Опасное поручение

Белевцов стал одним из тех предприимчивых людей, которые потеряли значительные денежные суммы, решившись на рискованные контрабандные операции с английскими товарами. Как часто бывает в таких случаях, судно, везшее английскую контрабанду, атаковали французские каперы, и теперь они уже, наверное, давно продали его груз в Марселе. Уж не знаю, зачем ему было пускаться в столь рискованное предприятие, не имея опыта в подобных торговых операциях. Наверное, он поддался соблазну быстро и без особых усилий заработать большие деньги.

Но потеря двадцати тысяч рублей — это только половина беды Белевцова. Представляю, что станет с его репутацией, если в обществе узнают, что он пустился в торговые операции как какой-нибудь купец. Он, наверное, согласен потерять и тридцать тысяч, только бы никто не узнал о его торговых делах.

— А чем вы можете доказать, что вернули долг Старосельскому? — спросил я, хотя это было уже на грани бесцеремонности.

Белевцов мгновенно покраснел, поднялся быстро со стула, и хотел мне сказать, видимо, что-то резкое, но передумал. Он посмотрел на меня так, как будто я его кровный враг.

— Я получил расписку от Павла Николаевича. Извольте подождать минуту. Сейчас я её принесу.

Вскоре он вернулся и подал мне сложенный пополам листок бумаги. Я раскрыл его. Это была действительно расписка Павла Николаевича Старосельского, в которой он писал, что Белевцов вернул ему взятые ранее в долг 20 тыс. рублей. Во всяком случае, почерк был очень похож на почерк Старосельского. Белевцов, видимо, говорил правду: он действительно вернул деньги. Однако, это не значит, что он не мог убить действительно статского советника.

Возможно, у него имелась ещё какая-нибудь на то причина, о которой пока мне не известно. В любом случае, следовало тщательно сравнить почерк этой расписки с почерком писем Староселького, которые дала мне его дочь.

— Ну что, Вы довольны? — обратился ко мне хозяин квартиры. — Теперь Вы оставите меня и Елену в покое?

Отвечать ему я не стал, но у меня имелось к нему ещё несколько вопросов.

— А Елена знала, что Вы брали в долг у её отца?

— Потом узнала, — угрюмо сказал Белевцов. — От отца. Он ей как-то проговорился об этом. Мы с ней из-за этого даже поссорились. Но когда я пообещал больше не ввязываться в подобные торговые аферы, она меня простила. Сами понимаете, ей, фрейлине Великой княгини, приходится строго относиться к своей собственной репутации и к репутации своих родственников, в том числе и к моей, ведь я её жених.

Красивое лицо Белевцова опять покрылось красными пятнами, а на его лбу выступили капельки пота. Разговор со мной оказался для него слишком неприятным. Он в этот момент напомнил мне меня самого, каким я был два года назад, когда попал в похожую историю. Правда, я не был замешан в делах с купцами, а проиграл в карты намного больше денег, чем мог выплатить, но по большому счету разница-то небольшая.

— Господин Версентьев, надеюсь, всё, что я вам сейчас рассказал, останется исключительно между нами. Если о моих делах с купцами станет известно в обществе, то это навредит не только мне, но и Елене. Понимаете?

Александр Белевцов в свои двадцать пять лет получил отличное образование за границей, имел приличное состояние, а через несколько месяцев женится на Елене Старосельской, фрейлине Великой княгини, получит хорошую должность в каком-нибудь министерстве, и будет как страшную ошибку вспоминать рискованную операцию с контрабандным английским чаем. Ну что ж, если он не виноват в гибели Старосельского, то я не собирался болтать лишнее. В конце концов, каждый из нас имеет право на ошибку.

— Об этом не извольте беспокоиться. У меня нет привычки сплетничать.

Мой собеседник пробормотал что-то себе под нос извиняющимся тоном, а потом предложил мне вина или пунша. Пить мне совсем не хотелось, тем более в его кампании, поэтому я отказался.

