Быть может, от этого зал казался гулким. Посредине лежали поролоновые матрацы, чтобы падать разучивающим приемы ребятам было мягче.
Шла тренировка. Мальчики в легких белых костюмах делали разминку. Между ними то там, то здесь появлялся невысокого роста, средних лет тучный мужчина в ковбойке и в адидасовском трико.
«Если раньше выступал на соревнованиях, то явно был тяжем», — определил на глаз Владимир.
Это и был тренер Натан Владимирович. Он очень удивился появлению Тимофеева. Дал ребятам задание, а сам пригласил следователя в комнату, находившуюся у входа в зал. Вежливо предложил сесть в старенькое кресло, пододвинул пачку «Мальборо».
— Спасибо, не курю, — поблагодарил Тимофеев, а про себя отметил: «Недешевые, однако, сигаретки курите, Натан Владимирович».
— Так что вас привело в наши спортивные пенаты? — поинтересовался тренер.
В голосе его Тимофеев не уловил нотки беспокойства.
— Да вот хотел спросить у вас о Князеве и Заурове. Что за ребята, какие у них характеры?
— А-а, — Натан Владимирович взял сигарету, чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся. Запах ароматного табака поплыл по комнате. — Вот, — сказал он, словно оправдываясь, — когда ушел из большого спорта, пристрастился к этой пагубной привычке. А раньше не курил, как вы. И правильно делаете, — встал и подошел к открытой форточке. — Ну, что вам сказать об этих ребятах? Пацаны как пацаны. Князев — тот упорнее и ловчее, все схватывает на лету и не теряет понапрасну время на тренировках. Налицо ощутимые результаты. Разрядник. Скоро пущу на городские соревнования... Словом, подающий надежды спортсмен. К тому же исполнителен, всегда держит слово. Наверно, и дома такой...
Натан Владимирович помолчал, пустил струйку дыма в форточку, не спеша перешел к рассказу о другом ученике:
— Зауров — прямая противоположность Князеву. Рыхловат, немного ленив, слабохарактерен... Но это при желании можно «выправить», что мы и делаем.
— Получается? — улыбнулся Тимофеев.
— Если бы не получалось, не имело бы смысла здесь собираться, — заключил тренер.
— А где они находились шестнадцатого апреля? — спросил Тимофеев.
— Сейчас глянем, — с достоинством произнес Натан Владимирович, раскрыл на столе потертую тетрадь, провел прокуренным ногтем по списку каких-то фамилий и сказал: — Где ж им быть? На тренировке! Вот, у меня все отмечено, как в бухгалтерии...
— А вы точно помните?
— За кого вы меня принимаете? — рассердился было тренер. — Я еще Князева посылал за минералкой...
Полуминутная пауза воцарилась в крохотной комнате.
— Вы, очевидно, пришли по поводу той страшной трагедии, что случилась в их школе? Так? — спросил Натан Владимирович.
— Так точно, — по-армейски, даже не заметив этого, ответил Тимофеев.
— Подозрение исключено, — заверил тренер. — За этих ребят я ручаюсь головой!..
Усталым и расстроенным вернулся Владимир домой. Ниточка поиска ускользала все дальше и дальше. Становилась невидимкой и, кажется, грозила вот-вот оборваться. Наскоро умылся, поужинал и плюхнулся на кушетку. Хотелось думать не о работе, а о чем-то ином, хорошем. Например, о Светлане. Эх, надо бы ей позвонить, извиниться за тот телефонный разговор, пригласить куда-нибудь. Но в голову полезли совсем другие мысли. Какие-то отрывочные воспоминания от встреч, от прочитанного...
Откуда это?
«Какая разница между демоном и человеком? Мефистофель у Гёте говорит: «Я часть той части целого, которая хочет зла, а творит добро». Увы! Человек мог бы сказать о себе совершенно обратное»...
Ну, да, это — Достоевский. Какая глубокая мысль! И нисколько не потускнела за дымкой времени. Как будто сказано сейчас, о нас... До чего же человек всегда был велик и мелок в своих поступках! И всегда непредсказуем.
Владимир потянулся за блокнотом на тумбочке. В него он записывал все необходимое — адреса, телефоны, мысли. Правильно кем-то сказано: «Записная книжка — протез памяти».
Перевернул несколько страничек, и на пол упала газетная вырезка. Тимофеев поднял, прочитал: «Если вам приходится одной возвращаться домой поздно вечером, соблюдайте следующие предосторожности:
1. Ваши украшения (серьги, бусы и т. д.) уберите в сумочку.
2. В карман положите свисток (подойдет любой — спортивный, игрушечный — лишь бы был громким).
3. Постарайтесь не пользоваться попутными машинами...»
Ах, да, это же советы молоденьким девушкам. Целых шесть предосторожностей. Не мало. А далее еще пять советов: как себя вести, если девушка оказалась один на один с насильником.
Что ж, советы дельные, наверняка кому-то помогут в определенной ситуации. Жаль только, что жизнь ставит человека в нестандартные ситуации. Не случайно же существует поговорка: «Кабы знал, где упал, там соломки б подостлал».
Вот и Сережа, скорее всего, не ожидал опасности.
«Все-таки памятку обязательно покажу Светлане, — подумал Владимир, засыпая. — А вдруг понадобится...»
Оставалось еще одно «непрозондированное» место — изостудия при Дворце культуры текстильщиков, которую Сережа посещал дважды в неделю. Но и здесь Владимир услышал о нем только хорошее и... ничего нового. Педагог, молодой художник в очках с бородкой, и студийцы, словно сговорясь, рассказывали одно и тоже. Каким был Сережа? Очень милый, очень талантливый, очень добрый. Да, лучшей характеристики и не придумаешь. Только ровным счетом ничего эта прекрасная характеристика ему, Тимофееву, а значит, и следствию, не давала.
Что ж, раз так, надо еще раз покопаться в личных вещах, тетрадях и книгах Сережи. Может, что-нибудь в них, пусть случайное, второстепенное, все же прольет хоть какой-нибудь свет на происшедшее.
На длинный тренькающий звонок дверь открыла Галина Ильинична. Буквально за несколько дней она похудела до неузнаваемости, потеряла цвет лица. В больших тусклых ее глазах Тимофеев прочитал немой вопрос и ожидание — услышать имена убийц. Но Владимир только грустно покачал головой. Сказал:
— Здравствуйте! — и виновато попросил: — Можно к вам?
— Проходите...
Тимофеев от чая отказался, прошел сразу в комнату Сережи. Попросил разрешения посмотреть его вещи.
— Конечно, — только и сказала Галина Ильинична.
Владимир не спеша пролистал тетради, книги на столе... Они, казалось, охотно рассказали бы, если бы могли, о человеке, совсем недавно общавшемся с ними. Там чернильное пятнышко, там очерчено какое-то слово, там след от пальца. Но никаких записок, никаких способных пролить на что-либо свет записей...