Брат моего жениха

Осталось только для пущей убедительности пустить слюну!

Вообще Рысев – именно тот спортсмен, который развеивает стереотипы о “себе подобных” и очень редко предпочитает в качестве повседневной одежды спортивные костюмы. Джинсы, пуловеры, джемперы, футболки, в конце концов, но спортивный костюм? Нет. У него есть чувство стиля, и, пожалуй, этим он всегда разительно отличался от многих других мужчин, которых я знала.

– Привет. Чем-нибудь помочь? – говорю, обращая внимание мужчины на себя, и Леша оборачивается. Его взгляд пробегает по моим голым ногам, которые обуты в черные туфли на запредельно высоком каблуке, по платью, вырезу декольте и чуть дольше положенного задерживается на губах, которые в тот же миг пересыхают. А тело-предатель вполне четко реагирует на его горящий, почти черный пытливый взгляд. И хоть с того дня, когда выдержка “дала сбой”, нам удавалось держать свои “желания” в узде, но сейчас…

Ужасная была затея – этот ужин.

– Привет, – наконец-то говорит Рысев, отводя взгляд. – Бокалы. Прихватишь с собой? А так уже все готово.

– Да, конечно, – киваю, слегка разочарованная тем, что словесного комплимента так и не услышала.

– Потрясающе выглядишь, Илана.

А нет, сказал все-таки.

– Спасибо. Ты тоже сегодня при параде?

– Пытаюсь соответствовать, – ухмыляется Леша, чуть разряжая атмосферу, и отправляет ко мне по столу два бокала, с которыми я и выхожу на террасу за домом.

На улице уже вечереет, и небо окрашивается ярко-малиновым закатом. Дует легкий ветерок, что колышет листву на деревьях, да и вообще вокруг обстановка полной тишины и умиротворения.

Вдыхаю полной грудью этот запах приближающейся осени и сажусь на одно из двух плетеных кресел из ротанга. Окидываю взглядом сервированный стол, на котором примостился небольшой букетик белых роз и парочка свеч, на кончиках которых задорно пляшут огоньки.

Романтично. Даже очень.

Это совершенно точно не похоже на простой дружеский ужин. Скорей, свидание. Вечер двух влюбленных, который в нормальной ситуации обязан перерасти во что-то большее.

Хочется и улыбнуться, и забиться в угол. И какое из желаний побеждает, пока непонятно.

– Накинь, – слышу за спиной и чувствую, как на плечи ложится теплый мягкий плед. – Вечереет.

– Спасибо, – оборачиваюсь на заботливого Рысева и улыбаюсь, как можно мягче и невинней. Получая улыбку в ответ.

Мужчина устраивается напротив меня, разливая вино по бокалам и протягивая один из них мне.

– М-м-м, мне нравится! – говорю, чуть пригубив и покручивая бокал в руках. Наблюдая, как причудливо переливается бордовая жидкость.

– Я редко пью вино, жена друга посоветовала.

– Ясно, – киваю и понимаю, что если мы и дальше будем сидеть в таком напряжении, то вечер рискует быть окончательно испорчен. Поэтому беру в руки вилку и пытаюсь завести простой, ничего не значащий, как мне кажется, разговор:

– Жена друга, говоришь… А есть в твоей команде еще кто-то из России?

– Есть, один. Михалчук. Хороший парень, примерный семьянин. Я частенько бываю в гостях у них с Лизой.

Мне кажется или в тоне послышались нотки сожаления? Вот только о чем может сожалеть такой, как Рысев? Молодой, красивый, обеспеченный, свободолюбивый, чего ему в его жизни не хватает?

– Знаешь, со временем начинаешь понимать, как классно, когда дома ждут. По примеру Сереги вижу. Жена, две дочери…

– Знаю.

Все, что получается из себя выдавить. У него, к слову, тоже могла бы уже быть и жена и дочь. Но он сам сделал свой выбор.

– Как вообще было первое время здесь, на чужбине?

– Сложно, Лана, – вздыхает Леша, откидываясь на спинку кресла и не торопясь приступать к ужину. А у меня же скоро желудок узлом скрутится от того, какие великолепные ароматы доносятся от горячего. Сегодня на тарелке лежит аппетитный кусок форели, приготовленной на гриле. Рысев за эти годы явно усовершенствовал свои кулинарные навыки.

– Почему?

– Языковой барьер, плюс новая команда, новый город, тренировки, которые здесь разительно отличаются от наших. Ну, и один. Почти полгода я здесь был один. Это угнетало, – говорит с какой-то горечью Рысев и делает глоток вина. А меня отчего-то задевает это “полгода”. Это значит что? Потом кто-то у него появился? Пока я ходила последние месяцы с Лясей, у него тут жизнь стала налаживаться?