Мы распрощались с ним очень вежливо. Я ни на шаг не приблизился к разгадке таинственной смерти действительного статского советника Старосельского. Следовало все-таки присмотреться внимательней к жениху фрейлины Великой княгини. Может он ещё что-нибудь скрывает? Поэтому я решил поручить Кондрату проследить за ним. Мне хотелось узнать, где бывает Белевцов, чем он занимается, выяснить круг его знакомств. Однако, прежде мне следовало поговорить с Еленой. К ней у меня появилось несколько вопросов. Поэтому натянув сильней на лоб свою широкополую шляпу, я окликнул проезжавший мимо свободный экипаж, и велел везти себя на Гороховую улицу, которую многие жители Петербурга всё ещё продолжают называть улицей Средней перспективы. Там располагался дом Старосельских.

Глава 18

Старосельские жили в небольшом каменном двухэтажном доме, построенном в стиле русского классицизма. Судя по всему, его возвели лет двадцать назад, потратив, наверное, немалые средства.

В вестибюле меня встретил лакей, которому я объяснил цель моего визита. Елена Павловна оказалась дома. Меня проводили в очень красивую гостиную, где я минут двадцать прождал хозяйку.

Я с восхищением наблюдал, как Елена вошла в зал и приближалась ко мне. Она, как всегда, была само очарование, даже несмотря на траурное черно-коричневое платье и черный кружевной платок, покрывавший её светлые волосы.

Когда она остановилась в трех шагах от меня, мое сердце пыталось выскочить из груди.

«Успокойся, старина. Ты же просто работаешь на нее», — приказал я себе, поражаясь тем, какой эффект производит на меня эта девушка.

— Очень хорошо, что Вы пришли, Владимир Сергеевич, — сказала она. — Мне хотелось с Вами поговорить, но я не знала где вас найти.

— Здравствуйте, Елена Павловна. Рад Вас видеть. Надеюсь, я не помешал...

— Нет, не помешали. Я же говорю, что хотела Вас увидеть.

Она позвонила в колокольчик, стоявший на большой каминной полке, и в зал вскоре вошла служанка.

— Принеси, пожалуйста, две чашки чая. Да варенье не забудь.

Служанка поклонилась хозяйке и бесшумно вышла.

— Я слышала, что вы, Владимир Сергеевич, попали в очень неприятную историю, — проговорила фрейлина, пристально глядя мне в глаза, уж не знаю, что она хотела в них увидеть. — Говорят, вы убили итальянского художника. Того самого, о котором вы мне рассказывали в Москве.

— Нет, сударыня, его я не убивал. К тому моменту как я пришел, он был уже мертв. Полицейские застали меня в его комнате, и сделали вывод, что я и есть убийца. Увы, но доказать свою невиновность я не мог, поэтому бежал.

— И вас теперь ищут…

— Очень усердно ищут, — признал я.

Тут наш разговор ненадолго прервался из-за служанки, которая на большом серебряном подносе принесла старинные чашки, чайничек, блюдца, вазочку с вареньем, сахарницу, а также кувшинчик с молоком. Служанка расставила всё это на столике и удалилась.

Елена наполнила мою чашку ароматным чаем.

— С чем вы обычно пьете чай?

— Когда как. На ваше усмотрение, сударыня.

Она угощала меня вишневым вареньем, а я думал о том, как деликатней задать ей интересующие меня вопросы. Уж если Белевцов так раскипятился, когда я стал спрашивать его о взятых в долг двадцати тысячах, то как отреагирует Елена? Следовало быть деликатным, а к этому я, признаюсь, приучен не был.

Мы сидели за столом у окна, выходящего во двор дома Старосельских, и не спеша пили чай. За последние два года я отвык от светского общества.

— Что же с вами произошло? Что Вам удалось узнать? — спросила хозяйка дома.

Мне пришлось рассказать ей подробно всё, что произошло со мной после приезда в Петербург. Умолчал я только о некоторых деталях, в том числе и о том, что я некоторое время скрывался в Кронштадте, а также о встрече с Сергеем Вдовиным. Время научило меня не слишком доверять женщинам. Поэтому я не был с ней до конца откровенным.

— Сударыня, разрешите задать вопрос, который может показаться вам неуместным? — Я отодвинул от себя пустую чашку и взглянул на хозяйку дома. Мне очень нравилось смотреть на нее.