– А потом?

– Что потом?

– Ну, ты сказал, почти полгода. А потом? Кто-то появился в твоей жизни, Рысев? – даже заметить не успеваю, как расслабленность из голоса улетучивается, и он начинает едва ли не звенеть.

– Угу, – ухмыляется Леша, явно заметив такую перемену. – Появился.

– Кто?

– Лучше ты мне скажи, – подается вперед мужчина, упирая локти в стол. – Как быстро ты сошлась с Санчесом? Это ведь он отец Ляси, Илана?

Секунда. Две. Три. До моего чуть захмелевшего с глотка вина мозга слишком долго доходит понимание услышанного, но когда доходит:

– Что? О чем ты?  – морщусь, откладывая вилку с ножом, чтобы, не дай бог, не случилось непоправимого. А то руки уже трясутся от подступающей злости. Но я только плотнее кутаюсь в плед. – Что за бред ты несешь?!

– Что слышала, – говорит ровно Рысев, не сводя своих цепких глаз. – Я ведь возвращался. Спустя два месяца после того, как ты ушла, я возвращался в город, Лана.

– Я понятия об этом не имела. Я знала, что после нашего расставания ты подписал контракт и уехал. На этом все. Да и каким боком здесь Чесовец?

– Я возвращался за тобой. Я хотел забрать тебя с собой, – продолжает огорошивать Рысев.

– Что-о-о? – выходит чуть слышно на выдохе.

– Именно. Мне и правда было тяжело в Штатах, в частности, и потому, что ты была мне нужна, – чуть ли не рычит Леша, сжимая губы. – Не думал, что так вообще может ломать, но понял, что без тебя не смогу.

Он говорит, а у меня сердце с каждым словом начинает болеть все сильнее. А жгучая обида выползает из самых потаенных уголков, накрывая с головой.

– Сначала трахался с бабами по отелям, а потом вдруг решил, что я тебе нужна? Не поздно ли опомнился, Рысев?!

– Да, судя по всему, и правда поздно, потому что когда я вернулся и поехал в город, мне предельно ясно дали понять, что ты счастлива и из жизни своей меня вычеркнула. Быстро, однако, не находишь? Да еще к тому же я приезжаю и узнаю, что ты беременна. Да от кого, Лан? От Санчеса? Серьезно?

–  Что за чушь ты несешь?! – подскакиваю с места, хватая полетевший с плеч плед. – Ты вообще себя слышишь?! Да   даже и если так, какое, черт возьми, ты имеешь право меня обвинять?! Ты первый поставил крест на нашем будущем! Первый, Рысев! – чуть ли не кричу, выпучивая в неверии глаза.

– Да не было ничего в тот вечера, ясно! – теперь теряет контроль над собой и Леша, подскакивая с места. – Я уехал из этого гребаного отеля! Просто, мать его, уехал, Лана! – рычит и трясет своими внушительными кулачищами. Глаза мечут молнии, а желваки на лице ходят от натуги. – Да, я поехал с ней, но на этом все! – повторяет Рысев, – не изменял, ясно? – упирает руки в бока Рысев и буквально пронзает насквозь своими чернющими глазами, сверкающими в свете ночника.

Мое сердце в груди скачет, выдавая нервное и монотонное “тук-тук-тук”. А информация пытается каким-то образом утрамбоваться в голове, но тщетно.

– Меня, млять, накрыло, – качает головой Леша, отводя взгляд и ероша пятерней шевелюру. – Я в тот вечер вообще себя не контролировал, и я не знаю, что это была за херня. Я в клуб-то заехал всего на пару минут, но потом один коктейль, второй, третий, я, блядь, за руль в тот вечер сел под градусом! – продолжает выкладывать правду Рысев, с каждым словом добивая все сильней. – Понимаешь? Я в жизни в адекватном состоянии этого не сделал бы. Ты же знаешь меня, Лана! – буквально шепчет последние слова Леша.

– Но все казалось таким очевидным! И я думала…

– Плохо ты думала, – перебивает Леша, хватая бокал и залпом опустошая.

– У меня не было ничего с Санчесом. То есть… – выдыхаю, – совершенно ничего. Да, мы сходили в кино, да, он пытался ухаживать, но я быстро все это прекратила, Рысев! Я не знаю, что и кто тебе сказал, но тебя обманули! – поджимаю губы, внутренне содрогаясь. Мы оба сейчас вступаем на очень опасную тропу. Готов ли Леша узнать, что Алексия его дочь? А я? Я готова ему рассказать?